Вильсон Мякинная голова

Толпа, вышедшая изъ суда, начала растекаться по улицамъ отдльными группами и парочками. Везд съ самымъ возбужденнымъ интересомъ и величайшемъ оживленіемъ обсуждали процессъ, который во всякомъ случа являлся самымъ выдающимся въ предстоявшей сессіи. Вс, казалось, были совершенно довольны первымъ днемъ судебнаго разбирательства и вынесенными изъ него впечатляіеми за исключеніемъ самихъ обвиняемыхъ, ихъ защитника и сочувствовавшей имъ старушки. Среди нихъ незамтно было ни малйшихъ признаковъ радости, такъ какъ они почти не надялись на оправдательный приговоръ.

Прощаясь съ близнецами, тетушка Патси пожелала имъ доброй ночи и хотла добавить къ этому пожеланію что-нибудь такое, что могло бы хоть сколько-нибудь ихъ ободрить и развеселить, но слова замирали у нея на устахъ и она оказалась не въ силахъ выполнить благое свое намреніе.

Томъ былъ увренъ, что ему лично не угрожаетъ ни малйшей опасности, но, тмъ не мене, торжественность, которою ознаменовывается начало судебнаго разбирательства въ уголовныхъ процессахъ, произвела на него слегка удручающее впечатлніе. Дло въ томъ, что онъ отъ природы обладалъ чрезмрною чуткостью, которая била въ его душ тревогу даже при малйшемъ повод къ опасеніямъ. Тмъ не мене онъ снова успокоился и даже возрадовался въ сердц своемъ съ той минуты, какъ выяснилось на суд отсутствіе у защиты сколько-нибудь всскихъ фактическихъ данныхъ. Выходя изъ суда, Томъ позволилъ себ даже саркастически пожалть о Вильсон: «Мякинная Голова строитъ всю свою защиту единственно лишь на томь обстоятельств, что три старыя двы встртили незнакомую имъ двушку въ глухомъ переулк! — говорилъ онъ себ самому. — Я готовъ дать ему отсрочку въ сто или хотя бы даже въ двсти лтъ съ полной увренностью, что онъ всетаки не отыщетъ этой двушки. Ея фактически уже не существуетъ. Платье, которое придавало скрывавшейся въ немъ особ видъ двушки, сожжено и пепелъ развянъ по втру. Разумется, что при такихъ обстоятельствахъ отыскать ее будетъ совсмъ не трудно!» Соображенія эти заставили Тома въ сотый разъ восхищаться собственной его остроумной изобртательностью, благодаря которой онъ обезпечилъ себ полнйшую безнаказанность и даже устроился такъ, что на него не падало ни малйшаго подозрнія.

«Въ такихъ случаяхъ, какъ этотъ, почти всегда упускается изъ виду та или другая ничтожная на первый взглядъ мра предосторожности, — говорили себ самому Томъ. — Заинтересованное лицо оставляетъ позади себя хотя бы только тнь легкаго слда, но и этой тни оказывается достаточно для того, чтобы его погубить. На этотъ разъ не осталось, у меня, и тни слда. Дло оборудовано такъ чисто, что лучше и пожелать нельзя. Еслибъ птица пролетла по воздуху и притомъ не днемъ, а ночью, то слдъ ея полета оказался бы въ такой же степени незамтнымъ. Только человкъ, срособный усмотрть въ воздух слдъ птицы, пролетвшей ночью, и разыскать потомъ эту птицу, былъ бы въ состояніи меня выслдить и найти настоящаго убійцу судьи. Никому другому не стоитъ и браться за такое дло! И вдь надо же, чтобъ оно выпало какъ разъ на долю этого бдняги, Мякинноголоваго Вильсона! Клянусь Богомъ, что будетъ до чрезвычайности забавно взглянуть, какъ онъ ломаетъ себ голову въ тщетныхъ попыткахъ разыскать не существующую двушку, въ то время, когда человкъ, котораго онъ такъ пламенно хотлъ бы найти, сидитъ у него передъ самымъ носомъ! — Чмъ боле обдумывалъ Томъ это курьезное положеніе, тмъ забавне оно ему представлялось. Подъ конецъ онъ сказалъ: — Я ни за что не позволю ему забыть про эту таинственную двушку. Съ сегодняшняго дня и до самой смерти бдняги, каждый разъ, когда я увижу Вильсона въ обществ, я стану освдомляться съ наивнымъ, добродушнымъ видомъ, который всегда выводилъ его изъ себя, когда я справлялся о практическихъ результатахъ не начинавшихся еще его занятій адвокатурой: „Ну, что, Мякинная Голова, напали вы уже на ея слдъ?“

Тому страшно хотлось расхохотаться, но смхъ въ эту минуту былъ бы съ его стороны верхомъ неприличія. Его окружала толпа, сочувствовавшая скорби, которую должна была ему причинить трагическая смерть возлюбленнаго его дядюшки. Томъ ршилъ, что будетъ очень интересно зайти вечеромъ посмотрть, какъ Мякинная Голова томится надъ безнадежнымъ процессомъ, и, нсколько шпилекъ подъ маскою состраданія и сочувствія, подпустить адвокату.

Вильсонъ не захотлъ въ этотъ вечеръ ужинать, такъ какъ не ощущалъ ни малйшаго аппетита. Онъ вынулъ изъ своего архива вс имвшіеся у него оттиски пальцевъ двушекъ и замужнихъ женшинъ, разложилъ ихъ передъ собою и мрачно всматривался въ нихъ боле часа, стараясь убдить себя, что какъ-нибудь проглядлъ среди нихъ отпечатки пальцевъ таинственной двушки. Это оказалось однако, ошибочнымъ. Отодвинувъ отъ стола кресло, онъ сложилъ руки надъ головой и погрузился въ грустныя безплодныя размышленія. Томъ Дрисколль зашелъ къ нему приблизительно черезъ часъ посл того какъ стемнло, и, усаживаясь на стулъ, сказалъ съ любезной улыбкой:

— Вотъ какъ! Я вижу, что вы вернулись опять къ забавамъ, которыми утшались въ т дни, когда неблагодарные сограждане оставляли васъ въ пренебреженіи. Теперь вы, разумется, намреваетесь почерпнуть себ въ нихъ утшеніе. — Съ этими словами онъ взялъ одну изъ стеклянныхъ пластинокъ и, держа ее противъ свта, принялся въ нее всматриваться. — Послушайте, дружище, все это вздоръ! — продолжалъ онъ. — Ободритесь, вамъ незачмъ кручиниться и возвращаться опять къ дтскимъ игрушкамъ изъ-за того только, что по вашему новому блестящему диску проходитъ теперь большущее солнечное пятно. Оно минуетъ, и ваши дла подутъ опять на ладъ. — Положивъ стеклянную пластинку, онъ присовокупилъ: — Неужели вы разсчитываете выигрывать вс процессы?

— Нтъ, я на это не разсчитываю! — возразилъ со вздохомъ Вильсонъ. — При всемъ томъ я не врю, что Луиджи убилъ вашего дядю, а потому очень жалю блезницовъ. Мн становится грустно и досадно при мысли, что я въ данномъ случа не могу ему помочь. Если бы вы, Томъ, не относились къ этимъ молодымъ людямъ съ предубжденіемъ, то, безъ сомннія, пришли бы къ такому самому заключенію, какъ и я самъ.

— Право не знаю! — возразилъ Томъ, лицо котораго омрачилось воспоминаніемъ о богатырскомъ пинк, полученномъ отъ Луиджи. — Не могу сказать, чтобы я чувствовалъ къ нимъ особое доброжелательство, но отсутствіе его у меня совершенно естественно принимая въ разсчетъ обхожданіе со мною брюнета Луиджи. Не знаю, говоритъ ли во мн предубжденіе или же нтъ, но только я недолюбливаю обоихъ близнецовъ. Если они получатъ воздаяніе по заслугамъ, то смю васъ уврить, Мякинная Голова, что не я стану носить по нимъ трауръ.

Взявъ другую стеклянную пластинку, Томъ воскликнулъ:

— Здсь помчено, что это пластинка моей старушки Рокси! Неужели вы собираетесь украсить королевскіе дворцы отпечатками негритянскихъ лапъ? Судя по числу, которымъ помчена пластинка, мн было тогда всего лишь семь мсяцевъ, и Роксана кормила грудью одновременно и меня, и своего собственнаго негритенка. Отчего же, однако, отпечатокъ ея большого пальца перерзанъ такою прямою чертою? Чмъ вы это объясните?

Съ этими словами Томъ подалъ стеклянную пластинку Вильсону.

— Тутъ нтъ ничего удивительнаго, — угрюмо возразилъ адвокатъ — Это просто-на-просто слдъ какой нибудь царапины. Такіе казусы случаются съ пластинками сплошь и рядомъ.

Онъ равнодушно взялъ поданную ему пластинку и поднесъ ее къ ламп.

Внезапно вся кровь отхлынула у него отъ лица, руки затряслись и онъ вытаращилъ глаза на эту пластинку. Выраженіе у нихъ было такое же страшное и безжизненное, какъ если бы это были глаза мертвеца.

— Боже мой, что же такое съ вами случилось, Вильсонъ? — вскричалъ Томъ. — Ужь не собираетесь ли вы упасть въ обморокъ?

Онъ побжалъ за стаканомъ воды и подалъ его адвокату, но Вильсонъ, содрогаясь, отстранилъ его отъ себя прочь. Грудь его тяжело поднималась и опускалась, а голова покачивалась взадъ и впередъ съ такою же странною неустойчивостью, какъ еслибъ ее ошеломили здоровеннымъ ударомъ дубины. Собравшись немножко съ силами, Вильсонъ объяснилъ:

— Я, кажется, поступлю благоразумне, если лягу въ постель. Сегодня я слишкомъ переутомился, да и вообще за послдніе дни работалъ уже слишкомъ много.

— Въ такомъ случа я отъ васъ уйду и не буду вамъ мшать спать. Доброй ночи, дружище! — сказалъ Томъ.

Онъ не могъ, однако, удержаться отъ того, чтобы не подпустить Вильсону на прощанье еще шпилечку, и добавилъ:

— Не принимайте своей неудачи такъ близко въ сердцу. Нельзя же вдь выигрывать каждое дло безъ исключенія. Наврное и вамъ удастся со временемъ кого-либо повсить.

Адвокатъ, тотчасъ же по его уход, пробормоталъ сквозь зубы:

— А всетаки я искренно жалю, что мн придется начать именно съ тебя, хотя ты на самомъ дл презрнный и подлый песъ.

Подкрпивъ себя доброю рюмкою водки, онъ снова принялся за работу. Онъ не сталъ сравнивать свжіе отпечатки пальцевъ, по нечаянности оставленные Томомъ за нсколько минутъ передъ тмъ на стеклянной пластинк Роксаны, съ копіями отпечатковъ, оставшихся на рукояти кинжала. Для его опытнаго глаза это оказывалось совершенно излишнимъ. Онъ занялся теперь совершенно инымъ вопросомъ, прерывая себя отъ времени до времени сдержанными восклицаніями:

— Какимъ идіотомъ оказывался я и въ самомъ дл до сихъ поръ! Мн во что бы то ни стало хотлось разыскать двушку. Возможность для мужчины переодться въ женское платье для меня даже не представлялась.

Разыскавъ прежде всего пластинку съ отпечатками пальцевъ Тома въ двнадцатилтнемъ возраст, Вильсонъ отложилъ ее въ сторону. Затмъ онъ нашелъ отпечатки младенческихъ пальцевъ семимсячнаго Тома, и добавилъ къ этимъ двумъ пластинкамъ еще третью, на которой Томъ, лишь за нсколько минутъ передъ тмъ, безсознательно оставилъ отпечатки своихъ пальцевъ.