Вернуться в сказку
Шрифт:
Когда всё это началось? Наверное, мистер Браун сам упустил тот момент, когда ребёнок стал отдаляться от него: тогда ему казалось, что слишком рано, что он ещё успеет вдоволь повозиться с сыном, когда тот чуть-чуть подрастёт. Да, Джошуа не уделял ребёнку нужного внимания тогда, когда тот был совсем крохой, но на то были свои причины… Так ему тогда казалось… Теперь всё представлялось иначе, но Ал уже к отцу не тянулся так, как в раннем детстве… А после того случая два года назад и вовсе стал отталкивать.
Впрочем, возможно, он сам придумал эту стену, возникшую между ним и сыном, и теперь его ребёнок просто не хотел рушить её, возможно, просто боясь, что когда-нибудь отец снова про него
— Я буду единственным ребёнком, к которому не придут родители! — горько вздыхает девочка.
Её хочется пожалеть, но — мужчина уже знает это — Мария не любит, когда её кто-то жалеет. Джошуа прекрасно помнит, как эта девочка кричала на его сына, и пусть она не станет кричать на него, расстраивать её ещё больше совсем не хочется.
— Почему она не может взять с собой Розу и пойти? — спрашивает маленькая мисс Фарелл.
Джошуа не может ответить ей. Перед ним стоит всего лишь маленькая девочка, которой просто не хватает внимания матери. Её можно было лишь пожалеть, посочувствовать ей. Мистер Браун с горечью смотрел на девочку и думал о том, что Ал не будет рад видеть его завтра, да и вообще мальчик не пустит его туда… А Мария так хочет, чтобы кто-то пришёл на эту линейку вместе с ней. Она просто ребёнок, которому хочется чувствовать себя нужным… И пусть она больше похожа на мальчишку-сорванца, она самая обычная девочка.
А ещё этот ребёнок одного роста с Алом, и волосы у неё такие же светлые, как у сына Джошуа Брауна. Такие же светлые: когда она стоит так и не смотрит на него, Марию вполне можно принять за Альфонса…
— У твоей мамы много дел, — произносит мужчина неожиданно для самого себя, — но, если ты хочешь, я могу пойти с тобой.
Мария удивлённо смотрит на него. Глаза у неё тёмные, почти чёрные, а не небесно-голубые, как у её матери и сестры, да и взгляд у неё совсем другой. Джошуа не раз замечал это. Но сейчас эта девочка была ещё больше похожа на одинокого брошенного ребёнка, куда больше, чем обычно. Настолько удивлённого, доверчивого взгляда он никогда не видел…
— Хочу! — вскрикивает Мария. — Очень хочу!
Когда малышка Фаррел кидается к нему, когда вдруг обнимает, Джошуа Браун чувствует, как в его горле застревает комок, как он уже почти не может дышать… Он не ожидал, что она бросится к нему, никак не ожидал. И, тем более, он не ожидал, что девочка сейчас разревётся. Она всхлипывает, старается обнять его ещё крепче, а Джошуа не понимает, что происходит.
— Ну, перестань… — шепчет мистер Браун, не зная, что ему теперь делать.
Мария сама не знает, почему она бросилась к дяде Джошуа, но ей так хотелось, чтобы он пришёл завтра на этот праздник… Иногда девочка замечала, что они с Алом очень похожи, к тому же не заметить этого было просто невозможно — об этом говорил каждый. Как-то раз их даже приняли за двойняшек. Двойняшками они, разумеется, быть не могли — Альфонс был старше её на год, а вот братом и сестрой? Мария не знала, кто именно был её отцом. Мама никогда не поднимала эту тему. Быть может, она дочь Джошуа Брауна? И поэтому он так хорошо к ней относится? А сказать об этом не может потому, что у него самого есть жена и сын…
И тогда слова тёти Эбигейл принимали совсем другое значение, да и у самой Марии к ней появлялось совсем другое отношение. Поэтому тётя Эби так ревновала? Потому что мама Марии куда красивее её, куда более обаятельна? Потому что просто боялась остаться без мужа? Но Кассандра Фаррел замуж не собиралась: она постоянно твердила, что не может вступить в брак с человеком, который ей не ровня. Так что миссис Браун не следовало так переживать…
Быть может, всё
то время, пока она пыталась найти человека с фамилией Фаррел, она делала что-то в корне неверное? И её отец был куда ближе к ней, чем ей казалось раньше? И именно поэтому она и Ал так похожи? Девочка чуть-чуть отстраняется от мужчины и пытается поймать его взгляд, когда Джошуа вновь смотрит на неё. Мария набирает в грудь побольше воздуха. Ей нужно сейчас спросить кое-что.— Ты мой папа, да? — вдруг озвучивает свою догадку маленькая мисс Фаррел. — Поэтому тётя Эбигейл так злится на меня и на тебя?
«Откуда в голове маленькой девочке появилась эта мысль?» — думается мужчине. Он и не знал Кассандру, пока она не переехала сейчас, а это было ровно за месяц до родов. Он просто не мог быть её отцом, что бы не говорила Эби, просто не мог, хотя, возможно, был бы рад иметь второго ребёнка. Но Эбигейл забеременеть второй раз не могла: первые роды были слишком трудные, да и последовавший за этим выкидыш… То, что Мария и Альфонс так похожи, было простой случайностью, хоть старушки, вечно сидящие во дворе, видели в этом какой-то скрытый смысл. Как и Эби. Только проблема заключалась в том, что смысла в этом не было. Они просто были похожи. И это не чья-то вина.
Но сказать девочке, что это не так, язык не поворачивался. Мужчина впервые в жизни совсем не понимал, что ему делать. Мария росла сироткой при живой матери и с самого знакомства с Альфонсом была просто одержима идеей найти отца. Сначала она просила Ала бродить с ней по улицам в надежде встретить того человека, потом стала упрашивать взрослых провести её в архив… Джошуа не мог ничего сказать: девочка слишком расстроится, если сказать ей правду, но и врать он не мог.
— Я понимаю, почему ты не отвечаешь, — шепчет вдруг она. — Ты не хочешь расстраивать лишний раз тётю Эбигейл. Я понимаю. Всё равно хорошо, что ты мой папа… Я, наверное, не буду это рассказывать, хорошо? Мне кажется, ему это не понравится…
Мария по-своему поняла его молчание; наверное, стоило ей сказать сейчас, что всё не так, как она думает, но… Джошуа неожиданно для самого себя кивает и осторожно опускается на корточки перед девочкой. Тем более, она не хотела никому об этом рассказывать. Это хорошо. Только вот не случится ли с ней ничего дурного, когда она узнает — а мужчина был уверен, что рано или поздно она узнает, — что её отец вовсе не Джошуа Браун? Что тогда?
— Я рад, что ты понимаешь, Мария, — тихо произносит мужчина. — Ты очень умная девочка для своих лет.
Он сам не ожидал от себя этих слов. Нельзя сейчас говорить ей, что она ошибается. Она будет слишком подавлена, узнав, что отца у неё пока нет. У Розы был, но не у неё. Мария никогда не видела его, да и не могла видеть — он бросил её мать Кассандру ещё до того, как она родилась, а, быть может, и вовсе не знал о беременности той. А у ребёнка должны быть родители. У любого. Тем более, если один с ним не справляется.
— Давай я отведу тебя домой, — говорит он так же тихо. — Твоя мама волнуется. К тому же тебе нужно завтра рано вставать, ты помнишь? Да и мне надо сказать твоей маме, что ты пойдёшь завтра со мной.
Девочка кивает, в её глазах уже появляется чувство какой-то радости, которую Джошуа раньше никогда не видел. И теперь сказать ей, что на самом деле он ей чужой человек, он не может и вовсе. Дети не должны страдать из-за грехов их родителей. Дети должны быть любимыми и нужными, иначе они могут перестать быть детьми куда раньше, чем нужно. А Мария… Он всё равно следит за ней. Она дружит с Алом уже три года. Ему не трудно будет уделять ей чуть больше внимания и говорить, что он её отец. Нужно обсудить с Кассандрой это. Она — мать, и она должна решать, возможен ли такой вариант.