Верум

Держа его пальцами, я шепчу молитву, каждое слово быстрое и одеревенелое на моих губах.

Святой Архангел Михаил, защити нас в битве, Будь нашей защитой против зла и козней Дьявола. Пусть Бог осудит его, мы смиренно молим, и ты, о, князь небесного воинства, властью данной тебе Богом, свергни в ад Сатану и всех злых духов, которые бродят по миру в поисках развращения души. Аминь.

Я три раза подряд произношу молитву для верности.

Я защищена.

Я защищена.

Я защищена.

Сейчас я в безопасности. На мне медальон Финна. Я в безопасности.

Я как раз втягиваю судорожный вдох облегчения, когда дверь снова со скрипом открывается, и я вновь сталкиваюсь лицом к лицу со своим безумием.

Мои испуганные глаза взметаются вверх, находя невозможное.

Финна.

Моего мертвого брата.

Стоящего в дверях его спальни.

ГЛАВА 2

– Ты в порядке, - быстро говорит мне Финн губами, которые должны быть мертвыми, и его взгляд останавливается на моем. Он видит мою панику, видит мой ужас. Ведь он знает меня лучше всех.

Он быстро пересекает комнату и опускается на колени рядом со мной, его руки холодные, когда он хватает мои и удерживает их.

Святой Архангел Михаил, защити нас в битве.

Это не может быть он. Но все же, когда я смотрю на белые пальцы Финна, и на бледную веснушку в середине фаланги пальца, я знаю – это он. Должен быть. Я знаю эту веснушку, знаю эти руки.

– Финн, - удается шепотом произнести мне.

Он кивает. И он теплый. В замешательстве я скольжу ладонью по его груди, находя то, что мне необходимо знать. Под моей ладонью сквозь эту худощавую грудную клетку бьется сердце, твердо и равномерно.

Ба-бамп.

Ба-бамп.

Ба-бамп.

Нет.

Этого не может быть.

– Может, - снова кивает он, и я понимаю, что проговорила вслух.

Будь нашей защитой против зла и козней Дьявола.

– Я сумасшедшая? – безвольно спрашиваю я, и все чувства покидают мое тело. Я онемела. Я кусок дерева. Я – губка и у меня нет чувств, и я так долго поглощала все это безумие, что теперь сама безумна. Вот единственный возможный ответ.

Худая рука Финна протягивается за моей спиной, обнимая меня за плечо, и я обмякаю у его груди, прижав ухо к его сердцу, чтобы убедиться наверняка.

Ба-бамп.

Ба-бамп.

Ба-бамп.

– Это невозможно.

Мои слова – шепот. Все два. Шесть слогов невозможности.

– Ты не можешь доверять своему собственному разуму прямо сейчас, Кэл, - серьезно говорит он мне, его бледно-голубые глаза настолько светлые, ясные и знакомые. – Так что тебе придется довериться мне вместо него.

Да. Он единственный.

Он это знает.

Но…

Реальность не в этом. Реальность – это красная разбитая машина и белое надгробие. Спокойной ночи, милый Финн.

В тот день были стрекозы и солнечный свет. Кладбище и слезы.

Пусть Бог осудит его, мы смиренно молим, и ты, о, князь небесного воинства, властью данной тебе Богом, свергни в ад Сатану.

– Как такое может быть? – спрашиваю я дрожащим голосом, боясь поверить, боясь надеяться.

Финн отводит взгляд, его руки по-прежнему сжимают мои.

И всех злых духов, которые бродят по миру в поисках развращения душ. Аминь.

– Потому что просто есть, - твердо отвечает он. – Я не могу тебе сказать. Ты сама должна прийти к этому. Но ты придешь, Кэл. Придешь.

О, боже, мы опять вернулись к этому. Мы вновь вернулись к: «Не могу сказать тебе, потому что это тебя уничтожит».

Моя грудь опускается.

Дыхание вырывается наружу.

Я не могу снова это сделать.

Не это.

Это слишком.

Финн видит выражение моего лица и ловит меня, когда я падаю к нему, безвольная и удрученная. Он всегда ловит меня.

– Твой разум – удивительный, - уверяет он меня. – Он дар, а не проклятие.

Он знает меня настолько хорошо. Он знал, о чем я думала.

– Ты настоящий? – спрашиваю я шепотом, закрывая глаза.

Он улыбается.

Это последнее, что я вижу.

Затем следует блаженная, благословенная чернота.

Спасибо, Святой Михаил.

Когда я просыпаюсь, за окном темно. В комнате темно, но я очень быстро понимаю, что больше не нахожусь в комнате Финна. Я в другой постели, в своей пижаме, с чистыми простынями, обернутыми вокруг моей руки.

Я пялюсь на потолок, на стены, на тени, а потом перевожу взгляд на фигуру, сидящую возле кровати, невидимую в темноте.

– Финн? – тихонько спрашиваю я, ожидая, что она будет моим братом.

Я не ожидаю услышать голос, который отвечает.

– Калла-Лилия.

Деэр.

Конечно. Финн не может быть здесь, ведь Финн мертв.

Я сглатываю, когда Деэр подается вперед, и на его квадратную челюсть падает лунный свет, а глаза поблескивают.

– Ты настоящий?

Я шепчу.

Он улыбается своей Брось мне вызов усмешкой.

– Я же здесь, верно? – спокойно отвечает он.

– В эти дни это ничего не значит. – Мой голос тихий. – Я не могу принять еще больше, Деэр. Я ничего не понимаю.

– Я подвел тебя, - Деэр встает со своего места и опускается на колени возле меня, его лицо серьезное, мрачное и измученное. – Я подвел тебя. Но я все исправлю.

– Как? – шепчу я, и я даже не спрашиваю, что он должен был сделать для меня. Не думаю, что мне хочется знать. – Как ты меня подвел? Что ты сделал?

Не могу.

Не могу знать.

Не могу знать или это может меня убить.