Вилы надежды

— Да! — девушка обрадовалась так, что чуть корзинку с крулем из рук не выронила.

На широкой спине Булата мы вдвоем разместились с удобством. Его седло изначально было рассчитано на двух наездников. И самое приятное — его не надо было седлать, упряжь на лухе болталась всегда.

— Мы едем не в ту сторону! — Рани старалась перекричать шум от копыт и ветер, — река там!

— Знаю, — ответил я, — я передумал его топить!

У девушки конечно же были вопросы. Но терпения Рани не занимать, она смогла с ними дотерпеть до конца поездки.

— Ты его хочешь живого в землю закопать? — накинулась она на меня с расспросами, едва мы остановились возле края леса, — или сжечь?

Сколько я сегодня нового-то о Рани узнал!

— Отпустить…

— Как отпустить?! Зачем я его ловила?! Чтобы отпускать?! — идея девушке пришлась не по вкусу.

Я спрыгнул с коня и подал Рани руку, помогая спуститься.

— Знаешь, я передумал его топить…

— Понимаю, это непросто. Надо было его проткнуть через прутья ножом…

— Как у вас там говорится — святая Лима, что с тобой не так? Это же единственное родное мне существо…

— Круль?!

— Крыс! Знаю, не самое приятное существо в твоем мире. Да и в моем тоже. Но он один…

— Да их тысячи! По всему острову! — возразила мне девушка.

— Поэтому нестрашно, если мы отпустим одного, правда? Мы отвезли его далеко от поместья. Он не вернется…

— Вернется-вернется. Не к полю, так в дом. Эти гады всегда возвращаются!

Я открыл крышку и выпустил зверька к себе на ладонь. А тот, как знал, что я не желаю ему зла. Уселся и начал чистить себе мордочку лапками.

— Ну ты посмотри, разве он не милаха?

— Если ты не в состоянии с ним покончить, я помогу, — Рани нагнулась и нашла в траве булыжник.

Я взмахнул рукой и подкинул крысеныша. Он приземлился в кустарнике и бегать за ним было уже бессмысленно.

— Добрый ты, — вздохнула Рани, выбрасывая камень, — слишком добрый, когда-нибудь тебя это подведет.

— Тебя же не подвело. Был бы я недобрым, я не стал бы тебя спасать, — напомнил я девушке обстоятельства нашего с ней знакомства.

— Я про это и говорю — ты бросаешься помогать всем вокруг. Но забываешь о себе. Кто поможет тебе…

— Люди, мы научим их, что надо помогать друг другу и…

В дерево, возле которого я стол впилась стрела. Ее древко мелко вибрировало. А оперение было набрано из черных и красных щетинок.

— Ага, научим, — произнесла Рани, затравлено озираясь.

Стрелка искать долго не пришлось. Он сам вышел к нам, с луком в руках, тетива натянута, стрела смотрит мне в грудь. Мой доспех из чешуи морского дракона остался дома на вешалке. А вилы — на седле у Булата. Я уж было подумал, что в этом лесу и останусь, но вдруг стальной конь двинулся вперед, прикрывая меня телом.

— Прикажи ему остановиться, — потребовал лучник.

— Что за…

Голос! Точно не мужской! Так может говорить молоденький паренек… или женщина? Костюм у лучника был странный, будто его с ног до головы перемотали в грязные заношенные бинты. Такие же повязки скрывали и его лицо и искажали голос.

— Булат — стой! — я же сам попросил Обреченных прийти на встречу. И потом — если бы он, хотел, он бы меня спокойно пристрелил украдкой.

Конеящер послушно застыл.

— Все — мы готовы разговаривать, — я приготовился выслушать требования лесной бандитки. Я был уверен, что она потребует денег. Как минимум компенсацию за убитых нами товарищей-грабителей. И я готов был их ей дать. В обмен на кое-какие услуги и информацию.

Но к произошедшему в следующее мгновение, я готов не был. Вообще-то невозможно к такому быть готовым!

Стрелок ослабил тетиву и убрал лук за спину, а стрелу в колчан. Потом размотал повязку на своем лице. Точно — женщина, я угадал! Лесная тетка смотрела не на меня, а Рани. И девушка разглядывала лучницу с широко раскрытыми глазами.

— Мама, — едва слышно прошептала девушка.

Лучница в ответ слабо улыбнулась.

— Да дочка, это я.

Чтобы не упасть, мне пришлось опереться о бок Булата.

— Подождите, это как так? Ты же говорила, что родителей твоих…

И тут до меня дошло. Отца и мать Рани сослали на тот проклятый рудник, но им удалось бежать!

— Папа?

Лучница в ответ покачала головой.

— Как?! Что с ним…

— Нам о многом надо поговорить, девочка моя.

Лучница подошла к Рани и крепко обняла дочь. Потом увела ее за собой в лес. Я за ними не пошел, подумав, что им есть о чем поговорить с глазу на глаз.

Разговор продолжался долго, я даже успел вздремнуть, облокотившись на ствол дерева.

— Знаешь почему я тебя не убила?

Это я услышал вместо «доброго утра»! Я открыл глаза, передо мной стояла лучница. А в руке у нее блестел узкий кинжал.

— Я думал, что мы уже этап убийства друг друга преодолели.

— С чего бы это? — женщина-мумия не торопилась убирать кинжал в ножны.

— Я спас вашу дочь…

— Да, я это знаю. Рани рассказала мне. Но ты убил моих товарищей, — поигрывала ножом женщина. Не то, что мне было страшно. Я был уверен, что смогу ее обезвредить, но хотел решить наши разногласия миром. Кроме того глупого столкновения на дороге, нам с ними делить было нечего.

— Напоминаю, что это они на нас напали. Мы с…

— Гриммаркой. Ты был с гриммаркой.

— Да, я был с гриммаркой. Ее зовут Астрис, замечательная девушка…

Лучница посмотрела на дочь, та пожала плечами, мол эта гриммарка не настолько замечательная, как я про нее рассказываю.

— Кроме того, я убил Гундара. И папашу его.

— А какое мне до них дело? — мой подвиг лучницу не впечатлил, — ты их убил и занял их место. Хотя это неслыханно — виланин командует в Элестии! Только поэтому я в тебе и не выстрелила!

— Из любопытства значит?

— Ага, — женщина подкидывала кинжал и ловила его за лезвие. А ну как метнет? До нее всего пару шагов, увернуться будет сложно. Поэтому я продолжил беседу осторожно, чтобы ненароком не вызвать у нее агрессию.

У меня же по ходу беседы возник еще один важный вопрос — как местные определяют, кто перед ними? Виланин или гриммар? Я в данный момент вырядился в барский охотничий костюм. Одного взгляда на который достаточно, чтобы понять — вещь цены немалой. Тот же Ирон с иголочки и дорого одет, ухожен. Но аборигены, по крайней мере при мне, еще ни разу не ошибались с определением того, кто перед ними.