Верховный Издеватель

– Что не любит, это точно, - согласился Кирилл.

– Он нам просто доверяет, поэтому мы и страдаем.
– договорила Марина.
– Просто идёт битва: с тем самым Змеем, только и всего-то. Бог его уже победил, но теперь хочет, чтоб ещё мы его победили, чтоб все плоды по-честному нам достались, а не Ему. А Змей увидел бы, как даже дети его побеждают! Победа уже предрешена, но нам дана честь - просто дотерпев - попасть в разряд "держав-победительниц", получить все её плоды без исключения. Вот Россия, ты же знаешь, благодаря большевикам заключила Брестский мир - и лишилась всех плодов победы (до которой оставалось 8 месяцев). А нужно было всего-то даже не победить, а дождаться победы, дотерпеть до неизбежного. А мы вот хотим во время войны всей своей жизнью изображать мирное время - не получится. Мы можем страдать или как пленные - если уже сдались, - или как бойцы на поле боя. Вот весь выбор. Дети на этой войне тоже "сыновья полка".

Кирилл улыбался. "Вот угораздило же меня познакомиться с победителями... даже жить в одной семье с ними. Даже... чуток самому пострадать с ними".

– Марина! а вот вы то говорите, что главное в жизни - любовь, то - что вся жизнь битва?

– А знаешь, если битва - с самим собой, тогда любовь и битва - вообще одно и то же. Кто видит в Христианстве только одно или только другое, тот хочет разделить неразделимое. И впадает в ту или другую крайность. Или фанатизм, или сентиментальность. А ты почитай, например, преподобного Силуана Афонского: вот уж у кого любовь так любовь... и вот уж у кого битва так битва!..

– Ну что ж, битва так битва!
– повторил Кирилл, неожиданно даже для себя соглашаясь.
– Но только что же дальше-то будет? Как бы нам Бога об этом спросить?

Марина искренне засмеялась:

– Да что у Бога спрашивать про нашу жизнь, когда Он всю жизнь спрашивает нас!? Есть всего один вечно повторяющийся вопрос: как мы поступим? Вот как поступим на очередном развилке, такой жизнь и будет. До следующего развилка. Пока все развилки не кончатся! Спроси Его - а Он тебе же и переадресует вопрос. Так уж, Кирилл, вся наша жизнь обустроена: Бог спрашивает - человек отвечает, а не наоборот!

– Да уж, хочешь жить, умей отвечать!
– опять, вроде, согласился Кирилл.
– Отсюда, наверное, и "ответственность" берётся - от наших "ответов". Да ведь причины-то страданий - у всех разные! и вот как нам их все разглядеть-то, а? Если город провалился под воду, это может быть Содом, а может - Китеж. Если человек страдает, это может быть Каин - а может быть Иов. Утешительно, конечно, всю жизнь представлять себя Иовом, но, может быть, это не совсем так. Страдания страданиям рознь... Как тапок - тапку!

– Почему тапок?
– с удивлённой улыбкой спросила Марина.

– Да это мы недавно с Ромкой болтали... и сочинили. Вот я даже записал на диктофон. Назвал:

"Платоновская Чистая Идея Тапки". Вот послушайте нашу философию:

– А ты думал когда-нибудь, что одна и та же вещь бывает... разной? Вот тапок...
– говорил Ромка.

– Тапка, - машинально поправил Кирилл.

– Неважно. Тапок можно носить. Тапком можно бить мух. Тапком можно бить... всех! Тапок можно использовать как пенал или карман для ножниц или ещё чего-нибудь там, если прибить его к стенке. Можно... как футляр для мобильника!

– Можно даже - как дистанционный пульт телевизора!
– добавил Кирилл.
– Так запускаешь точно-точно - и телевизор включается...

– Вот именно!
– подхватил Ромка.
– Значит, в одном Тапке помещается, что? мно-ого разных тапок!!!

– Вот и страдания!
– продолжал Кирилл, выключив запись.
– Есть чистая идея Боли, которая на практике многофункциональна, как Тапок. Одни страдают потому что как Каин, "заслужили", другие - потому что, как Иов, заслужили... но победу. Да кстати, про разницу... А как там сейчас наш водитель, вы что-нибудь слышали?

– Суд будет...
– вздохнула Марина.
– Хотя у человека и у самого-то несколько переломов. А нам всем предлагают ещё на него заявление подать - на денежную компенсацию - "за ущерб здоровью". Но, слава Богу, по крайней мере, все с кем я разговаривала, подавать не будут. Никто из нашей группы!
– твёрдо сказала Марина.

– Слава Богу, - повторил за ней Кирилл.
– По-моему, это было бы уж совсем не по христиански! Нельзя, чтобы Государство (у которого и без того во все века руки по локоть в крови) нашим именем ещё расправлялось с теми, чья "вина" - случайность. Написать заявление на тех, кто тебе без умысла причинил вред - всё равно, что написать донос в годы репрессий. Что сутяжники, что доносчики "Царства Божьего не наследуют".

– Да уж, "Прощайте и прощены будете", - подхватила Марина.
– Вообще оставили бы уж всех стрелочников в покое. Мёртвых всё равно не оживишь, инвалидов не поставишь на отсутствующие конечности! Нет, государственной машине надо помахать кулаками после драки! Мы - власть. Мы - назначим виновного, на то мы и власть. Накажем... ой, накажем... уже наказанного судьбой! Вся наша юридическая система направлена, если так задуматься, не на смягчение последствий любой трагедии, а на её расширение. Увеличение числа пострадавших за счёт обязательной (!) расправы над "виновными" - случайно виновными. Найти их любой ценой, в любой ситуации: ату, ату их! если их просто нет, то придумать - и раздавить всей мощью Государства. Казалось бы, по-Божьему-то уж всё ясно - трагическое стечение обстоятельств, никто осознанно не виноват. Водитель и так до конца дней будет носить в себе эту трагедию, это чувство вины за случайность - он и так уже сам себя наказал! Зачем бы ещё прокатываться по нему катком!? Оставили бы уж его в покое, на свободе... Да нет, не оставят! Нет, всё-таки жутковатая это штука - Государство! Не Божья она. И даже не совсем человеческая. Прямо иногда мистическая оторопь охватывает от некоторых его сторон. Вот ведь: заведомую несправедливость чрезмерной мести– холодной, казённой, копытной, - преподносить как справедливость! И в этом духе воспитывать граждан. Господи, защити во веки веков всех "стрелочников"!

– Анархисты вы, что ли, что так государство ругаете?
– усмехнулась соседка по палате.

– Не-ет, это у нас не анархизм!
– за себя и за Марину задорно ответил Кирилл, чувствуя полное родство с ней.
– Анархисты говорят: Государство - это зло, поэтому его надо уничтожить. А либералы говорят: Государство - это неизбежное зло, поэтому уничтожать его никак нельзя, но ограничить - можно. А раз можно, значит - нужно. Нужно, чтоб было как можно меньше сфер жизни, куда оно имело бы право лезть. "Самое лучшее правительство - то, которого не замечают". В частную жизнь не пускать его вообще! В этом либеральный взгляд стопроцентно схож с духовным - хотя во всём остальном они могут сильно расходиться. Потому что либерализм - это всё-таки учение о земной свободе. А уж кто как этой земной свободой воспользуется в духовном смысле - это опять-таки личное дело каждого. То есть либерализм сам по себе не плохи не хорош. Либерализм в одном человеке - Божий, в другом бесовский. Зато гипертрофированное Государство - плохо в любом случае, без исключений! Государство не может основываться на любви... стало быть, государства не должно быть много. Пусть оно, сколько может, мешает творить зло и произвол, но и само будет недостаточно сильным, чтобы творить зло и произвол. Где-то между анархией и монархией есть золотая середина. Назовите её как хотите: не нравится опошлённое в последнее время слово "либерализм" - придумайте какое-нибудь другое название!.. "Не мешающее государство", что ли? Как бы сделать так, чтоб оно не лезло к нам в душу, знало своё место. "Место, Государство! Ну-ка место!" - как собачке. Государство, не знающее своего места - худшее из всех зол, какие только могут быть.

"Но если столько в нашей жизни самозваного, ненастоящего, откуда же берутся в ней настоящие люди?
– в ту же секунду подумал Кирилл.
– Матери, братья, сёстры? Самая главная тайна человеческих отношений: как среди всей этой казёнщины неродные люди вдруг становятся родными(1). В этом - всё!

Нужно время? Да нет, необязательно. Один день, - вот такой, как сегодня, - может значить больше, чем три года.

Нужна сильная встряска? Тоже необязательно. К счастью, не все родные люди и не всегда попадают в катастрофу. Нужен... не что, а Кто: Тот, Кто объединит. Тот, Кто вместе усыновит. Когда мы в Нём, то человек человеку - радость. "Христос воскрес, радость моя!" - как говорил Серафим Саровский. Одной фразой все тайны выдал.

Со светлым человеком и рядом-то находиться светло! Большинство верит в Бога, но верят Богу единицы. Марина, кажется, тот человек, который именно верит Ему! Странное ощущение "трансляции счастья": стоит только "попасть на волну" человека, как ты уже чувствуешь то же, что и он. Оказывается, счастливые в Боге люди выполняют прямо-таки величайшую миссию одним своим существованием! Мы ими впитываем счастье. Они - тот орган человечества, которым мы общаемся с настоящим Царём.