Винни Ковальский - гнус частного сыска

– Вы бы подождали, пока подействует укол, - предостерёг Мелвилл.
– К чему такая спешка?

– Благодарю, - ответил Ковальский, - мне уже немного лучше. Срочные дела, доктор, у меня клиенты, как и у вас.

Едва частный детектив завернул за арку, которая вела со двора на улицу, как он тут же выпрямился и взял тросточку под мышку. Здесь он был недоступен даже всевидящему оку экономки доктора Мелвилла.

– Весёленькая история, - прошептал он, почёсывая ягодицу.
– Пожалуй, мне и на самом деле становится страшно.

5.

Ровно в шестнадцать ноль-ноль дворецкий клуба "Федра", кривясь от отвращения, впустил мнимого Ланьера в бильярдную, где его дожидался Мэтьюрин Мэтьюз.

– А вот и я, - весело объявил Ковальский, стянув с прилизанной головы канотье.
– Никто больше за это время не отравился?

– Вас это не касается, - сквозь зубы отозвался Мэтьюз. По нему было видно, что больше всего на свете он хотел бы треснуть Ковальского киём по макушке, но не желал иметь проблем с законом.

– Меня всё касается, душенька, я ведь журналист.

– Тем хуже для вас, - отрезал председатель.
– Идёмте в зал.

– Я бы желал получить деньги прямо здесь, - кротко возразил Ковальский.

– Это невозможно. Вы думаете, я не позаботился о собственной безопасности?
– уголком губ усмехнулся Мэтьюз.

– Что вы имеете в виду?

– Сейчас вы в моём присутствии напишете расписку, что получили пятьсот фунтов за неразглашение конфиденциальных сведений о клубе "Федра" и его членах. И если вы ещё хоть раз сунете свой грязный нос в наши дела, я предъявлю эту расписку полиции, и вас арестуют за шантаж. Чернила и бумага - в зале заседаний.

Винни Ковальский нехорошо ухмыльнулся.

– Одному богу известно, кому из нас будет хуже, если вы предъявите её полиции.

– Хватит паясничать, - сказал Мэтьюз и втолкнул его в пустующий зал.
– Садитесь в кресло и пишите.

Ковальский обратил к председателю своё напудренное лицо.

– Я лучше стоя, - подмигнул он, - эти кресла с виду жутко неудобные.

– Садитесь, чёрт возьми, - зловеще сказал Мэтьюз. Никто не знает, откуда в руке у него оказался массивный воронёный пистолет, но дуло пистолета смотрело прямо в лоб Винни Ковальскому.

– Ах, вот оно что...
– поляк выдавил идиотскую улыбку. Ему ничего не оставалось, как сесть в кресло.

– Дело в мебели, не так ли?
– поинтересовался он, ясным взором глядя на Мэтьюза и пистолет.

– Кое о чём вы догадались, - подтвердил Мэтьюз, держа палец на спусковом крючке.

– Впрочем, вы меня не застрелите.

– Застрелю, если вы попытаетесь отсюда встать, - заявил председатель клуба.

– Дьявол! Что такое?!
– вдруг взвыло кресло, едва не опрокинувшись вместе с Ковальским. Мэтьюз от неожиданности опустил руку с пистолетом, и этого мгновения сыщику хватило, чтобы вскочить и ударить его по локтю. Пистолет шлёпнулся на пол, и Ковальский тут же схватил его.

– Люблю меняться ролями, - заметил он, направив дуло на Мэтьюза. По неизвестной причине белые брюки Ковальского были мокры, а по залу заседаний распространялся запах сивухи.

Задняя стенка кресла откинулась, и выползший оттуда взъерошенный человечек сидел на полу и тёр глаза руками.

– Я ничего не вижу! Меня облили джином!

– Хватит ползать по полу!
– отбросив последние остатки светского лоска, завопил Мэтьюз.
– Где шприц? Прикончи его!

– Не советую, сэр, - с самой изысканной вежливостью откликнулся Ковальский, - иначе вы будете иметь неприятные объяснения с вашими гостями.

Он показал на балкон, и лицо Мэтьюза покрылось матовой зеленью.

– Превосходно, Ковальский, - сказал инспектор Солгрейв, заходя в комнату в сопровождении четырёх констеблей.

– Господа, вы арестованы. Вы подозреваетесь в убийстве пятерых членов клуба и пойманы с поличным при покушении на убийство иностранного журналиста.

– Кажется, он никакой не журналист?
– пробурчал Мэтьюз, пока на нём защёлкивали наручники.

– Не имеет значения, - холодно сказал инспектор. Внимательно оглядев кресло, он достал из кармана пинцет и поднял им с пола отлетевший в сторону шприц - к счастью, целый.

– С этим шутки не шутят, - сказал он, запечатывая шприц в бумажный пакет.
– Но чем вы их огорошили, чёрт возьми?

Винни Ковальский сконфузился и залился краской.

– Всю жизнь стыдился того, что у меня полные бёдра, - ответил он, - но иногда это помогает кое-что скрыть.

Он запустил руку под фалды пиджака и вытянул из брюк резиновую подушечку. Она была проколота и сочилась остатками джина.

– Вначале я собирался налить туда воды... но потом подумал, что, если мои расчёты верны...

– Ага, и джин залил ему глаза, - рассмеялся инспектор.
– Всё-таки в вашем стиле работы что-то есть.

– Эффективность, не более, - скромно отозвался Ковальский.

– Но как же вы поедете домой в таком виде?

– Я всё предусмотрел, - Ковальский приглаживал волосы перед зеркальным никелированным кофейником.
– Перед выходом я сообщил моему бою Али адрес клуба "Федра" и велел ему в 16.30 принести по этому адресу чистые брюки.

6.

Несколько дней спустя Ковальский и Солгрейв обедали вместе в своём любимом пабе "Зелёный лев". Поляк пил четвёртый по счёту мартини за счёт инспектора и достиг того состояния, которое у англичан именуется "приподнятым".

– А всё-таки жаль публику, - сказал он, глядя на свет сквозь бокал.
– Каково ей будет узнать, что респектабельнейший, самый элитарный на всю Британию клуб - всего лишь фирма по наёмным убийствам?

– Зато и фирма элитарная, - отметил инспектор.
– Вот почему их так трудно было взять. Это не банальные бандиты, которые ищут клиента, затем тот поручает им выследить жертву и назначает энную сумму. Нет, тут всё аристократичнее, а как продумано! Зверь сам бежал на ловца. Сначала организуется сверхпрестижный клуб самоубийц, куда пускают только очень богатых - богатые, конечно, выстраиваются в очередь, лишь бы туда попасть; а затем организатор клуба узнаёт, кто из наследников его членов жаждет избавиться от родича. Мэтьюз брал с них за эту услугу от пяти до пятнадцати процентов наследства.

– Чего-то в этом роде я и ожидал, - кивнул Ковальский.
– Вы выяснили, как Мэтьюзу удалось всё это спланировать, избежав подозрений?

– В общем, да. Основателей клуба было двое - сам Мэтьюз и покойный Дэниел Коули, которому он приходился школьным другом. Коули, вероятнее всего, был невинен как младенец и ничего не знал о планах Мэтьюза. Знаете ли, для миллионера школьный друг - только школьный друг, и он не замечает, что сам-то он для друга - миллионер. Бедняга позволил Мэтьюзу втянуть себя в эту сумасбродную затею с клубом самоубийц, потому что пресытился всем остальным. А после того, как он побыл три года подставным председателем клуба, - не зная, конечно, что он подставной, - Мэтьюз хладнокровно отравил его. Остальные не знали о Мэтьюзе ничего, кроме того, что он школьный друг Коули и заслуживает доверия в высшей степени. Занять председательское место для Мэтьюза было вполне естественно.