Вильсон Мякинная голова

— Ну, теперь у меня имется цлая серія этихъ отпечатковъ! — сказалъ съ довольнымъ видомъ адвокатъ, усаживаясь, чтобъ осмотрть означенные отпечатки и порадоваться на нихъ.

Радость его оказалась, однако, непродолжительною. Онъ долго глядлъ на три стеклянныя пластинки, лежавшія рядомъ и приводившія его, казалось, въ величайшее недоумніе. Подъ конецъ онъ ихъ отложилъ въ сторону и сказалъ:

— Я тутъ ничего не могу разобрать! Чортъ возьми, оттиски пальцевъ младенца совершенно не согласуются со всми остальными.

Вильсонъ ходилъ взадъ и впередъ по комнат, а затмъ принесъ изъ своего архива еще дв стеклянныя пластинки. Усвшись опять за столъ, онъ долго всматривался въ эти пластинки и ломалъ себ голову, отъ времени до времени бормоча сквозь зубы: „Нтъ, все равно, я ничего сообразить тутъ не могу. Отпечатки не соотвтствуютъ другъ другу, а между тмъ я готовъ поклясться, что имена и числа отмчены мною правильно и что поэтому отпечатки непремнно должны были бы согласоваться. Мн никогда въ жизни не случалось длать такія помтки спустя рукава“.

Адвокатъ чувствовалъ теперь себя до чрезвычайности усталымъ. Мысли у него начинали путаться. Онъ ршилъ поэтому хорошенько выспаться и тогда уже посмотрть, какой смыслъ можетъ на самомъ дл имть неожиданно для него обнаружившаяся загадка. Улегшись въ постель, адвокатъ проспалъ около часу, но сонъ его далеко не былъ спокойнымъ и безмятежнымъ. Потомъ сонъ этотъ началъ словно инстинктивно отлетать и, наконецъ, Вильсонъ, еще не вполн пробудившись отъ дремоты, очутился на постели въ сидячемъ положеніи.

— Что же такое мн приснилось? — спросилъ онъ себя самого, стараясь припомнить ускользавшую отъ него грёзу. — Помнится, что я видлъ какъ будто разршеніе моей загадки…

Еще не докончивъ этой фразы, онъ очутился однимъ прыжкомъ на средин комнаты, подошелъ къ столу, прибавилъ огня въ лампахъ и схватился опять за стеклянныя свои пластинки. Одного бглаго взгляда на нихъ оказалось на этотъ разъ достаточнымъ для того, чтобъ онъ воскликнулъ:

— Боже мой, какое открытіе! Цлыхъ двадцать три года никто вдь этого даже и не подозрвалъ.

ГЛАВА XXI

«На поверхности земли онъ совершенно лишній. Ему слдовало бы находиться подъ нею и вдохновлять собою кочны капусты».

Изъ календаря Вильсона Мякинной Головы.

1 Апрля.

«Въ этотъ день намъ напоминаютъ о томъ, чмъ мы являемся въ продолженіе остальныхъ трехсотъ шестидесяти четырехъ дней въ году».

Изъ того же календаря.

Накинувъ на себя кое-что изъ одежды, Вильсонъ принялся за работу съ энергіей паровой машины высокаго давленія. Дремота, у него разомъ исчезла. Чувство усталости тоже разсялось безслдно, благодаря могучему освжающему вліянію великаго и дивнаго сдланнаго имъ открытія. Вильсонъ снялъ нсколько нжныхъ и точныхъ копій съ нкоторыхъ изъ своихъ отпечатковъ, а затмъ увеличилъ хоть и въ десять разъ съ помощью пантографа. Эти увеличенныя изображенія были исполнены на листахъ благо картона, причемъ каждая отдльная линія въ запутанной масс кривыхъ, образовавшихъ своей совокупностью характерный отпечатокъ, была рзко вычерчена китайской тушью, а потому сразу же бросалась въ глаза. Дня непривычнаго глаза, въ коллекціи нжныхъ отпечатковъ, оставленныхъ человческими пальцами на стеклянныхъ пластинкахъ, не представлялось никакого разнообразія, но, при увеличеніи въ десять разъ, отпечатки эти напоминали собою рисунокъ дерева, распиленнаго поперекъ слоя, причемъ даже самый неопытный наблюдатель могъ на разстояніи нсколькихъ футовъ опредлить съ одного взгляда, что отпечатки разныхъ рукъ существенно отличались другъ отъ друга. Вильсонъ, наконецъ, покончилъ свою кропотливую, трудную работу и расположилъ ея результаты по плану, въ которомъ существеннйшими чертами являлись строгій порядокъ и преемственная послдовательность, а затмъ добавилъ къ нимъ нсколько изображеній, увеличенныхъ съ помощью пантографа еще въ давнишніе годы, когда онъ отъ нечего длать занимался такими увеличеніями.

Ночь пролетла незамтно для Вильсона, и день значительно уже подвинулся впередъ. Къ тому времени, когда адвокатъ поспшно проглатывалъ свой завтракъ, пробило девять часовъ и засданіе суда должно было уже открыться. Вильсонъ явился въ судъ на свое мсто съ коллекціей отпечатковъ, опоздавъ ровнехонько на двнадцать минутъ.

Томъ Дрисколль мимоходомъ заглянулъ въ эту коллекцію слегка подтолкнулъ локтемъ своего пріятеля и, лукаво подмигивая однимъ глазомъ, сказалъ:

— Мякинная Голова обнаруживаетъ рдкостную дловитость. Убдившись въ невозможности выиграть процессъ, онъ хочетъ по возможности воспользоваться случаемъ дабы безъ всякихъ денежныхъ издержекъ заручиться блистательнйшей рекламой въ пользу изобртенныхъ имъ украшеній для оконныхъ стеколъ во дворцахъ.

Вильсону было объявлено, что свидтельницы его еще не успли одться надлежащомъ образомъ и явятся нсколько поздне. Тогда онъ всталъ и объявилъ, что, по всмъ вроятіямъ, не будетъ имть случая воспользоваться ихъ показаніемъ (по залу пробжалъ насмшливый ропотъ: «Это уже ршительное отступленіе. Онъ безъ боя кладетъ оружіе»). Вильсонъ продолжалъ:

— У меня имются другія доказательства несравненно боле ршающаго свойства (вс стали внимательно прислушиваться, но, вмст съ тмъ, по залу пробжалъ ропотъ изумленія, къ которому примшивался замтный оттнокъ разочарованія). Можетъ показаться страннымъ, — продолжалъ Вильсонъ, — что я позволилъ себ столь внезапно представлять суду эти новыя доказательства, но, въ извиненіе себ, осмлюсь объяснить, что открылъ существованіе ихъ лишь вчера, поздно вечеромъ. Съ тхъ поръ я все время разсматривалъ эти доказательства и приводилъ ихъ въ порядокъ, такъ что закончилъ свою работу лишь полчаса тому назадъ. Я не премину представить ее на разсмотрніе суда, но прежде всего желалъ бы сказать, съ дозволенія суда, нсколько вступительныхъ словъ.

«Главный доводъ обвиненія, выдвинутый, на первое мсто — доводъ, на которомъ представитель обвинительной власти настаивалъ съ особеннымъ упорствомъ, пожалуй даже чрезмрно рзкимъ вызывающимъ образомъ, заключаяся въ слдующемъ: „Человкъ, рука котораго оставила окровавленные отпечатки своихъ пальцевъ на рукояти индійскаго кинжала, безъ сомннія и совершилъ преступленіе“. — Вильсонъ остановился и помолчавъ нсколько мгновеній, дабы усилить впечатлніе того, что собирался сказать, присовокупилъ совершенно спокойнымъ тономъ: — Мы соглашаемся въ данномъ случа съ обвинительной властью и признаемъ этотъ доводъ неопровержимо врнымъ.

По залу пробжало словно электрическое сотрясеніе. Никто не былъ приготовленъ къ такому заявленію со стороны защиты. Повсюду загудлъ ропотъ изумленія. Высказывались даже вполголоса подозрнія: „не помшался ли злополучный адвокатъ отъ переутомленія“? Даже самъ предсдатель суда, несмотря на многолтнюю свою опытность по части ловушекъ и замаскированныхъ батарей, такъ часто употребляющихся въ американскомъ уголовномъ судопроизводств, не ршился сразу поврить своимъ ушамъ и спросилъ у защитника: что именно онъ хотлъ этимъ сказать? Лицо Говарда сохранило обычное свое спокойное выраженіе, но безпечная увренность въ успх, которою дышали передъ тмъ его поза и манера держаться, на мгновеніе пошатнулись. Вильсонъ объяснилъ:

— Мы не только признаемъ этотъ доводъ, но радостно привтствуемъ его и кладемъ въ основу нашей защиты. Вмст съ тмъ, откладывая до надлежащей минуты дальнйшее разсмотрніе этого пункта, мы перейдемъ пока къ изложенію другихъ обстоятельствъ дла, выясненіе которыхъ находимъ желательнымъ, дабы выставить упомянутый главный доводъ въ надлежащемъ свт и въ подобающей ему обстановк.

Излагая свой взглядъ на причины и побудительные поводы къ убійству судьи Дрисколля, защитникъ взялъ на себя смлость сдлать нсколько предположеній, предназначавшихся къ тому чтобы заполнить проблы въ данныхъ, добытыхъ судебнымъ слдствіемъ. Такія гипотезы могли, по мннію защиты, быть полезными для разъясненія дла, въ случа, если бы оказались удачными и въ то же время, въ противномъ случа, не могли принести ни малйшаго ущерба.

— Нкоторыя обстоятельства разсматриваемаго теперь дла, — заявилъ Вильсонъ, — указываютъ, повидимому, совсмъ не на ту причину убійства, которую выставляетъ обвинительная власть. Я лично убжденъ, что поводомъ къ убійству послужилъ грабежъ, а вовсе не мщеніе. Утверждали, будто присутствіе обвиняемыхъ близнецовъ на мст катастрофы, какъ разъ посл заявленія о томъ, что одинъ изъ нихъ долженъ лишить жизни судью Дрисколля или же самъ лишиться жизни при первой съ нимъ встрч, непровержимо доказываетъ виновность моихъ кліентовъ. Инстинктъ самосохраненія побуждалъ будто бы ихъ тайно проникнуть въ домъ судьи и спасти графа Луиджи, умертвивъ его противника.