Весь твой, только твой эльф

В отличие от моего, наряд Алари был скромным и закрытым. Не иначе, как Тил-Линг проявил участие и заботу. Наверняка это он распорядился подобрать для принца Амардена одежду, которая отвечала бы строгим представлениям эльфов о морали. Местные мужчины часто не заморачивались приличиями, щеголяли по дворцу в одних только штанах, с голыми торсами. Гостю же принесли плотную тунику с воротником под горло, брюки, нижнюю рубаху и даже перчатки.

— Иди первой, — кивнул принц в сторону кривого коридора, ведущего из спальни.

— Мы можем вместе. Там несколько небольших уединенных озер. Груды из камней разделяют их, словно ширмы. Обещаю, что не буду за тобой подглядывать.

— Ступай, Зейна, — покачал головой Алари. — Не искушай меня. Этот поход и без того тяжек. Знала бы ты, каких сил мне стоит держать себя в руках рядом с тобой.

— Как скажешь.

Центральный коридор вел на поверхность, окруженную кольцом гор. Благодаря гейзеру, бившему из земли, вода в трех маленьких озерах, спрятанных среди скал, не остывала даже зимой. Скинув с себя рванье, в которое за время дороги превратилась моя одежда, я с удовольствием погрузилась в горячий источник.

Меня окутали клубы пара. От разности температур воды и воздуха по телу разбежались приятные мурашки. Запрокинув голову, я любовалась мерцанием звезд на небе и наслаждалась ощущением тепла и неги.

Следующим к озерам отправился Алари. Подумав, я решила стеречь вход в купальню, чтобы никто чужой не сунулся туда и не смутил раздетого эльфа своим присутствием. Не хотелось, чтобы бедняга снова мучился от стыда. Пусть моется спокойно. Я прослежу за тем, чтобы ему не мешали.

Плескался Алари долго. Дожидаясь его, я устала ходить по коридору взад-вперед, но свой пост не покинула, хотя мягкая перина в гостевой спальне манила меня, измученную дорогой, в свои объятия.

— Зейна?

Наконец он появился. С волосами, влажными после ванны, в новой чистой одежде приятного зеленого цвета, душистый, румяный от пара и еще более красивый, чем обычно.

Сердце забилось чаще.

— Что-то случилось? — светлые брови устремились навстречу друг другу. Вид у Алари стал озабоченным.

— Ничего. Я просто следила за тем, чтобы твой покой не тревожили. Думаю, ты бы не хотел, чтобы какая-нибудь голая девица из фейри вдруг нырнула бы к тебе в озеро. А такое вполне могло произойти. Купальня-то открыта для всех желающих.

— То есть… — Лицо эльфа посветлело, губы едва не треснули от улыбки. — Ты волновалась о моих чувствах? — Он смотрел на меня счастливыми глазами. — Заботилась обо мне. Это ведь самая настоящая забота. Понимаешь? Забота! Значит, я тебе не безразличен.

Что такое он несет? Глупости! Никакая это не забота, а просто… Хм.

Смутившись, я отвела взгляд и потерла пальцами мочку уха.

Довольный до неприличия, Алари сиял, как начищенный медный таз.

В неловком для меня молчании мы вернулись в спальню. С задумчивым видом Алари принялся крутить в руках подаренные перчатки — бежевые, идеально подходящие к тунике цвета лесного мха. Казалось, он не хочет их надевать. И все же принц слишком уважал традиции своего народа и не мог пренебречь ими, даже находясь далеко от дома.

* * *

На ужин нам подавали блюда местной кухни, очень специфические. Когда Алари отведал салат из зеленых листьев с непонятными черными вкраплениями и спросил, что это скрепит у него на зубах, я ответила загадочной улыбкой. Кое-что лучше не знать, чтобы не портить себе аппетит.

За столом Тил-Линг завел непринужденную беседу о погоде. Я все ждала его помощи и гадала, что он задумал, как вдруг Алари отпил из своего бокала и без чувств рухнул лицом в тарелку.

— Что с ним? — испуганная, я бросилась к своему спутнику. Усадила его, беспамятного, на стуле, сняла с его носа и щек салатные листья.

— Все в порядке, — сдержанно улыбнулся владыка. — Всего лишь вода из Сонного озера. Очнется через двадцать четыре часа. А пока Ол-Лин и Ни-Толь с комфортом устроят его в вашем гостевом гнезде.

При виде закрытых век эльфа и его бледного расслабленного лица меня охватило странное чувство, которому я не могла дать названия. Тревога, смешанная с сожалением. И никакой радости, никакого облегчения от того, что все прошло по плану и я теперь свободна от своего похитителя.

Прежде чем слуги унесли спящего Алари из трапезной, я вытащила из сумки у него на поясе зачарованный камешек и спрятала в лифе своего платья.

— Теперь ты расскажешь мне, что случилось? — забыв о манерах, владыка уперся локтями в стол и положил подбородок на переплетенные пальцы.

А я все косилась в сторону выхода, где исчезли фейри со своей живой ношей.

— Это долгая история, — вздохнула я.

— У нас в запасе много времени, — поднял изящную бровь Тил-Линг. — Твой друг проснется нескоро. Откровенность — справедливая плата за мою помощь.

Объясняться не хотелось, но владыка заслуживал узнать правду. Неохотно я начала свой рассказ. Выслушав его, фейри погрустнел и покачал головой, увенчанной короной из рябиновых веток.

— Ты уверена, что поступаешь правильно? — спросил он. — Точно не хочешь дать ему шанса?

Тень сомнения шевельнулась в груди, но я не позволила этому нездоровому чувству разрастись.

— Он похитил меня. Это называется насилие. Если он начинает отношения с насилия, то чего мне ждать дальше? Я смотрю на него и вспоминаю отца. Он всегда видел во мне бесправную, бессловесную вещь. Его не интересовали ни мои желания, ни мое мнение. И Алари такой же. Чего я хочу, о чем мечтаю его не волнует. Для него существуют только его собственные потребности. А я так боюсь — так боюсь! — попасть в ловушку и стать зависимой. Опять. Как в юности.

— Я понимаю тебя, Зейна, — вздохнул Тил-Линг. — Но в то же время знаю, что такое безответная любовь, и могу только посочувствовать твоему истинному. Это ужасные страдания.

Я поморщилась. Этот разговор был мне не по душе. Мне казалось, что на меня давят.

— Рассказать, как он удерживал меня рядом с собой? Зачаровал гребень для волос, и когда я попыталась сбежать, то едва не ослепла от боли.

Владыка поджал губы.

Я добавила, глядя в сторону:

— Возразите, что каждый имеет право на ошибку и что истинность свела его с ума?

— Кто я такой, чтобы оспаривать чужие решения? Ты попросила о помощи, я помог. Остальное не мое дело. Скажу лишь, что истинность — великий дар. Этот мужчина будет любить тебя всю жизнь, только тебя, что бы с тобой ни стало, как бы время или случай не изменили твою внешность. Больную, изувеченную, хмурую и грустную. Любую. Ты можешь не бояться ни его холодности, ни измены. И хотя я не одобряю методы твоего истинного, мне его искренне жаль.

Некоторое время мы сидели в тишине, погруженные в свои мысли. Под ложечкой разрасталась сосущая пустота. Я чувствовала на себе взгляд владыки. Тил-Линг нарушил молчание первым.