Видессос осажден

"Они не имеют значения", - сказал Гориос, а затем, прежде чем Абивард успел разозлиться, "Насколько ему известно, ты и он все еще на одной стороне. Если он хочет, чтобы один из нас был там, пока он здесь, я пойду ".

"Ты ему не нужен, мой кузен", - сказал Маниакес. "Если ему нужен заложник против Видессоса, у него есть западные земли".

"Это тоже не имеет значения", - настаивал Региос. "Насколько ему известно, западные земли принадлежат Макурану по праву. Ты предложил заложников, когда Абивард пришел сюда. Почему не сейчас?" Маниакес уставился на него. "Ты хочешь сделать это". Его кузен кивнул. "Хочу. Прямо сейчас это самое полезное, что я могу сделать, и это то, что могу сделать только я: я заложник, к которому Римезанцы должны отнестись серьезно. Это значит, что мне лучше это сделать ".

То, что он сказал, было не совсем правдой. Старший Маниакес или Симватий вполне подошли бы в качестве заложника. Маниакес, однако, не отдал бы своего отца или дядю в руки макуранцев, не тогда, когда они доказали, что способны плохо обращаться с высокопоставленными видессианцами. Он бы тоже не послал своего двоюродного брата, но Регориос явно считал, что рискнуть стоит.

Абивард сказал: "Ромезан - человек часто вспыльчивого характера, но он также, в целом, человек чести".

"В целом?" Маниакесу не понравилось уточнение. "Что, если он получит приказ от Шарбараза казнить всех заложников, которые у него есть?" Разве он не подчинился бы этому приказу с такой же вероятностью, как и тому, который требовал от него убить тебя?"

Абивард кашлянул и посмотрел на свои руки, что привело Маниакеса к собственным выводам. Но Регориос рассмеялся, сказав: "Каковы шансы, что Царь Царей отдаст именно такой приказ именно в этот момент? Это азартная игра, но я думаю, что она хорошая. Кроме того, как только Ромезан увидит, что мы здесь приготовили..." Он указал на дополненный пергамент. "... он больше не на стороне Шарбараза, верно? С этого момента он наш. Клянусь благим богом, лучше бы с этого момента он был нашим ".

Маниакес даже не подумал, что может произойти, если Ромезан прочтет измененные документы и скажет что-то вроде: Что ж, если Шарбараз хочет, чтобы я это сделал, мне лучше это сделать. Фракс мог бы сделать что-то подобное, если бы столкнулся с приказом Маниакеса.

Но Абивард сказал: "Ромезан вполне может выполнить приказ, направленный против меня одного. Он не будет пытаться выполнить приказ, направленный против меня и половины офицеров армии. Он упрям, но он не дурак. Он мог бы сам увидеть, что через несколько мгновений мы будем сражаться между собой сильнее, чем когда-либо сражались с вами, видессианцами ".

Это действительно имело смысл и во многом успокоило Маниакеса - по крайней мере, относительно перспективы обращения Ромезана, как только он увидит письмо. О переходе Гориоса на другую сторону… ему от этого не стало легче, ни на йоту.

Однако, несмотря на то, что его двоюродный брат был полон решимости уйти, Автократор не видел способа остановить его, если только его уход не заставил ромезанца согласиться пройти через переправу для скота взамен. "Я отправлю Исокасия обратно в Ромезан", - сказал Маниакес. "Если он согласится перейти..." Он вздохнул. "Если он согласится переправиться, ты можешь отправиться туда".

Регорий выглядел удивленным, как будто ему не приходило в голову просить разрешения Маниакеса. Вероятно, нет; Регорий привык поступать так, как ему заблагорассудится. Очевидно, придя к выводу, что сейчас не время отстаивать собственную свободу действий, он сказал: "Очень хорошо, ваше величество", как будто у него была привычка все время беспрекословно подчиняться своему кузену.

Когда Маниакес в очередной раз приказал Исокасию возвращаться на ту сторону, гонец одарил его наглой ухмылкой. "Вы должны заплатить мне фарлонгом, ваше величество", - заметил он.

"Я заплачу за твой язык фарлонгом", - парировал Маниакес. Во времена его изгнания на острове Калаврия посланник после такой затрещины вытащил бы соответствующий орган. Маниакес увидел, как загорелись глаза Исокасия. Он хотел быть трудным; Маниакес видел это. Но он не осмелился, не тогда, когда имел дело с Автократором видессиан. Маниакес вздохнул про себя. Церемониал, на котором была основана Империя, сделал жизнь менее интересной во множестве способов.

Открыто путешествуя в Обновлении, на следующее утро Исокасий отправился навестить Ромезан. Гориос стоял с Маниакесом у подножия пирсов в дворцовом квартале, наблюдая, как имперский флагман скользит по водам Скотоводческой переправы, плавно поднимая и опуская весла в унисон.

Региос сказал: "Когда я доберусь туда, у меня будет такое чувство, как будто началось отвоевание западных земель".

"Ты можешь чувствовать любое количество разных вещей", - ответил Маниакес. "Если бы ощущения делали их реальными, жизнь была бы проще".

"Ах, разве нет?" его кузен согласился. "И если то, что мы чувствовали к Чикасу, могло заставить его чувствовать то, что, по нашему мнению, он должен чувствовать ..."

"Я позволю тебе сказать это снова", - вмешался Маниакес. "На самом деле, я бросаю тебе вызов, чтобы ты сказал это снова".

Ригорий начал, но прикусил язык, прежде чем закончил. В отличие от Исокасия, он был достаточно высокого ранга, чтобы нагрубить Автократору. Оба мужчины рассмеялись.

Маниакес, однако, вскоре стал серьезным. "Если нам действительно удастся вбить клин между Шарбаразом и его полевой армией, нам также нужно выяснить, как мы можем извлечь из этого максимальную выгоду". Он прислушался к своим собственным словам, затем ошеломленно покачал головой. "Клянусь благим богом, я говорю как бедный Ликиний". Он начертил солнечный круг над своим сердцем, чтобы предотвратить любое возможное предзнаменование, связывающее его судьбу с тем, что постигло его несчастного предшественника.

Его двоюродный брат также сотворил знак солнца. "Ты прав", - сказал он. Его глаза задумчиво сузились. "Возможно, я стану первым шагом к возвращению западных земель - возвращению их, не потеряв ни одного человека".

"Ты согласен со мной", - сказал Маниакес. "Я не знаю, сработает ли это; я не знаю, что решит сделать Абивард. Но сейчас у нас есть лучший шанс. Это напомнило мне - я должен держать нашу армию наготове, чтобы выступить, когда потребуется. Макуранцам может потребоваться больше убедительности, чем можно выразить словами."

"Они всегда так делали до сих пор, это точно", - сказал Региос.

"Это еще одна причина, по которой мне нужно перейти на другую сторону". Маниакес поморщился, раздраженный на своего кузена за то, что тот установил связь, которую он сам не видел.

Обновление привело к возвращению Исокасия, когда солнце перевалило за полдень. Гонец сказал: "Ваше величество, вы и Ромезан заключили сделку. Когда я сказал, что его Высочество...
– Он взглянул на ромезанца.
– ... приедет сюда, чтобы гарантировать свою безопасность, он посмотрел на меня так, как будто я начал говорить на языке халогаев. Мне понадобилось немного времени, чтобы убедить его, что я говорю серьезно ".