Великолепный джентльмен

О, как ему хотелось вновь увидеть улыбку на лице этой леди.

Но Анна его опередила, он даже не успел сделать попытку.

– Что касается пари… – начала она нерешительно, и Макс едва удержался, чтобы не поморщиться. Как бы ему этого ни хотелось, было глупо и, возможно, даже немного эгоистично рассчитывать, что в течение нескольких минут она может забыть о низких играх и весело рассмеяться.

– Так что по поводу пари? – нетерпеливо спросил он.

– Вы когда-нибудь делали ставку?

– Нет. Слава богу. Никогда.

Она повела плечами, словно говоря, что не придает этому значения, но в глаза Максу она все-таки не взглянула.

– Я не обиделась, даже если бы вы сделали ставку.

– Лгунья.

Макс искренне верил в то, что Анна сейчас говорит неправду, ведь она имела полное право думать плохо о тех, кто принял участие в этом неблаговидном споре. Она имела полное право думать плохо и о тех, кто не воспротивился самому факту этого низкого состязания. Сейчас Макс корил себя за то, что положил конец этому пари только после того, как они познакомились.

– Ну… Я бы обиделась на вас… если бы вы заключили пари после нашей встречи.

– И вы бы пожалели об этом позже?

– Это бы помогло. Но ведь вы никогда не заключали такого пари? – Анна посмотрела на него. – Почему же нет?

– Я никогда не делал женщину предметом игры, – сказал он, ожидая, что на ее лице появится выражение одобрения, затем добавил с хитрой улыбкой: – Поскольку женская иррациональность делает их совершенно непредсказуемыми.

Он с радостью увидел, что эта чушь вызвала у нее улыбку, она даже еле слышно фыркнула.

– Если мужчина чего-то не может понять – значит, это можно считать неверным.

– Прошу прощения?

– Так говорила мне миссис Кулпеппер, когда я была моложе. Она придерживается мнения, что мужчины весьма предсказуемые создания.

– Потому что мы рациональны?

– Потому что вы просты, – поправила она. – Вот женщины, говорит она, сложны. Слишком сложны, чтобы обычному джентльмену было с ними комфортно…

– Ну да, ведь мы такие простачки.

– Именно, – согласилась она, указывая на него пальцем. – И как этот простачок, особенно высокомерный, чванливый, реагирует на что-то, чего не может понять? На что-то, что, возможно, его пугает?

– Как правило, мы предпочитаем это отбрасывать.

– Он предпочитает это что-то просто игнорировать, – продолжила Анна, никак не отреагировав на его реплику. – Он называет это непонятное другими словами, преуменьшая его значение. Он принижает его значение, чтобы самому казаться более значительным. – Она слегка улыбнулась. – Или отбрасывает это.

Она не рассмеялась, но настроение у Анны явно улучшилось, и, пожалуй, это было все, на что он имел право рассчитывать в данных обстоятельствах.

– Вы согласны с миссис Кулпеппер?

– Нет, не совсем. Мой личный опыт, хоть и весьма ограниченный, заставляет меня поверить, что все люди склонны критиковать то, чего они не понимают. Но я все же считаю, что мужчины, в общем, более предсказуемы, чем женщины.

– По крайней мере в этом мы можем достичь согласия.

Это была полная чепуха, но если Анна чувствует себя лучше, говоря эту ерунду, то он может повременить с более серьезными аргументами по данному вопросу.

– Хотя только вы воспринимаете эти слова как комплимент. – Она задумчиво поджала губы. – В тот вечер, когда мы познакомились, вы сказали мне, что можете «выторговать у черта его хвост».

– Я и в самом деле так сказал? – Он хмыкнул. – Боже мой, какая самоуверенность.

– И знаете, что я об этом подумала?

– Я даже не помню, чтобы я это говорил.

– Я представила, как вы попытаетесь это сделать. Ведь вы мужчина, а все мужчины необъяснимым образом стремятся к тому, чего не могут заполучить. Даже когда это им совершенно не нужно и приобретение этого не принесет им никакой выгоды. – Она фыркнула. – Хвост у черта. Ну и ну! Что бы вы с ним стали делать?

– Вы же прекрасно понимаете, что я говорил в переносном смысле.

– Вероятно, повесили бы на стену, чтобы другие могли восхищаться вашим мастерством. – Она с отвращением покачала головой. – И мне грозила та же участь.

– Прошу прощения?

Зачем ему хвост на стене, и какое отношение это имеет к ее участи?

– Эти мои визитеры, они ведь искали того же.

Они вновь вернулись к этому разговору. Макс озадаченно покачал головой, готовый отказаться от предположения, что мужчины и женщины одинаково предсказуемы.

– Я не думаю, что…

– Что сделали бы эти джентльмены, если бы я приняла их? Может, они на всякий случай приносили с собой стишки? Цветы и конфеты? Может, они приходили с благородными намерениями?

– Сомневаюсь, – вынужден был признать он.

– Потому что им было абсолютно безразлично мое общество. Им просто нужен был хвост.

После долгой тягостной паузы он произнес:

– Может, вам лучше отказаться от этого сравнения? Это… сомнительно. Во всех смыслах.

Анна бросила на него ласковый взгляд. По-видимому, она прекрасно понимала все разнообразные подтексты этого сравнения.

– Оно подходит во всех смыслах.

– Вы не дьявол, дорогая.

– Для них – да, или что-то вроде этого. Она опустила глаза и носком ботинка коснулась маленького камешка. – И была такой же для вас менее чем два дня назад.

– Я ошибался. – Его еще долго будет мучить осознание того, насколько он ошибался. – Мне очень жаль.

Анна покачала головой:

– Что сделано, то сделано.

– Возможно, но…

Она подняла руку.

– Не надо. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Такое замечательное утро. Я не хочу обсуждать все эти неприятные вещи.

Макс тоже не желал продолжать разговор на эту тему и с готовностью повиновался.

– Хорошо. О чем бы вы хотели поговорить?

– Расскажите мне о поместье Эспли, – произнесла она после некоторого раздумья. – Как много из того, что мы видим, принадлежит Хаверстонам?

– Все, что находится перед нами, и больше, – ответил он, предлагая Анне руку, чтобы продолжить прогулку.

Он рассказал ей все, что ему было известно о семействе маркиза и о Колдуэлл-Мэноре, поддерживая ровный поток информации и, возможно, ради большей драматичности приукрашивая время от времени факты. Так продолжалось до тех пор, пока они не вернулись к дому.

Они расстались у подножия задней лестницы, и Макс, обдумывая события этого утра, подождал, пока Анна не скроется в дверях.