Винтажный бог

– Слушай, а можешь ещё помочь с едой, – вынырнул из холодильника Саша.

– В смысле?

– Ну, я плохо готовлю, если начну – то всю кухню спалю, а она такая красивая, – непривычно многословно начал объяснять тот.

Спорить сил уже не было, в груди поселилась чёрная пустота: заполнить её каким-нибудь рецептами, и то хлеб.

– Как думаешь, Флюра не ум… выживет? – помешивая кашу, озвучила наконец главную мысль девушка.

– Должна, – уверенно ответил Саша, – завтра сходим в больницу и поспрашиваем врачей. Посмотрим на неё. Я только в кино видел коматозное состояние.

– Что? – Соне показалось, что она ослышалась.

– Ну, своими глазами увижу, может что понятнее станет.

– Ты совсем за неё не переживаешь? Как ты можешь такое говорить?

Собеседник ощутимо смутился, было видно, как он плотно сжимает губы, чтобы не сболтнуть чего лишнего. И ничего не спросил.

Дальше разговор не заладился. Ели в тишине, поэтому громкий глухой звук от упавшего предмета всполошил их сильно и резко.

– Это в маленькой комнате, – подскочила девушка, моментально вычислив источник звука.

Саша уже, – когда только успел, сидел ведь с дальней от двери стороны стола, – выскочил в коридор и быстрее неё оказался в дальней комнате.

– А кто это тут у нас? – со странной интонацией произнёс он куда-то во тьму.

– Свет включи, выключатель слева, – подсказала девушка, не понимая, что он имеет в виду.

Она отлично знала расположение мебели и предметов, часто бывала у наставницы, пару раз даже оставалась на ночь, но идти в тёмную комнату, в которой что-то только что с оглушительным грохотом рухнуло, было страшновато.

– Да вон же она, я её вижу, – парнишка проследил глазами и шагнул во тьму.

Что-то чёрной молнией метнулось между ними, девушка завизжала, а Саша просто опустился на корточки и словно из воздуха выхватил, – а скорее всего просто поймал и удержал, – чёрную кошку.

– Это кто тут у нас? – повторил он, почёсывая гостье за ушком. – Это кто тут нас такой быстрый? Молока хочешь? А чего лапки такие грязные? Пошли помоем. Умываться перед едой обязательно.

– У Флюры нет кошек.

– Да? – парнишка посмотрел на неё снизу вверх со странным выражением: то ли удивлённо, то ли недоверчиво, затем на кошку, но так из рук и не выпустил.

– Надо выяснить, откуда она тут взялась.

– Ааа, ну посмотри-посмотри, а я за молоком, – поднялся тот и зашагал по коридору, наглаживая нарушителя порядка.

– Кхм.

– Что?

– А не мог бы ты мне сначала свет включить в комнате?

Соня нерешительно стояла перед тёмной комнатой и мысленно ругала советских архитекторов, которые ставили выключатели куда придётся, иногда чуть ли не на другом конце комнаты. “И хорошо, если не в шкафу”, некстати вспомнила она Задорнова.

– А? – озадаченно развернулся тот.

– Мне страшно, – призналась девушка после долгого молчания, – а вдруг там кто-то ещё есть.

– Нет там больше никого, я посмотрел, – с абсолютной уверенностью ответил тот, но всё-таки вернулся и щелкнул выключателем.

– Что за! – вырвалось у Сони, стоило свету загореться.

Окно на противоположной стороне было плохо видно от растений, плотно-плотно занимающих весь широченный подоконник. Флюра многое из магического арсенала предпочитала выращивать дома, “чтобы не бегать потом как безголовая курица по аптекам и базарам”, говаривала она, убеждая ученицу завести свой собственный аптекарский огородик на балконе. И теперь всё это хозяйство оказалось раскидано и разрыто. Огромная форточка была распахнута, тюль трепыхался на ветру, а весь пол и край дивана у примыкающей стены были устряпаны землёй и земляными следами.

– Так вот где ты лапки испачкала, – догадался Саша. – Ай-яй-яй!

– Это надо убрать, Флюра рассердится… – начала Соня и резко замолчала.

– Смотри, она ещё какой-то цветок вырвала, – ткнул спутник пальцем. – Прямо с корнями. Надо посадить.

После осмотра они нашли четыре раскуроченных горшка у дивана на полу и несколько измятых кустов, всё, что удержалось на подоконнике, более-менее исправилось обычной лопаточкой. То ли кошка жёстко приземлилась, то ли упорно цеплялась за них, боясь свалиться, а в итоге уронила вообще всё сбоку.

С уборкой они закончили заполночь. Физическая активность: нудная, монотонная и простая, действительно, оказалась неплохим лекарством. Соня успокоилась, уже перестала при упоминании имени наставницы ударяться в слёзы, позёвывая расстелила диван гостю в большой комнате, а сама устроилась в маленькой. В квартире стояла тишина, и Соня, впервые за весь день начала вспоминать его с самого утра. Столько всего произошло, на целую жизнь хватит.

Изначально она планировала встретить гостя, довести чуть ли не за ручку до наставницы, а потом спокойно вернуться домой и лечь спать пораньше. А в итоге ей пришлось сначала спасаться в падающем автобусе, затем лезть в гору, вспоминая туристические навыки, после кататься от наставницы к полицейскому участку, неприятный и своеобразный опыт. Хотя она была ни в чём не виновата, всё равно ощущение какой-то гнетущей презумпции виновности витало над этим местом. А под конец дня ещё пришлось убираться, мыть грязную животину и кормить, оставшись ночевать там, где она и не планировала.

За стеной Саша о чём-то беседовал со свежепойманной кошкой, такое ощущение, что ему было проще находить общий язык с животными, чем с людьми. Соня не знала, почему Флюра решила, что он хорошо на неё повлияет. Пока вся его помощь заключалась в странных фразах и поступках, бесящих и заставляющих нервничать. Словно человеческая жизнь и человеческие отношения были ему в новинку.

Утро вечера мудренее, говаривала наставница, и Соня тут же согласившись с ней, закрыла глаза.

Глава 2.4

Когда умирает дракон всегда идёт дождь. Так заведено. Не этими великими существами, которые, словно атланты, держат на себе весь мир и следят за его благополучием, но кем-то свыше. Так и в тот день, дождь лил, не прекращаясь до самого утра. Где-то там из-за горных цепей вылезло на свет божий солнце, но толстый слой серых, словно могильные плиты, туч посветлел лишь чуть-чуть.

На выходе из пещеры сидел огромный дракон и плакал как ребёнок. Широко распахнув пасть, он изрыгал наружу стоны похожие на помесь смертельно раненой собаки и одинокого, потерянного птенца. Но, на самом деле, он не издавал ни звука. Обычные люди не смогли бы этого услышать, лишь почувствовали бы резкий дискомфорт в районе груди и ушей. Только птицы, звери и существа, не потерявшие способность ощущать мир, могли, а потому старались не приближаться к логовищу; словно натыкаясь на невидимую преграду, прерывали свой полёт или бег, стараясь обойти либо облететь его по широкой дуге.

Драконы тоже устают. Он проплакал весь день, всю ночь и весь следующий день. Реки вышли из берегов, затопленные низины виднелись по всей долине, в прибрежных деревнях люди спасали свой скарб, поднимая на торопливо сколоченные плоты и молились своим богам о прекращении ливня.

Когда плачет дракон всегда идёт дождь. Он оплакивает мир и погибшего собрата. Но пока ни один из них не задумывался, кто будет оплакивать самого последнего дракона.