Вильсон Мякинная голова

— Позволю себ представить теперь суду природные автографы двухъ дтей, увеличенныя вдесятеро съ помощью пантографа, такъ что каждый зрячій можетъ сразу усмотрть различіе ихъ рисунковъ. Одного изъ этихъ дтей мы назовемъ А, а другого Б. Вотъ отпечатки пальцевъ А, снятые въ пятимсячномъ возраст. Вотъ на другой пластинк отпечатки его же пальцевъ, но уже полученные въ возраст семи мсяцевъ. (Томъ слегка вздрогнулъ). Какъ видите, они совершенно схожи другъ съ другомъ. На этихъ двухъ пластинкахъ отпечатки пальцевъ Б въ пятимсячномъ и семимсячномъ возрастахъ. Они тоже въ точности схожи другъ съ другомъ, но своимъ узоромъ, какъ вы видите, рзко отличаются отъ палъцевъ А. Впослдствіи мы опять ими займемся, но пока положимъ ихъ обратной стороною на столъ.

Здсь передъ нами увеличенные въ десять разъ природные автографы обоихъ моихъ кліентовъ, обвиняемыхъ въ убійств судьи Дрисколля. Я изготовилъ эти увеличенныя копіи вчера вечеромъ, что и покажу подъ присягой, когда перейду на свидтельскую скамью. Прошу присяжныхъ сличить эти копіи съ отпечатками пальцевъ, которые были только что сдланы на оконныхъ стеклахъ обвиняемыми, и объявить суду, дйствительно ли копіи эти правильны.

Съ этими словами адвокатъ передалъ старшин присяжныхъ сильное увеличительное стекло. Присяжные, одинъ за другимъ, поперемнно глядли на копіи, увеличенныя съ помощью пантографа, и на отпечатки пальцевъ, разсматривая эти послдніе сквозь увеличительное стекло. Когда вс они закончили сравнивать копію съ отпечатками, старшина сказалъ судь:

— Ваша честь, мы единогласно признаемъ ихъ тождественными!

Вильсонъ обратился тогда опять къ старшин и сказалъ:

— Прошу васъ положить этотъ рисунокъ на столъ обратной стороной вверхъ, а вмсто него потрудитесь взять другой рисунокъ и тщательно сравнить его, при помощи увеличительнаго стекла, съ роковымъ отпечаткомъ на рукояти кинжала. Затмъ вы доложите суду о результатахъ своей экспертизы.

Присяжные посл тщательнаго изслдованія объявили:

— Мы находимъ ихъ, ваша честь, вполн тождественными. Вильсонъ посмотрлъ тогда на представителя обвинительной власти и сказалъ тономъ, въ которомъ явственно звучала нотка предостереженія:

— Позволю себ напомнить суду, что обвинительная власть энергически и упорно заявляла о необходимости признать отпечатки окровавленныхъ пальцевъ на рукояти кинжала оставленными тамъ убійцею судьи Дрисколля. Мы уже имли честь доложить, что признаемъ это заявленіе обвинительной власти совершенно правильнымъ и положимъ его въ основаніе нашей защиты. Обращаясь затмъ къ присяжнымъ онъ добавилъ:

— Сравните отпечатки пальцевъ обвиняемыхъ съ отпечатками пальцевъ убійцы и доложите суду.

Присяжные начали сравнивать вдесятеро увеличенныя копіи тхъ и другихъ отпечатковъ. Тмъ временемъ въ суд водворилась мертвая тишина. Никто изъ присутствовавшихъ не шелохнулся даже и пальцемъ. На всхъ лицахъ было написано сосредоточенное ожиданіе. Когда, наконецъ, старшина присяжныхъ доложилъ: „Между ними нтъ никакого сходства!“ раздался оглушительный громъ рукоплесканій и вся публика, какъ одинъ человкъ, поднялась съ мста. Ее тотчасъ же призвали, однако же, къ порядку.

Тому не сидлось теперь на скамь, онъ ерзалъ по ней, ежеминутно измняя свою позу, но, несмотря на это, не могъ успокоиться. Когда порядокъ возстановился настолько, что можно было продолжать засданіе, Вильсонъ указавъ рукою на близнецовъ, объявилъ серьезнымъ тономъ:

— Они невинны, а потому мн до нихъ больше дла нтъ! (Снова раздались бурныя рукоплесканія, которыя шерифъ заставилъ однако, умолкнуть). Теперь мы приступимъ къ разысканію виновнаго. (Глаза Тома начали отъ страха выкатываться изъ орбитъ. Вс присутствующіе на суд думали: „Какъ тяжело это слушать молодому человку, столь трагически лишившемуся ближайшаго своего родственника и благодтеля“). Вернемся опять къ автографамъ А и Б, снятымъ въ дтскомъ возраст. Попрошу гг. присяжныхъ сравнить увеличенныя пантографомъ копіи съ отпечатка пальцевъ А въ возрастахъ пяти и семи мсяцевъ. Похожи они другъ на друга?

Старшина присяжныхъ отвчалъ:

— Совершенно похожи.

Теперь разсмотрите пантографически увеличенную копію съ отпечатковъ въ восьмимсячномъ возраст, помченномъ тоже литерой А. Похожа ли она на об предшествовавшія копіи?

Присяжные съ изумленіемъ отвтили:

— Нтъ, между ними большая разница.

— Вы совершенно нравы. Потрудитесь сравнить дв увеличенныя копіи съ автографа Б въ пяти и семимсячномъ возраст. Походятъ ли он другъ на друга?

— Он совершенно схожи.

— Сравните съ ними третью увеличенную копію, снятую въ восьмимсячномъ возраст, якобы тоже съ Б. Походитъ она на первыхъ дв?

— Вовсе не походитъ.

— Угодно вамъ знать, о чемъ свидтельствуетъ это странное различіе? Я буду имть честь безотлагательно это объяснить. — По невдомой намъ причин, имвшей вроятно эгоистическій характеръ, кто-то подмнилъ обоихъ этихъ дтей еще въ колыбели!

Это заявленіе произвело въ суд какъ и слдовало ожидать, величайшій эффектъ. Роксана была изумлена дивной догадливостью Вильсона, но всетаки не чувствовала себя встревоженной. Догадаться о замн дтей одного другимъ не значило еще узнать, кто именно устроилъ такую продлку. Отъ Мякинноголоваго Вильсона можно ожидать многаго, но всетаки онъ не всевдущъ. Роксана чувствовала себя поэтому въ полнйшей безопаспости, сознаніе которой вызвало даже на ея лиц пріятную улыбку.

— Въ возраст между семью и восмью мсяцами эти младенцы были положены одинъ на мсто другого! — пояснилъ Вильсонъ. Сдлавъ посл того опять паузу, дабы произвести боле сильное впечатлніе, онъ присовокупилъ:

— Особа, которая это сдлала, находится здсь, среди присутствующей публики.

Сердце у Роксаиы такъ и замерло. Въ суд пробжало словно электрическое сотрясеніе. Публика приподнялась съ мста, какъ бы разсчитывая увидть особу, подмнившую дтей. Томъ чувствовалъ страшный упадокъ силъ. Ему казалось, что онъ сейчасъ умретъ, тутъ же на мст. Вильсонъ, доканчивая свои объясненія, разсказалъ:

— Младенца А положили въ хорошенькую кроватку, стоявшую въ дтской, Б-же, напротивъ того, переселили въ грубую люльку и препроводили затмъ на кухню, превративъ его такимъ образомъ въ негра и невольника. (Сильное впечатлніе, раздраженный ропотъ и гнвные возгласы). Черезъ какихъ-нибудь четверть часа онъ предстанетъ однако передъ вами, въ качеств свободнаго и благо человка. (Взрывъ рукоплесканій, не безъ труда подавленный шерифомъ и приставами). Съ семимсячнаго возраста и до сихъ поръ, А все время оказывался самозванцемъ. Отпечатки его пальцевъ, хранящіеся въ моемъ архив, помчены именемъ Б. Вотъ увеличенная патнографомъ копія съ этихъ отпечатковъ, снятыхъ въ двнадцатилтнемъ возраст. Сравните ее съ автографомъ убійцы, оставленномъ на рукояти кинжала. Усматриваете вы между ними сходство?

Старшина присяжныхъ отвтилъ:

— До мельчайшихъ подробностей!

Вильсонъ торжественно объявилъ:

— Убійца вашего и моего друга, Іорка Дрисколля, оставившаго по себ память великодушнаго и добраго человка, находится тутъ же среди васъ. Valet de chambre, негръ и невольникъ, ложно именуемый Томасомъ Бекетомъ Дрисколлемъ, сдлай на оконномъ стекл отпечатки твоихъ пальцевъ, долженствующіе привести тебя на вислицу!

Томъ, лицо котораго приняло въ эту минуту сровато-пепельный оттнокъ, устремилъ умоляющій взоръ на адвоката; поблвшія его губы какъ-то беззвучно задвигались, а затмъ онъ лишился чувствъ и безсильно скатился на полъ. Вильсонъ прервалъ водворившееся въ зал суда гробовое молчаніе, добавивъ:

— Въ этомъ нтъ никакой надобности. Онъ фактически сознался!

Роксана упала на колни, закрыла лицо руками и, сквозь рыданія, проговорила:

— Господи, сжалься надо мною, несчастной женщиной!

Какъ разъ въ это мгновеніе пробило двнадцать часовъ.

Объявленъ былъ перерывъ засданія. Тома, который тмъ временемъ очнулся, заковали въ кандалы и отвели въ тюрьму.

ЗАКЛЮЧЕНІЕ

«Человкъ, который самъ не уметъ солгать, зачастую считаетъ себя тмъ не мене въ прав судить о лжи».

Изъ календаря Вильсона Мякинной Головы.