Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

Я зачитала этот пассаж вслух, и Тристан чрезвычайно возбудился. Он и раньше подозревал, что из всех технологий именно фотография с наибольшей вероятностью могла каким-то образом повредить магии. Теперь он перешел от подозрений к уверенности. Мне не сразу удалось успокоить его настолько, чтобы он сумел объяснить ход своих мыслей.

— Честно признаюсь, физик я никакой, — сказал он. — Да, у меня диплом физика, но я никогда в этой области не работал. Впрочем, образование не пропьешь. Я до последнего вздоха буду верить, что, если магия существовала, этому есть какое-то научное объяснение.

— Ты себе противоречишь. Вся наша рабочая гипотеза состоит в том, что именно наука ее сломала.

Тристан поднял руку.

— Давай разбираться вместе. Ты когда-нибудь слышала о многомировой интерпретации квантовой механики?

— Только в разговорах на вечеринках. И от этих разговоров тебе бы поплохело.

— Так вот. Есть эксперименты, результаты которых можно объяснить, только если принять, что система существует более чем в одном состоянии до того момента, когда ученый проведет наблюдение.

— Кот Шредингера? Потому что это все, что я об этом слышала.

— Это классический пример. Кстати, чисто мысленный эксперимент. Никто его на самом деле не проводил.

— Хорошо. Общество защиты животных им бы такого не спустило.

— Ты знаешь, в чем он состоит? — Не дожидаясь моего ответа, Тристан продолжил: — Сажаешь кота в коробку. В коробке есть колбочка с отравляющим веществом, которое, если разбить колбочку, убьет кота. Устройство, разбивающее колбочку, приводится в действие неким генератором случайных событий. Например, это может быть радиоактивное вещество, которое либо распадется, испустив немного радиации, либо не распадется. Закрываешь крышку. Кот, отравляющий газ и радиоактивное вещество становятся замкнутой системой. Ты не можешь предсказать, что произойдет, или узнать, что произошло.

— То есть не знаю, жив ли кот или умер.

— Не просто не знаешь. Не можешь узнать. Буквально никак. Так вот, согласно классическому физическому мышлению, он либо жив, либо мертв. В реальности возможно только одно из двух. Просто ты не знаешь, что именно. Но в квантовом мышлении кот на самом деле и жив, и мертв. Он существует одновременно в двух взаимоисключающих состояниях. До тех пор, пока ты не откроешь крышку и не заглянешь внутрь. Только тогда произойдет коллапс волновой функции.

— Погоди, я все понимала почти до конца! Откуда взялась… как ты ее назвал? Волновая функция? И как происходит ее коллапс?

— Извини. Это просто физический жаргон для того, о чем я говорил. Если ты захочешь описать эксперимент с котом Шредингера математически, ты составишь уравнение, которое называется волновой функцией. Это уравнение — не что-то одно, а суперпозиция нескольких членов.

— Суперпозиция нескольких членов, — слабым голосом повторила я.

— Да. Член — некое математическое выражение. Функция состоит из них, как предложение — из фраз.

— Ты хочешь сказать, что один член — «кот жив», а другой — «кот мертв»?

— Да, о лингвист.

— А их суперпозиция?

— Математически это означает, что они вроде как суммируются и дают общую картину системы.

— Пока не наступает «коллапс» или как ты это назвал.

Тристан кивнул.

— Суперпозиция нескольких членов — это квантовая штука. Суть квантовой механики. Но вот что занятно: такая математика работает, то есть функция точно описывает систему, лишь до тех пор, пока ты не открыла крышку и не заглянула внутрь. В этот момент ты видишь либо живого кота, либо мертвого. Точка. Ты получаешь классическую систему.

— Департамент… обнаружения дохлятины?

Он закатил глаза.

— Так или иначе, это ты называешь коллапсом волновой функции?

— Да. Так физики называют момент, когда все описания разных возможных реальностей превращаются в один классический исход, который наш мозг способен воспринять.

— Наш научный, рациональный мозг, ты хочешь сказать, — поправила я.

Тристан довольно улыбнулся.

— Именно так.

— Но значит, мы возвращаемся к моей теории! — возмутилась я.

Он слегка растерялся.

— К какой теории?

— К той, про которую ты сказал, что она скорее из детской литературы, чем из реальности. Помнишь?

— Ах да. Что люди должны верить в магию.

— Да!

— Я говорил немного о другом. Да, человеческий мозг — регистрирующий орган. Но выслушай меня. Если ты принимаешь многомировую интерпретацию квантовой механики, то все возможные исходы на самом деле где-то случаются.

— То есть в одном мире кот жив, а в другом мертв.

— Именно так. Кроме шуток. Полностью независимые реальности, которые отличаются лишь в одном: тут кот жив, там мертв. А квантовая суперпозиция? Она просто означает, что ученый, который собирается открыть крышку, стоит на развилке. Перед ним открыты обе дороги — оба мира. Он может шагнуть либо на одну, либо на другую. А как только он снимает крышку, решение принимается. Он либо в одном мире, либо в другом, и возврата нет.

— О’кей, — сказала я. Не в смысле «согласна», а в смысле «я тебя внимательно слушаю».

— Ученый не может управлять тем, на какой дороге он окажется.

Я видела, что он меня троллит — ждет, пока я заглочу наживку.

Нет, не совсем так. Тристан хотел, чтобы я упомянула возможность, которую он держит в голове, не может назвать вслух — потому что он весь такой из себя ученый.

И я сказала, что он хотел:

— Давай немного изменим условия. Поменяем белый халат и блокнот на… не знаю, остроконечный колпак и метлу. И возьмем другое местоимение. Если она каким-то образом может выбирать, в каком мире окажется, когда снимет крышку… если она может управлять исходом…

— Это будет похоже на магию.

— Что значит «будет похоже»? Это и будет магия.

— Просто речь о том, чтобы выбирать возможные исходы из реально существующих — скользить между тесно связанными альтернативными реальностями, — а не порождать эти реальности.

— Принципиальной разницы никакой.

— Для обычного наблюдателя? Не изучавшего квантовую физику? Никакой, — согласился он.

— Называй, как хочешь. Ведьма может вызвать желаемый результат из параллельной-дефис-одновременной реальности. Есть исторические упоминания о том, как ведьмы что-то «вызывали», — это буквально то, что они делали.