Верховный Издеватель

Мы, похоже, вообще не умеем быть счастливыми - не имеем в себе такого таланта быть счастливыми. Это о-очень редкий талант! Бог даёт его, кажется, только за боль - за успешно вынесенную боль. Ничем другим его, наверное, не купишь... бесплатно только детям - да и то, как видно, не всегда! Радость сверкает в оправе беды. Другую оправу она, похоже, не очень ценит.

Почти вся прежняя жизнь стала вдруг неактуальной. Многое, что раньше всерьёз волновало, казалось теперь полной дребеденью. Вылетело из головы - будто от того удара!
– много суетных замыслов и помыслов. "Это был не я, - говорил себе Кирилл.
– Или, точнее, я, но какой-то... играющий в жизнь на планшете, живущий понарошку. Улетучилось много придуманных проблем и страданий, с которыми, как с писаной торбой, носится почти каждый человек, особенно в таком возрасте.

Вот я дома за компом по нескольку часов, как прикованный - это я! Вот в путешествии, в том автобусе, которого сейчас уже в природе не существует - и это я! Вот в больнице, тоже как прикованный - и это тоже я! Вот в аспирантуре, вот в церкви, вот с друзьями, вот с подругами, вот с братишкой. Вот в кошмарном сне с... не будем о нём! Сколько же меня!? Где я настоящий?

Сколько разных жизней помещается в одной жизни!

Сколько разных "меня" помещается в одном мне!

Лежал больной, чем-то и главное кем-то (Кем-то?) недовольный, но... живой! Вот ведь оно - живой!!! Живой - но где же я!? Где меня искать? Раз я живой, значит, я должен где-то существовать. Почему Жизнь никак до сих пор не собирается воедино - ни во времени, ни в пространстве, ни в смысле.

Человек на Земле живёт в состоянии хронического одиночества, и всякая земная любовь лишь на время может решить эту проблему... Хотя нет, даже и не решить, а отодвинуть. Душа человека настолько бездонна, что заполнить эту зияющую пустоту может только Бог. Всю жизнь мы ищем Человека... или, вернее, неосознанно!
– образ Божий в Человеке. Родители, братья, возлюбленные, друзья...
– каждому своя эпоха и свой оазис в незаполнимой до конца пустыне сердца. От оазиса до оазиса, от Человека до Человека протекает вся наша жизнь.

Этих счастливых стоянок в нашей жизни может быть относительно много, но главная из них - та, в которой однажды откроется, что над всем этим стоит и всё это в себя включает Бог. Тот - главный человек в нашей жизни, через которого Он исподволь проявится.

Человек, которого ты, замечая, не замечал, вдруг в какой-то момент становится самым главным в твоей жизни. Происходит... маленькое Преображение. Фаворского света ты, конечно, не видишь - но на самого человека смотришь уж точно другими глазами. Думал - шалопай шалопаем, оказалось - образ и подобие Божие.

Сколько людей, про которых ты думал, что любил, мелькнули и отошли в далёкий резерв памяти. А те, кто близко - именно что ближние. Ближе не бывает... сколько бы раз ни казалось мимоходом, что они надоели, ну, просто достали!.. Но мы ведь сами себя ещё как порой достаём - больше, чем кто бы то ни было! И как это мы вообще сами с собой, такими, уживаемся!

"Нет, с Ромкой или Мариной мне ужиться гораздо легче, чем со мной!"

Конечно, заходил он и к другим детям. Вообще за дни, проведённые в больнице, все стали как бы одной семьёй. Неродных не осталось.

Данила, как ни странно, выписали раньше Ромки... Может, оттого что сращивать было нечего? Ромке теперь, хочешь не хочешь, осталось только "соревноваться" с девочками. Воли ждали, о ней мечтали, о ней переписывались. Смс-ки несли любые мимолётные весточки о скором освобождении. Окна палат смотрели на осень, а окна планшетов и телефонов - на волю. Выписывали одних, других...: "осенний перелёт начался" - сказал Ромка. "Хромоногих уток", - невесело пошутил Кирилл, чтоб хоть как-то его подбодрить. Уж слишком было видно, как нетерпеливо он ждёт своей очереди. Смски призывно курлыкали: "Я выписываюсь. Ура!!! А ты когда?" "Скоро", - увы, точнее Ромка не мог ответить.

Всё на свете легче вытерпеть, когда знаешь, что будет конец и что он близок. (Так верующие терпят больницу всей земной жизни). Выписка наполняет смыслом всё. Ждать можно... когда есть чего ждать.

Но иногда как раз то, что очень близко... кажется, что не наступит никогда. Близко, как линия горизонта. Как рай. Таков уж закон нетерпения! Зачем должно пройти время? Зачем что-то будет, а не есть? "Будет" - не настоящее время, а стало быть, событие не настоящее. Нас там ещё нет.

Где я - и где событие, которого я жду?

Ромка деловито рассказывал, что костная мозоль должна нарасти. И тогда кость будет снова крепкая и можно будет ходить. Нашёл в инете "Аппарат Елизарова", прочитал всё о нём в подробностях. Делать-то всё равно нечего. Скоро все медиками станут. Медицину на себе изучают! Не больница, а медицинский лицей. Бесплатное, притом, практическое обучение.

А Кирилл слушал его и как мог, поддерживал своим присутствием. (И ещё тем, что его выписали– он стал теперь живой весточкой иного, свободного мира!) До этого в его жизни были не дела, а делишки. Дело - это сидеть с раненым братишкой, болтать с ним... разговаривать с Богом через болтовню с ним. Да-да! такие разговоры с человеком при таких обстоятельствах - это и есть самая лучшая на свете молитва Богу. Его-то мы не видим, зато Человека видим всегда.

Обычно Детство, оставив человека будто бы навсегда, заходит потом к нему ещё несколько раз в жизни - в образе братишки, сына, внука... Почувствовать себя по-настоящему взрослым можно лишь держа Детство за руку. Парадокс, но, пожалуй, формула полноценной взрослости: Детство + Ответственность.

От поверхностного общения куда более одиноко, чем от полного уединения. Люди говорят друг другу правильные, но скучные слова, которые скачут по поверхности, как плоские камешки по воде. И только беда вдруг вонзилась стрелой - хоть на время да открыла самое глубинное понимание.

"У меня есть брат... у меня есть брат..." - это ошеломляющее открытие пульсировало в его сердце. Из разряда тех звучащих банально в словесной передаче мировых открытий как, например, "Я живой" или "Бог есть" или "Сейчас лето". Мы обычно до такой степени живём во сне, что в момент пробуждения приходится открывать наяву то, что знали всегда в дремоте.

Когда вдруг встречаешь исключительно важного в твоей жизни человека, почти всегда не знаешь, как выразить ему свою любовь - потому что это настолько выше всех слов и земных стереотипов, что... только и остаётся - молить за него Бога как за самого себя. Когда нечего сказать о своих чувствах самому человеку, есть что о нём сказать Богу. Он всегда - Третий. Невыразимые без Него отношения и есть - самые высокие в нашей жизни. Критерий всего подлинного - Его участие.

Лето кончалось. Ночь, вечная союзница Зимы, перейдя в наступление, прорвав августовский рубеж, отвоёвывала себе всё больше пространства, и не замечать этот стратегический перелом стало уже невозможно. Но... столицей Ночи была Вифлеемская звезда.

Господь преобразился на Фаворе, Матерь Божия готовилась к окончательной, уже неразлучной встрече с Сыном. Люди готовились к выписке.

"Сейчас сменим одежду - и выздоровеем", - примерно таким было глубоко подсознательное отношение к уходящему лету. Будто всё зависит от обстановки и с её сменой автоматически исправляется. Лето невыносимо пропахло войной, аварией, бедой... и хотелось уж поскорее сбросить эту окровавленную одежду - "жить, как люди".