Великолепный джентльмен

Макс взял пустой стакан и отставил его в сторону.

– Вам это не впервой.

– Нет.

Крепкие напитки, как и плотские отношения между мужчинами и женщинами, были частью образования, практикуемого миссис Рейберн в Андовер-Хаусе. Когда Анне исполнилось десять лет, ей давали попробовать разные напитки, сопровождая пояснениями, как должен подаваться каждый из них и как их следует употреблять, более того, ей было сказано, что в дальнейшем она может употреблять их. Эти напитки не возбуждали ее любопытства, не являлись соблазном для нее, и, наблюдая, что может сделать с человеком излишнее их употребление, Анна воздерживалась от них.

– Случалось. – Она скорчила гримаску и потянулась к чашке с чаем, который предусмотрительно был поставлен на стол. – Ужасная гадость.

Но алкоголь подействовал, согрев ее изнутри и успокоив взвинченные нервы.

Она бросила взгляд на Макса и, отметив бледность его лица и суровость черт, решила, что порция крепкого напитка ему, вероятно, тоже не помешает.

Глава 15

Максу хотелось выпить целую бутылку или хотя бы ее часть, но обязательно долгими, большими глотками.

Но поскольку алкогольный дурман сделал бы его еще более бесполезным в сложившейся ситуации, он устоял перед соблазном окунуться в забвение и переключился на заботу об Анне.

Он выдержал примерно двадцать один час, прежде чем отправиться на поиски Анны. В тот момент он считал себя слабым и эгоистичным в силу того, что уступил желанию увидеть ее. Теперь же он пытался избавиться от панической мысли, что могло случиться, не поддайся он этому желанию и не отправься на поиски.

Не то чтобы он особенно помог, когда обнаружил Анну, отчаянно пытавшуюся помочь девочке. Но все же его помощь подоспела вовремя: если бы Анна с помощью ветки не смогла подтянуть ребенка, то девочка, начав тонуть, могла потащить на дно и Анну. В таком случае помощь Макса оказалась очень кстати.

Макс схватил еще одно одеяло и набросил на плечи Анны.

Он должен был находиться рядом с ней с самого начала. О чем он только думал, позволив ей одной разгуливать по местным болотам? Разве не в его обязанности входило спасать Анну от овчарки, нести на руках до самого дома после не слишком удачной прогулки?

Анна выросла в иных условиях и поэтому не могла быстро адаптироваться к некоторым особенностям сельской жизни. Анна никогда раньше не выезжала из Лондона. Черт возьми, да она вообще редко выходила из дома. И ей никак не следовало выходить из этого дома без…

– Возможно, нам все-таки следует послать за миссис Кулпеппер.

Макс очнулся, едва заслышав голос Анны. Бросив взгляд вниз, он увидел, что держит в руках еще одно одеяло.

– Вы считаете, что я… – Господи, как же ему неприятно было задавать этот вопрос. – Чересчур суечусь?

– Похоже на то. – Она коротко кивнула. – Честно говоря, даже миссис Кулпеппер никогда так меня не укутывала. Вы ведь прекрасно знаете, что на улице достаточно тепло…

Он посмотрел на одеяло в руке, на два одеяла на плечах Анны, на огонь за каминной решеткой и чашку дымящегося чая в ее руках.

– Вы дрожали, – попытался оправдаться Макс.

– В самом деле?

Только слегка, Макс это почувствовал, когда обнимал ее, и неожиданно для самого себя испытал непереносимое беспокойство. Ему отвратительна была даже мысль о том, что Анна может заболеть или получить травму, пусть даже самую незначительную.

– Шок может вызвать простуду, – пояснил он.

– Я не чувствую, что меня знобит. Я чувствую… Я испытываю некоторое недомогание, но никакой простуды. – Она подняла руку, когда он шагнул к ней.

Макс внимательно вглядывался в ее лицо. Оно было теплого, здорового цвета. Но это не избавило его от желания укутать ее еще в одно одеяло.

– Уточните, что за «недомогание».

– Это… Я не знаю. Я чувствую себя… несколько заторможенной, словно все вокруг движется быстрее, чем я. – Она поморщилась и покраснела. – В этом нет никакого смысла.

– Смысл есть, – заверил он ее. – Продолжайте.

– И в то же время я чувствую себя настолько воодушевленной или скорее напуганной, что мне кажется, будто я могу взобраться на вершину горы и при этом не заработаю одышки. Очень странное чувство и не совсем приятное.

– В то же время совершенно естественное.

Во время своей службы Макс после каждого боя испытывал нечто похожее. Разуму не всегда удавалось убедить тело, что опасность уже миновала. Спустя секунду Макс отбросил одеяло, которое до сих пор держал в руках.

– Вы придете в себя, когда хорошенько отдохнете.

– Отдохну? – Казалось, сама мысль об отдыхе ее изумила. – Я никак не смогу.

– Попытайтесь. Мы проводим вас наверх, вы сможете переодеться, прилечь и…

Он умолк и сжал кулаки, совершенно расстроенный. Господи, да что с ним такое? Когда он превратился в суетливую, некомпетентную сиделку?

– Ладно. Конечно, вам сейчас не до отдыха. – И Макс, не удержавшись, отвел прядь мокрых волос с ее плеча и поправил одеяла. – Анна, сжальтесь надо мной и расскажите, почему вы решили использовать ветку?

– Прошу прощения? – Она пригубила чай, хотя видела, что он сгорает от нетерпения. – Ах, ветку? Но ведь с ее помощью я дотянулась до Кассандры.

– Которая была в пяти футах?

– Там оказалось очень глубоко, хотя и совсем рядом с берегом.

– И… вы… – Его сердце ухнуло куда-то вниз, а надежда восстановить самообладание была утрачена окончательно. – Черт возьми, вы же не умеете плавать!

– Ну да, конечно, не умею. – Она моргнула и посмотрела на него со странным выражением. – Я же не собака, у которой способность к плаванию заложена от рождения.

Он изумленно покачал головой.

Анна улыбнулась:

– Да, я действительно не умею плавать.

Цепочка просторечных ругательств непроизвольно сорвалась с его губ.

– Безусловно, – согласно произнесла Анна, – я тоже высказывалась подобным образом, но только про себя, ведь там был ребенок.

– Вы могли утонуть. Вы могли погибнуть.

– Я понимаю. – Она глубоко вздохнула и снова улыбнулась, словно до сих пор не осознала опасности своих действий. – И скажу честно, мне было очень страшно.

Неудивительно, что ее трясло и она испытывала «недомогание».

– И что, вы искренне были готовы пойти на это?

Черт побери, как же ему хотелось приложиться к бутылке бренди. Но, немного подумав, он понял, что на самом деле ему хочется заключить Анну в объятия, усадить к себе на колени, укутать в дюжину одеял и потягивать бренди, дожидаясь, когда успокаивающее тепло ее тела коснется его членов и наконец развяжет тугой узел, который сплелся в его груди.