Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

С другой стороны, на то, чтобы «Имир» прошел остаток пути до орбиты «Иззи», потребуется дельта-вэ вдвое больше, чем то, что им удалось выжать из реактора на этот раз.

Однако прежде надо решить вопрос выживания в ближайшие восемь часов.

Апогей «Имира» изменился очень сильно, но высота перигея осталась все той же — иными словами, опасно низкой. Если ничего не предпринять, на следующем витке они снова с ревом стукнутся об атмосферу.

С определенной точки зрения слегка поднять перигей и уже никогда не беспокоиться о входе в атмосферу довольно просто: достаточно выполнить небольшой, но тщательно рассчитанный запуск двигателя в апогее. Для обычной космической миссии задача совершенно банальная. Сейчас же положение осложнялось двумя обстоятельствами.

Во-первых, успешное снижение апогея и периода обращения наложило на них жесткие временные рамки — двигатель следовало запустить через четыре часа после перигея.

Вторая сложность заключалась в том, что корабль медленно вращался. Это означало, что их ядерный ракетный двигатель если и был в какой-то момент направлен в нужную сторону, то лишь по чистой случайности. Во время длительного запуска в перигее сопло должно было смотреть вперед и работать как огромный тормозной двигатель. Запуск в апогее нужен, чтобы слегка разогнать корабль, сопло при этом должно смотреть назад. Но пока корабль вращается, оно направлено попросту куда попало.

Итак, сейчас требовалось стабилизировать ориентацию «Имира»: погасить нежелательное вращение маневровыми двигателями. При первой пробной попытке обнаружилось, что двигатели по сравнению с инерцией огромной ледяной глыбы чересчур слабы. Говоря аэрокосмическим жаргоном, им недоставало контроля. «Имир» вел себя словно грузовик, который занесло на разлившемся масле и он почти не слушается руля. Огромный расход массы при запуске двигателя несколько уменьшил проблему. Тонны и тонны льда вылетели через сопло в виде пара. «Имир» стал легче и, как следствие, послушней. Вычислить, насколько именно послушней и что это означает для маневровых двигателей с точки зрения контроля, само по себе оказалось немаленькой задачей — добрых полчаса ушло лишь на грубую оценку.

Результат не слишком обнадеживал. За оставшиеся три часа не было решительно никакой возможности остановить вращение «Имира» двигателями контроля ориентации, предназначенными лишь небольших корректировок в течение длительного времени. Вращение не было особенно быстрым — экипаж в командном модуле его почти не чувствовал, — однако исключало запуск основного двигателя. Если запуск не состоится через три часа, они снова зацепят атмосферу еще через четыре, а потом — еще через восемь. Один проход наподобие уже состоявшегося у них еще есть шанс пережить, два — никаких.

Как только Маркус все это понял, он разделил экипаж пополам: оставил Дину и Дзиро в кают-компании командного модуля заниматься главным двигателем, а сам вместе с Вячеславом поднялся «наверх» — заняться контролем ориентации.

Задачу, стоящую перед Диной, по сравнению с остальными можно было назвать рутинной. Запустив двигатель в перигее, они израсходовали большую часть запасенного в бункерах льда. Несколько шнеков заклинило, а процесс добычи льда в целом пошел вразнос, поскольку Дине приходилось раз за разом находить импровизированные решения сыпавшихся отовсюду проблем. Роботы находились не там, где нужно, какие-то бункеры были переполнены, какие-то — пусты. Нужно было копать новый лед и перераспределять старый. Привести все в порядок для запуска три часа спустя было задачей не то чтобы непосильной, но требующей полной сосредоточенности. Аналогичным образом Дзиро тоже должен был решить кое-какие проблемы с реактором. Обоим следующие три часа предстояло пахать без перерыва, чтобы все было готово к запуску в апогее.

При условии, что другая половина экипажа за оставшееся время найдет способ правильно сориентировать «Имир». Маркус перенес эту деятельность в другую часть корабля, чтобы не отвлекать мотористов. Во всяком случае так он объявил; однако когда Дина ненадолго отвлекалась от работы, пока компилируется код или чтобы перекусить, она каждый раз обнаруживала, что задается вопросом — чем они там, собственно, заняты?

Методом исключения выходило — чем-то, имеющим отношение к «Новому Кэйрду». То, что маневровые двигатели «Имира» не справятся, было уже доказано. Нужную тягу имел только маршевый двигатель «Нового Кэйрда». Проблема заключалась в том, что он смотрел во вполне определенном направлении, которое, увы, не подходило для коррекции.

Доведя эту логическую цепочку до завершения, Дина так разнервничалась, что это стало мешать ее работе даже больше, чем если бы Маркус и Слава находились с ней в одной комнате.

Она сдерживала любопытство и беспокойство до тех пор, пока не убедилась, что двигателю хватит льда на запуск в апогее. Работа закончена. До самого запуска осталось полчаса. Похоже, у Дзиро тоже все под контролем.

Резкий удар, эхом отдавшийся в стенах командного модуля, дал ей повод вызвать на экран несколько видеотрансляций, а также подключиться к аудиоканалу, которым пользовались Маркус и Слава. Роботы, рассыпанные по всей поверхности «Имира», одолжили ей свои глаза, которые она могла повернуть в любую сторону. Несмотря на это, у нее ушло несколько минут, чтобы составить для себя картину происходящего.

«Новый Кэйрд» отстыковался от «Имира», его нигде не было видно. Маркус предположительно находился за его пультом управления.

Снаружи «Имира» наблюдался человек в скафандре, «идущий» по направлению к корме, используя пару «хватов» в качестве передвижных точек опоры. Надо полагать, Вячеслав. От ног у него расходились толстые белые усы. Дина не сразу сообразила, что это: он примотал сапоги к спинам «хватов» кабельными стяжками, концы которых и торчали усами. При виде подобной импровизации насовские инженеры старой школы перевернулись бы в гробу, не лиши их Каменный Ливень такой возможности. Однако за последние два года, и особенно за последние две недели, босяцкая инженерия уже вошла в привычку.

Оставался вопрос — чем же, черт побери, настолько увлекательным занят Маркус? Раз уж Слава проявил такую изобретательность, располагая лишь двумя роботами и пакетом стяжек…

Тут Дина наконец разглядела «Новый Кэйрд» на камере «буки», закрепившегося на корме осколка примерно на полпути между ее краем и зевом сопла. Кораблик висел в пространстве метрах в ста, испуская из маневровых двигателей белые струи каждые несколько секунд — он пытался удержаться позади медленно вращающегося осколка. Маркус шел на ручном управлении, и да, скучать ему не приходилось.

Воссоздать в уме общую стереометрическую картину было нелегко, но Дина более или менее убедила себя, что Слава «идет» примерно в том же направлении, куда нацелился Маркус. Каждый по-своему, но оба стремились к одному участку осколка: углу, выступающему там, где широкая часть сахарной головы заканчивалась резкой, но изломанной гранью, переходя в основание. Здесь в лед был вморожен кусок стального каркаса размером примерно в автомобиль. На нем крепилась гроздь небольших конических ракетных двигателей — одна из маневровых систем, оказавшихся слишком слабенькими для нынешней задачи. Нацелив туда другую камеру, Дина увидела, что из двух сопел исходят ровные струи бело-голубого пламени. Эти двигатели непрерывно работали на полной мощности. Чего их конструкция не предусматривала. Однако системы ориентации «Имира» рассчитали, что в этих двух направлениях требуется усилие, а для того, чтобы достичь запрограммированной цели — развернуть корабль «носом» вперед и соплом назад, — усилия требовалось очень много.

Дина поняла. Ее догадку подтвердили переговоры на смеси английского, немецкого и русского между Маркусом и Вячеславом, которые она теперь могла слышать. Мысленным взором она видела «Имир» таким, как его наблюдал Маркус через передний иллюминатор «Нового Кэйрда»: огромная дрейфующая глыба черного льда в форме наконечника стрелы, в основном погруженная во мрак, но на носу и по углам украшенная мигающими белыми огоньками и струйками горячего газа — выхлопом двигателей, которыми управляет изнутри автоматическая программа. Некоторые вспыхивали и снова гасли. Иногда, там, где требовалась большая тяга, двигатели включались надолго. Такие постоянно работающие двигатели должны быть отлично видны на черном фоне космоса.