Вилы надежды

Но за виновником всего этого огненного безумия идти, как оказалось, было недолго. Шаг, еще шаг и через оранжево-красную пелену я разглядел старого барина. Если в прошлую нашу встречу он выглядел как утомленный жизнью старик, то сейчас он предстал в образе беса. С его широко раскинутых рук срывалась огненная волна, а глаза тоже горели… форменным безумием!

Я, честно говоря, так и не понял, то ли я разогнался порядком, то ли вилы сами по себе дернулись, но огненного «беса» я насадил на зубья с разбега. Старик сначала расхохотался, нехорошо так, с сумасшествием в голосе. А потом взгляд вниз опустил и увидел знаки на древке рукояти моего оружия. Он поник, а после осыпался пеплом. Точь-в-точь как его садист-сынок.

Я сам не ожидал, что наш поединок закончится столь стремительно, поэтому стоял, как громом пораженный. Хорошо, что в усадьбу я заявился не один. В зал забежала Рани, девушка подобрала один из ковров на улице. Она быстро сбила у очагов пожара. Отбросив прожженный ковер, она сделала то, что заставило меня еще сильнее остолбенеть. Она присела возле кучи пепла и начала в ней с интересом копаться.

— Эй, Санчо Панса, не слишком ли ты быстро мародерить научилась?!

— Меня Рани зовут, — не оценила моего юмора девушка, она выпрямилась, держа что-то в руках, — вот, гляди!

Я подошел ближе и взял из рук девушки толстую золотую цепь, к которой крепилась табличка с вензелями. На табличке красовались сразу три синих кристалла. Они были еще больше того, что был на пряжке Гундара.

— Сокровище? — спросил я у Рани.

— Несметное! — выпучила она глаза для убедительности.

— Хорошо, — у нас с собой не было ни сумки, ни ранца. К разграблению барского поместья мы были не готовы, — надевай!

— Я?!

— Да, мне кажется — тебе пойдет, — я озирался по сторонам, ожидая, что на подмогу барину бросится кто-нибудь из дворовых. Но пока горящих местью дворовых не наблюдалось.

— Зачем ты их убил?

— Чтобы они не послали за нами солдат. Пока суд да дело, мы с Микалем уже далеко будем, — мой план был в том, чтобы навести в рядах панику и полный раздрай. Не дать местному барончику запросить помощь у главы острова, а самому раствориться в утреннем тумане.

Задумка была хороша, если бы не одно «но» — когда мы выiли из барского дома, перед домом успела собраться толпа. Никакой агрессивности она не проявляла. Вилане просто смотрели на нас со смесью ужаса и восхищения.

— Они нападут? — тихо спросил я у Рани.

— Нет, ты что, они напуганы.

— Чем?

— Тем, что ты убил доллена.

— А чего здесь пугаться? Заживут без этого кровопийцы как люди, — не понял я причину для расстройства.

— Ты правда с неба свалился! Ты представляешь, что с деревней сделает дружина кваллена? Сожжет каждый второй дом!

Ближе всех к подножию лестницы стояла женщина, обнявшая за плечи мальчика. Ей было лет тридцать-тридцать пять. Свою маму я запомнил такой. Оттуда, где я стоял, были видны ее руки. Загрубевшие от тяжелой работы, покрытые морщинками. И брата своего я видел в последний раз тогда, когда ему было семь лет. Ровно столько и было, стоявшему рядом с женщиной пацану.

— Ох, блин-малина, — выдохнул я, осознав, что на какое-то время моя судьба будет накрепко связана с Элестией. Хочу я этого или нет.

— Не надо их убивать, а? — шепнула Рани.

— Дура ты, — беззлобно ответил я.

Все мы пожинаем то, что когда-то посеяли. Я половину жизни бился за то, чтобы скинуть эксплуататоров со спин эксплуатируемых. И вот тебе пожалуйста — скинул. Окончательно и бесповоротно. А они не то, что от радости чепчики в воздух бросают, а глядят на меня как овцы на волка.

— У нас тут это, — неуверенно начал я, — случилась смена власти. Вынужденная и насильственная. Нет больше вашего доллена…

— А сына его? — выкрикнул кто-то из толпы.

— И сына тоже нет, — донес я до селян горькую, но правду.

— Что же нам делать?! Как же мы теперь будем?! — пронеслось по толпе.

— Вы? Вы будете сами себе хозяева! Долой… долленов! — лозунг «долой господ!» с местным колоритом прозвучал несколько странно, но меня это не смутило, и я с жаром продолжил, — мы создадим орган самоуправления! Совет Элестии! По началу в него войдут депутаты от каждого домохозяйства, все решения будем принимать сообща и…

Люди сорвались с места и побежали, как будто бы спасаясь от лесного пожара! Бежали и простые вилане, и слуги из поместья!

— Эй! Вы куда? Я не договорил — выборы завтра утром. Можно провести открытое голосование…

— Они тебя не слышат, — подчеркнула мой ораторский провал Рани, — и слушать точно не будут — ты говоришь страшные вещи. Когда сюда придут люди кваллена, они сварят твоих «депутатов» в чанах с маслом!

— Значит надо так сделать, чтобы не пришли…

— Обед куда подавать? — раздалось за нашими спинами.

Я обернулся. Нашу с Рани беседу прервала старушка. Милая, ухоженная, в белом расшитом толстыми разноцветными нитями платье.

— Обед?! — несмотря на всю беготню, аппетит я нагулять не успел.

— Вы же новый доллен?

— С чего вы взяли?

— Ну как с чего? Вы убили старого, значит вы наш новый господин, — логика у бабули была железная.

— Вы меня, матушка, плохо слушали. Нет больше господ. По крайней мере в Элестии.

— Есть господа, нет господ — обед должен проходить вовремя! Для пользы здоровью и общей бодрости духа! — наставительно произнесла она, — в малом обеденном зале накрывать или в большом?

— Зачем же в большом?

— Ну у нас же гости, — бабулька кинула на Рани.

— Это не гости. Рани — своя. Поживет у нас какое-то время.

— Я? Здесь?! — изумилась девушка.

— Да, здесь. Так что подавай, матушка, в малом. Как, кстати, вас звать-величать?

— Лукорья, — старушка чопорно поклонилась.

— А вы не родственница… — я указал на лежащее на лестнице тело Луки. Если она вдруг ему тетей приходится, то с обедом придется повременить. Траванет, как пить дать, траванет!

— Глимм упаси! Я этому душегубу сто раз говорила, что он плохо кончит. Как он над людьми измывался, как измывался, ужас просто! — старушка демонстративно плюнула на труп Луки, — все так и вышло, благодаря тебе, новый доллен!

— Не называй меня так, — попросил я бабульку.

— А как тогда?

— Товарищ Георгий, — представился я.

— Георг… — казалось, что Лукорью не возьмет даже бронебойный снаряд. Но имя мое ее таки проняло, — не, я такое говорить не могу.

— Что у вас за проблема с моим именем? — настал момент разобраться в этой смешной проблеме.