Верховный Издеватель

Благодарение - это моменты, если угодно, осязания счастья. Такого, про которое можно сказать, есть, а не задним числом - "было". Бог - "Аз есмь" и счастье в Нём - "есмь". Всегда! Счастье становится ярче, полнее, осознанней, когда за него благодаришь. Благодарение - это жизнь счастья. Без благодарения оно - выкидыш мертворождённого, а с благодарением - Рождество.

Что родится от этого пока ещё предварительного счастья? Бог весть...

Через пару дней Кирилл выписался, но... жил по-прежнему в больнице. Только другой, детской. Дежурил у постели братишки. Вот и вторая койка в палате пригодилась.

– Ну, как у тебя теперь, голова не болит?
– справился о здоровье Ромка, когда Кирилл впервые пришёл к нему в новом статусе: "здоровый".

– Не-е, голова уже не болит, - усмехнулся Кирилл.
– Нога как будто болит... наверное, ты меня заразил.

– Хм... зараза я!
– хитро прищурился Ромка.

Кажется, он всё понял. Чего ж тут непонятного: когда много думаешь о близком человеке, начинаешь чуточку "болеть" тем же, чем и он. С нетерпением ждёшь общего с ним выздоровления. Выздоровление - мистический рубеж в нашей жизни: слабенький, но максимально доступный намёк на Воскресение...

– Выздоравливаешь - прямо как будто какую-то важную работу делаешь, - делился Ромка.
– Весь занятой такой! Ждёшь результат... это как в школе по контрольной, только важнее! И все от тебя чего-то ждут, все надеются. И самому как-то уже охота быстрей с себя работу свалить. И вообще свалить... в смысле, на улицу. Как в поговорке: сделал дело - гуляй смело! Пора уж, пора пятёрку по жизни получить! По уроку, который называется "жизнь".

– А как её получить?

– Ну, это уж кому как - у каждого, наверное, свой рецепт.

– Да-а... а у меня, пожалуй что, пока троячок... с минусом.

– Ну-у... что так пессимистично!
– как взрослый, протянул Ромка и по-своему фирменно прищурился одним глазом.
– Не забывай - ты мой старший брат! С кого ж мне пример брать! Ты будешь плохо учиться - глядишь, у меня успеваемость понизится. Так что ты это... того... давай!

Пришла как-то ромина бабушка и что-то расчувствовалась:

– Бедный...
– погладила она его.

– Не, бабуль, я не бедный, я богатый!
– мигом отшутился Ромка.

– Ты всегда такой весёлый?..
– спросил Кирилл.

– Жизнь учит быть весёлым!
– афористично выразился Ромка.

Да уж. Говорят, когда во времена Орды баскаки обирали народ, у них была своеобразная "тонкая" психология. Если человек кричал, что у него ничего больше нет, плакал, умолял, божился, его сильнее пытали: значит, точно что-то прячет - с чем особенно боится расставаться. Если же обобранный человек в ответ на требования отдать ещё только смеялся (а видимо, бывали и такие!), его оставляли в покое и уходили. Потому что если человек в беде смеётся, значит, взять с него уж точно нечего!

Смех в беде - предельное "обнищание духом". "Блаженны нищие духом" - те, у кого ничего уже больше не осталось, кроме Царства . Его они и получают ("ибо оно их и есть"). Чтоб что-то Божье - даром!
– получить, надо от всего, что мешало, освободиться.

В жизни происходит почти то же самое: обстоятельства действуют похоже на тех баскаков. Беда - это та же Орда!

Конечно, настроение не закажешь. Раз на раз не приходится. В другой день, наоборот, Кирилл Ромку поддерживал. Это когда у него было вот такое состояние:

– Как дела?

– Ничего.

– Что делаешь?

– Ничего.

А ведь это был самый честный ответ.

Конечно, Ромка чем дальше, тем больше ждал заветного дня (ещё б знать, где его искать на календаре!), когда его выпишут. Это была Полярная звезда в его мореплавании... без моря, на койке. Он ловил любую благую весть, хоть косвенно сведетельствующую о скором (скором ли?) освобождении.

Всё остальное было "ничего". И делать нечего.

– Даже планшет надоел. Даже телевизор.

Кирилл машинально зашагал по палате, и у включённого телевизора вдруг пропало изображение - словно тот мигом обиделся на слова Ромки. Кирилл сделал ещё шаг - изображение появилось. Решил поэкспериментировать. Шагнул назад - изображение исчезло. Вперёд - появилось... Назад...

– Ура! ты открыл новый вид дистанционного управления!
– обрадовался Ромка.

И вот они уже смеялись над телевизором, которым, оказывается, можно было "дистанционно управлять" без пульта.

Смеялись вдвоём... чуть ли не от счастья. Потешались надо всем! Да! Жизнь-то налаживается.

– Вот мы тут, получается, вообще творчески болеем! Читаем, размышляем... Кто-то за футбольную команду болеет, а мы - за Бога болеем.
– говорил Кирилл.

– А игра называется - травматобол?
– спросил Ромка.

– Да, спортклуб имени святого Иова. А ещё, говорят, "страдание" и "радость" - слова от одного корня?

– Как это!?

– Ну, там "рад" и тут "рад"...

– Это что, типа мазохисты, что ли, придумали!?

– Ну, мазохисты не мазохисты... а может, правда, в этом что-то есть? Ну, типа пострадал, пострадал - а потом порадовался... что страдания кончились.

– А интересно, как там Шампиньон без нас поживает? Наверное, дедушка за ним ухаживает. Кот у нас - хороший человек, только ленивый. Но теперь это будет даже хорошо!

– Почему хорошо?

– Ну как почему: вот я выпишусь, буду, наверное, сначала плохо ходить: как раз будет самый раз с таким ленивым.

– И со мной - в самый раз. Тоже ленивым!
– самокритично добавил Кирилл.

"А был ли я счастлив до этой аварии? Вот ведь странно: пока не произошло ничего особенно плохого, мы вовсе не считаем, что отсутствие плохого - само по себе счастье.

Если вдуматься, вся моя взрослая жизнь развивалась по двум сценариям.

Либо ничего не происходит - тогда тоскуешь.

Либо некогда тосковать - тогда волнуешься.

По-другому эти два варианта можно обозначить ещё так. Либо боишься потерять то, что есть - либо тоскуешь из-за того, чего нет. А чаще - и то, и другое одновременно.