Венские каникулы

– Папаша мой был моряк!
– перекрывая рев музыки, говорил Жерар.
– Я его почти не помню - все время пропадал в море. И погиб в Атлантике в шторм. А мать пережила его всего на три года. Умерла от воспаления легких. Мне было тогда двенадцать лет. И с тех пор я - один... А у тебя есть семья, Даниэль?

– Нет, - ответил поляк, то и дело поглядывая на дверь ресторана.
– Отец погиб в начале войны на границе, мать - при бомбежке, и сестра тоже... Все погибли...

Вахтанг, казалось, не слышал, о чем они говорили. Сидел, глубоко задумавшись, глубокая складка пролегла меж бровей.

– Да-а, грустно жить, когда у тебя нет никого на свете, - вздохнул Жерар.
– Скажу тебе честно, человеку нельзя быть все время одному. Становишься злым. До войны я все ждал, что, наконец, влюблюсь по-настоящему в какую-нибудь женщину... О-о, тогда я был бы счастлив!
– Жерар посмотрел на Вахтанга.
– А у тебя есть семья, Вахтанг?

– Отца нету... есть сестра и брат... мать умерла, - односложно отвечал Вахтанг и поднял голову.
– Мне, кажется, с Владимиром что-то случилось.

– Что с ним могло случиться?
– пожал плечами Жерар.

– Я чувствую...
– Вахтанг встал.
– Посидите, а я проверю...

– Хорошо, - Жерар тоже встал.
– Посидите, а я проверю...

...Жерар вышел из ресторана, огляделся по сторонам. Сверкая фарами, двигался поток автомашин, полыхала неоновая вывеска. Жерар подошел к "майбаху", стоявшему на углу улицы, открыл дверцу и к нему бросилась собака, виляла хвостом, лизала руки. Жерар с улыбкой гладил ее, говорил негромко:

– Что, собака? Скучно тебе одному? Ничего, дружище, скоро мы поедем домой... И я накормлю тебя мясом...

Мимо Жерара пробежали несколько французских солдат, и он услышал, как один сказал другому:

– Кажется, там наши дерутся!

Жерар захлопнул дверцу автомашины, заторопился за солдатами. Подойдя к пристани, он увидел внизу, у катера, драку.

– Владимир?
– закричал Жерар.
– Ты здесь?

– Здесь!
– отозвался из клубка сцепившихся людей Владимир.

Жерар в три прыжка слетел вниз и кинулся в драку. От его тяжелых чугунных ударов солдаты попадали в разные стороны. На Жераре трещал смокинг. Кто-то прыгнул ему сзади на спину, но он сбросил человека, крикнул:

– Черт возьми, я ведь тоже француз, негодяи! Остановитесь!

Но к солдатам подоспела помощь, и драка не утихала...

...Даниэль и Вахтанг сидели в ресторане, ждали. Оба все время поглядывали на дверь. Наконец, Даниэль сказал:

– Ты прав, теперь уже точно что-то случилось. Пошли, - и они разом встали, направились из ресторана...

...Они вышли из ресторана, направились к "майбаху". Уже издали они увидели, как в машине беснуется овчарка. Она билась мордой и лапами о стекло, скалила клыками, рычала и хлопья пены падали с морды на обшивку сиденья.

Даниэль и Вахтанг оглянулись по сторонам, потом Даниэль открыл дверь, и овчарка пулей выскочила из машины, помчалась по набережной к пристани, распугивая редких прохожих.

– Пожалуйста, будь в машине, - сказал Даниэль.

– Я с тобой, - решительно ответил Вахтанг.

– У тебя плечо. Будь в машине. Кстати, в багажнике весь наш капитал!
– и Даниэль побежал по набережной вслед за овчаркой.

Овчарка влетела на пристань и с глухим, грозным рычанием бросилась в самую гущу дерущихся. Вот она впилась одному солдату клыками в плечо и тот отскочил в сторону с криком:

– Собака! С ними собака!

А овчарка, словно фурия, вертелась среди солдат, сбивала их с ног, била клыками налево и направо. С криками, руганью солдаты начали разбегаться.

– Что, сукины дети, получили?!
– громко хохотал Жерар и с маху ударил какого-то солдата в челюсть.
– А это тебе привет из Марселя, подонок!

Солдат полетел в воду с пристани, с шумом поднялся фонтан черной воды.

– Тыловые крысы!
– издали кричали французские соддаты.
– Если бы не собака, мы бы вам показали!

– Если бы не собака, и если б вас был целый батальон!
– закричал Жерар в ответ и присел на корточки перед овчаркой, обнял ее, нежно погладил.
– Ах ты моя собака... ты моя нежная, умная собака...

И в это время появился Даниэль - он тоже успел поучаствовать в драке: лацкан пиджака оторван, на скуле ссадина, тяжело дышал, облизывал сбитые костяшки пальцев:

– Черт бы вас побрал! Мы будто сами напрашиваемся, чтоб нас загребли в комендатуру... дураки... мальчишки...

Овчарка тяжело дышала, торопливо облизывала ссадины на лице Жерара, и он блаженно улыбался:

– Ты ничего не понимаешь... нормальная драка...

– Из-за чего хоть сцепились?

– Разве у вас, славян, поймешь? А где Владимир? Он же был здесь!

И в это время из катера вновь раздался женский крик, и через минуту на палубу поспешно поднялся черноволосый сержант с усиками. Он был без берета, лицо исцарапано в кровь, галстук съехал в сторону, на куртке оторвано несколько пуговиц.

– Проклятая бабенка, - выругался сержант, пробегая мимо. За сержантом выскочил солдат. У него тоже расцарапано лицо, порван мундир. Жерар засмеялся, глядя на них:

– Эй, ребята, куда так торопитесь? Может, выпьем по рюмке "Мартеля", ха-ха-ха!

На палубу катера вышли певица и Владимир. Серебристое платье на ней растерзано, она оглядывалась, растерянно повторяла:

– Пелерина! Боже мой, моя пелерина...

– Дура!
– свирепо рявкнул Владимир, - чертова дура!
– Он схватил ее за руку и потащил за собой. Прошел мимо Жерара и Даниэля и даже не посмотрел в их сторону.

– Кажется, остаток вечера мы проведем без него, - сказал Жерар...

...В спальне полумрак. На окне проплывали неоновые отблески. Владимир курил, глядя в окно, говорил с глухой яростью: