Вернуться в сказку

— До вечера? — спрашивает девушка, поднимаясь с дивана. — Ты обещал! Не забудь!

Алесия улыбается, выбегает из комнаты, даже это её действие безумно нравится Алу. Красива… Прекрасна… Замечательна… Но королевой не быть. Альфонс с улыбкой смотрит ей вслед и про себя понимает, что отпускать мисс Хайнтс он пока никуда не собирается. Дверь захлопывается за ней, и Альфонс Браун, новый король, облегчённо вздыхает. Сейчас он не имеет права думать о ней. Сейчас нужно найти Марию. Всё остальное — потом…

Комментарий к II. Глава шестая. То, что могло послужить отправной точкой…

* Канцлер Ги — Мой ангел

========== Бонусная глава. Отец Марии. ==========

Брат мой, брат,

Огонь поднебесный,

Мне ответь, где ты отныне?

Молний ряд

Был тебе тесным,

А теперь не тесно в камине?

Я ушел, и теперь не жди,

Отсвет молнии впереди —

Это все, что тебе дадим;

Ты теперь один…

Брат мой, брат,

Душа водопада,

Мне ответь, где твоя радость?

Как же так

Наполнилось ядом

То, что пело, то, что смеялось?

Я ушел, и теперь не жди;

След размоют весной дожди,

Средь воды и звенящих льдин

Ты теперь один.

Брат мой, брат,

Молчание камня,

Мне ответь, где твоя сила?

Горных врат

Нет больше, а мне

Лишь остались скорбь да могила!

Я ушел, и теперь не жди;

Камнем сердце стучит в груди,

Скорбной памяти господин,

Ты теперь один!

Брат мой, брат,

Холодное сердце,

Что мне скажешь вместо ответа?

Как мешал боль с медом и перцем,

Как устал лететь против ветра?

Я ушел, и теперь не жди,

Перья крыльев моих найди;

В облаках и среди вершин

Ты теперь один!

Ты смешал на углях горелых

Явь со снами,

Веру с любовью;

Ты не черный — ты и не белый,

Ты не с нами. Мы — не с тобою. *

Мария сидела на толстой ветке дуба и читала книгу, которая, нужно заметить, была в старой потрёпанной обложке. Девочке не хотелось возвращаться домой: сейчас там мама, а ребёнок был слишком обижен на неё, чтобы сейчас возвращаться в родную квартиру. Марии было грустно оттого, что мама даже не собирается приходить на школьный праздник завтра… Она, наверное, будет единственным ребёнком, к которому на праздник не придут родители… Опять. Когда она выпускалась из детского садика, она тоже была единственным ребёнком, к которому не пришли родители. Марии было обидно. Она всегда была не такой. Многие родители уводили своих детей подальше от неё, а мама… Мама просто вздыхала и пыталась как-то заставить дочь «исправляться». Ал пожимал плечами и пропускал её к себе домой, когда Мария слишком сильно ссорилась с матерью. Они были друзьями… Друзьями настолько хорошими, что родители всегда знали, что, если кто-то из них не пришёл домой, то он в гостях у второго. Но сегодня к Альфонсу приехала его мама, отвлекать его совсем не хотелось, всё-таки он так скучал по ней…

Возвращаться домой не хотелось ещё и из-за того, что мама обязательно начнёт ругать её за эгоизм. Подумать только: из-за Розы Мария должна теперь терпеть всё это, быть ненужной, забытой! Порой девочке казалось, что, не будь в её жизни Розы, всё было бы гораздо лучше… Лучше, чем сейчас… А мама снова начнёт твердить про эгоизм. Но разве плохо, что Мария просто не хочет быть хуже, чем все, хочет чувствовать себя любимой, нужной?! Девочка расстроено шмыгнула носом.

Отец Ала выскочил из парадной, где находилась квартира семьи друга Марии. Девочка ожидала этого: как только приходила его жена, мужчина выскакивал из дома, и это происходило вот уже как два года. С того самого момента, как Эбигейл Браун получила ножевое ранение в живот от своего мужа. Видимо, рана была не слишком серьёзная, так что поправилась мама Ала довольно быстро, насколько это было возможно. Наверное, поэтому Джошуа Браун не попал в тюрьму… Впрочем, Мария только догадывалась обо всём этом. Разве она могла что-то знать? Знала девочка только то, что дело помог замять один из врачей в той больнице, где лежала мама её друга.

— Ну что, принцесса? К школе готовишься? — спросил мужчина, заметив подругу своего сына.

Мария кивнула. Мистер Браун был отцом её лучшего друга, и пусть Ал не слишком его жаловал, девочка знала, что дядя Джошуа, в целом, неплохой человек. Да, он порой бывал несколько грубоват, но зато он никогда ничем не обижал ни её, ни Ала. А тётя Эбигейл… Что случилось тогда на кухне в доме Браунов, Мария знала, наверное, даже лучше, чем Альфонс. Это у неё на глазах тогда всё произошло. У неё, пятилетней девочки, которая зашла в гости к другу… Крики тёти Эби, наверное, тогда слышал весь дом. А дядя Джошуа… Мария знала, что он мог подолгу терпеть свою жену. А что случилось в тот раз… Девочка плохо помнила, что тогда произошло, помнила только, как дядя вызывал скорую, как приезжали врачи, как её попросили отправляться к себе домой…

— Готовлюсь… — буркнула Мария недовольно.

Мистер Браун удивлённо посмотрел на девочку. Та казалась грустной для ребёнка, который уже целых два года твердил, что хочет побыстрее вырасти и пойти в школу, чтобы с кем-нибудь познакомиться… Да он просто не верил, что этот ребёнок, как и его сын, не хочет идти в школу именно из-за учёбы! Да и не из-за того, что не хотелось с кем-то общаться…

— Что-то случилось? — взволнованно спрашивает он, и девочка грустно кивает. — И что же?

Где-то с минуту ребёнок недоверчиво смотрит на него, а потом, будто что-то обдумав, осторожно пытается слезть с ветки, на которой сидит. Одно неловкое движение — и Мария чуть не падает. Мистер Браун едва успевает подхватить её. Ветка находится не так уж высоко от земли, чтобы представлять большую опасность для ребёнка, но девочка вполне могла себе что-нибудь сломать, если бы Джошуа не успел. Книга из рук Марии выпала. Мужчина поднялся, чтобы поднять её, и застыл в удивлении.

— «Чёрная магия. Обряды»… Мария, это что такое? — Девочка покраснела и вырвала из рук мистера Брауна книгу.

По рассерженному взгляду ребёнка Джошуа понял, что Мария, скорее всего, взяла эту книгу именно потому, что ей доставалось слишком мало внимания от матери. Пожалуй, Кассандру Фаррел мужчина мог понять — одинокая женщина с двумя детьми, младший из которых серьёзно болен. Конечно, на старшую дочь у неё оставалось мало времени! Слишком мало… Но ребёнку же не объяснишь, почему мама занимается им меньше, почему будто бы любит его меньше…

Правда, в том, что Кассандра любила дочерей одинаково, сомневались уже все. Конечно, Мария была слишком самостоятельной, слишком непослушной, непоседливой, с ней было трудно общаться, и её было тяжело в чём-то убедить, в отличие от младшей своей сестры, Розы, милой и послушной девочки, которая никогда не делала то, что ей запрещали. Впрочем, Розе пока всего три года. Кто знает, что будет дальше?

Мария была лишь ребёнком, которого не замечали… Даже не так… Она не казалась ребёнком: серьёзный маленький человечек, но не ребёнок… Джошуа Браун с жалостью смотрел на лучшую подругу своего сына. В конце концов, девочка не виновата в том, что у её сестры подозревают лейкемию, не виновата в том, что ей постоянно приходится делать всё по дому, не виновата в том, что родилась в такой семье. Никто не виноват. И мужчина мог бы понять Кассандру, если бы та хотя бы попыталась наладить свою жизнь. Не ради себя — ради своих детей. Этой женщине однажды предоставлялась возможность выйти замуж, мистер Браун знал об этом, в их дворе все об этом знали, хоть никто ничего и не говорил.

Мария казалась грустной, и мужчине искренне было жаль девочку, которая снова чувствовала себя одинокой и ненужной родной матери. Джошуа понимал её, наверное, лучше, чем кто-либо другой. Ал, его ребёнок, его восьмилетний мальчик, казалось, ненавидел его; пожалуй, это было куда хуже равнодушия Кассандры, но Мария была всего лишь ребёнком, ей ещё не исполнилось семи… Она ничем не заслужила равнодушия по отношению к себе просто потому, что ещё не могла успеть заслужить…

— Мама снова не замечает тебя? — спрашивает мистер Браун.

Девочка кивает, в её глазах стоят слёзы, но мужчина видит, как ребёнок старается не заплакать. Джошуа как-то видел, как Мария заступилась перед своеобразной бандой малолетних сорванцов, когда те начали задирать какого-то маленького мальчишку. Тогда ей сильно досталось, но она не плакала. Не звала на помощь, не кричала. Но девочка была готова разреветься сейчас…

— Она не придёт завтра на линейку… — бормочет Мария.

Вот оно что… Линейка… На месте Кассандры он бы ни за что не отказывал ребёнку в этом, быть может, отчасти потому, что в прошлом году Ал чуть ли не истерил, говоря, что видеть отца в этот день не желает. Отказываться от возможности провести со своим ребёнком лишние полчаса — глупо. Тем более, насколько помнил мужчина, в этот день Кассандра не работала. Жертвовать одним ребёнком ради интересов другого — неправильно, пусть даже тот, другой, серьёзно болеет. Быть может, дети и не будут в равных условиях, полностью пренебрегать здоровым совсем неправильно. Роза тяжело болела, но Мария была просто ребёнком, невиноватым в этом. В конце концов, могла же Кассандра хоть раз в жизни побывать на празднике, который так важен для её старшей дочери? Один-единственный праздник. Неужели это так трудно? Джошуа не понимал. Он бы отдал всё на свете, чтобы Ал пустил его на эту линейку в прошлом году, но мальчик пригласил свою маму, а отцу запретил там даже показываться… Впрочем, не запретил. И Джошуа Браун был в прошлом году на поступлении сына в первый класс, но мужчина видел, что Ал вовсе не рад его видеть.