Вереск и Полынь

– Сколько дадите. Поймите, в деньгах я не нуждаюсь, но и оставить знахарство не могу. Я люблю маму.

– Знахарство порой позволяет узнать то, что обычный манекенщик не сможет, не так ли?

– Но насчёт мамы я всё-таки не соврал.

– Что ж, приступайте.

– Тогда расскажите, что вас беспокоит.

– Вы соблюдаете врачебную тайну?

– Конечно. О том, что вы мне скажете, никто не узнает. Иначе я бы не был знахарем. Разве вы уже об этом не узнали?

– Хорошо, давайте попробуем. У меня регулярные головные боли, боли в груди, иногда в животе. Я прошёл все необходимые обследования, но врачи утверждают, что сердце у меня совершенно здорово, и, кроме небольшого гастрита, ничего найти не могут.

– Вы позволите вас осмотреть? – спросил Юстас.

– Да, – Тод кивнул.

– Вам нужно будет раздеться по пояс и прилечь на диван. Очень удачно, что в вашем кабинете он есть.

Министр послушался. Завершив осмотр, Эскот задал вопрос:

– А сейчас болит что-нибудь?

– Да. Грудь и живот.

– Позвольте усомниться.

– Что?

– В данный момент у вас… – Юстас сделал паузу и легко коснулся лба Тода, – у вас головная боль. Дольно сильная.

– Вы считаете, что я вам солгал?

– Вы мне не доверяете, вот и всё. Но с головной болью я могу помочь, если пожелаете.

– Пожелаю.

– Присядьте, – и Юстас обхватил ладонями голову своего пациента и начал читать старую молитву амаргов:

– Белый шалфей, эхинацея, косички из сладкой травы и свет юкили, сила твоя, мудрость твоя через мои руки да придёт.

Он далеко не всегда говорил что-нибудь, когда снимал боль, но решил, что человека, интересующегося мифологией, это должно впечатлить.

– Поразительно, – сказал Тод. – Мне больше не больно.

– Это временный эффект.

– Что нужно сделать, чтобы он стал стабильным?

– Понять причину. Дайте мне пару дней на то, чтобы я подобрал вам нужное лечение.

– День. Дня вам хватит.

– Завтра у меня показ. Я ведь манекенщик.

– Хорошо. Послезавтра утром.

– Не хотите прийти посмотреть?

– Нет. Я вас больше не задерживаю.

– Хорошего вечера, – улыбнулся Юстас и покинул кабинет министра. Вернувшись домой, он первым делом позвонил Эфе и проговорил:

– Мне нужна информация из всех медицинских карт Тода, которые он только заводил. Особенно меня интересуют анализы и прочие обследования.

– А что, сам уже мух не ловишь? Или ты не такой гениальный знахарь, как о тебе говорят?

– Я ловлю и мух, и змей. Я прекрасно знаю, что у Тода. Мне нужно, чтобы мой диагноз не совпал ни с одним из тех, которые ему уже поставили. И я не хочу брать у него анализы, я должен быть ещё гениальнее, чем я есть.

– Как быстро?

– Завтра.

– Всё будет, – и Эфа положил трубку.

На следующий день Эриш с удивлением обнаружил брата дома, хотя полагал, что тот будет вовсю готовиться к показу. Юстас сидел на диване в гостиной и внимательно читал какие-то бумаги, очень похожие на медицинские документы.

– Надеюсь, это не твоё, – Эриш взял одну из бумаг.

– Это вообще-то врачебная тайна! – Юстас выхватил результаты анализов обратно.

– Это ведь Тода?

– Да, его.

– И что там такого таинственного, что мне нельзя знать?

– Ты всё равно в этом ничего не понимаешь, братец лис.

– Допустим, я не все слова там понял, но в целом…

– Я завтра утром должен поставить ему достоверный диагноз. А он очень подозрительный.

– Тод? Если бы он не был подозрительным, тебя бы не отправили с ним работать.

– Братец лис, и ты меня ещё туканом зовёшь. Так, – Юстас взглянул на часы, – мне надо бежать в «Ирбис». А это всё…

Он собрал все бумаги и отправился с ними на кухню. Когда туда пришёл Эриш, он увидел, что брат сжигает их в раковине.

– Это что за костёр? – поинтересовался он. – Вроде мы не на празднике в Тиере.

– Я запомнил всё, что нужно, а Тод ни в коем случае не должен узнать, что в моих руках были его анализы.

– Звучит отвратительно.

– Я знахарь, меня трудно таким смутить, – и Юстас включил воду.

Понимая, что Тлалок будет недоволен, он решил обязательно выдать старому слуге премию и поехал в «Ирбис», где ему предстояло познакомиться с главной изюминкой показа – огромным жёлтым питоном по кличке Одуванчик. Юстас живо представлял себе реакцию Эриша на его эффектное появление с этой милой рептилией, но с другой стороны, это было весело.

Молодые перспективные дизайнеры Свит и Кейдж представляли свою первую коллекцию, на которую их вдохновила культура Феса и Фейсалии. Первый выход Юстаса был вполне стандартным – он демонстрировал костюм, вышитый фейсальскими узорами, и необычным была только вуаль на лице, такая же, как у девушек-моделей. Второй его выход был в узорчатых брюках и полупрозрачной рубашке, а вот третий… Юстас надел просвечивающие брюки, жилетку на голое тело и вуаль, а затем ему на шею повесили Одуванчика. Эскот посмотрел на себя в зеркало и остался очень довольным собой. Дойдя до конца подиума и приняв эффектную позу для фотографов, Юстас бросил взгляд на Эриша. Выражение лица брата было таким, что ему стало смешно.

Вернув питона хозяевам и отправившись на общий финальный выход, Юстас внимательно осмотрел зал. Эфу он там не обнаружил, но агентов приметил. Мидори вообще сидел прямо на первом ряду. Что ж, возможно, сегодня оппозиция ничего и не готовила или у неё просто не получилось.

– Тебе не понравился Одуванчик, братец лис? – с улыбкой спросил Юстас, когда Эриш подошёл к нему после показа.

– Какой ещё одуванчик?

– Мой питончик.

– Как можно было так назвать питона?

– По-моему, милое имя.

– Он хотя бы был сыт?

– Да, я скормил ему манекенщика конкурента.

– Отлично. Кстати, нас Макс зовёт на прощальный ужин.

– Он опять уезжает?!

– Не он, гости из Ямато.

– Не пугай меня так больше. Ему ж нельзя уезжать сейчас. Он должен делать добрые дела и завоёвывать любовь электората.

– Добрые дела?

– Да. Бабушек там через дорогу переводить, макулатуру собирать.

– Братец суслик, ты уже выпил?

– Едем к Максу.

Эскоты едва вернулись домой, как в «Элизиуме» зазвонил телефон.