Винтажный бог
Шрифт:
Ехать им было недалеко. При желании можно было даже пешком дойти, но всё время в гору и в гору, а после полноценного рабочего дня хотелось дать передышку не только ногам.
– А что на ужин? Флюра обычно блинчики печёт и пирожки с яблоками. Пальчики оближешь. Ещё чай с облепихой. У неё должны быть запасы. Мы вместе собирали. Обычно она каждый раз сначала сама пытается, но быстро устаёт и злится, так что я всегда заканчиваю. Облепиха, знаешь, какая колючая. А ты умеешь готовить? – продолжал беззаботно болтать собеседник, вроде даже зачем-то ускоряясь.
Пять, шесть...
– Конечно, умею, – чуть более звонко, чем следовало ответила девушка.
Это Соня попробовала скопировать интонации наставницы,
Не помогло. Тот опять что-то жизнерадостно забубнил.
Она замотала головой, пытаясь отвлечься, возможно подслушать разговоры других пассажиров, даже краем уха уловила парочку комментариев про “отличную рассаду из центрального питомника” и “только там и беру”, но внезапно осознала, что все как раз их разговор и слушают. Причём с интересом и жадным любопытством. Парочка ухмыляющихся парней, четверо любопытных старушек и несколько откровенно усмехающихся в лицо школьников. Мужчины тактично смотрели в окно, но уж слишком увлеченно. Так внимательно взирать на откровенно однообразный промышленный пейзаж, состоящий из строительного забора, редких квадратных построек и торчащих тут и там ветвистых клёнов, выглядело подозрительно.
«Словно бесплатный цирк приехал», – мысленно возмутилась девушка и занервничала ещё сильнее.
– А я вот не умею. Совсем, – вздохнул Саша, в глубине салона явственно раздалось два лёгких смешка, – что ни пробую, всё сгорает. Флюра даже шутит, говорит, “будто я на драконьем пламени готовлю”.
Семь, восемь…
Парнишка повернулся и взглянул прямо на неё, Соня впервые увидела его глаза так близко. Жёлто-рыжие, почти кошачьи, глубокие, затягивающие… Очень редкий цвет для радужки. Словно смотришь в них, а там снисходительно переливается жерло вулкана, пока спокойное и ленивое, но чуть зазеваешься или оступишься, и оно выплеснется раскалённой лавой. Хотелось приблизиться и рассмотреть, а то и нырнуть в них, а потом…
Соня мотнула головой, отгоняя наваждение, и быстро-быстро сморгнула несколько раз, убеждаясь, что видение пропало окончательно. Парочку поворотов она пропустили непосчитанными, зато краткая задумчивость отвлекла от нервотрёпки, пальцы перестали сыпать искрами.
Интересный эффект. И чем-то пугающий. Это как стоять на краю обрыва или на крыше высотки: и страшно, и тянет броситься вниз. В психологии это называется «зов пустоты», а здесь скорее – «зов пламени».
Соня медленно выдохнула и присмотрелась. Всегда, если ей что-то казалось, Флюра заставляла смотреть ещё раз, потому что всегда лучше знать, чем не знать. Лучше увидеть и перестать бояться. Неизвестность и непонятность всегда пугает сильнее. Просто потому что у собственного воображения нет ограничителей реальности.
– Куда смотришь?
Саша почти наклонился к ней, она почему-то снова отметила по-тигриному золотистую радужка и очень длинные для парня ресницы. Фантастический образ, куда ей ещё смотреть? На краткое мгновение ей даже показалось, что всё он понимает, и это был тонкий троллинг её, якобы горожанки в пятом поколении якобы деревенщиной из захолустья. А потом она заметила как вершины саженцев то тут, то там торчащие из толпы людей вдруг поднимаются к потолку… Что за чушь?
– А-а-а-а! – заорал кто-то визгливо и противно.
– Падаем! – подхватил ещё кто-то.
Автобус качнуло, Соня успела заметить как из бетонного ограждения, идущего вдоль дороги, выпадает пара плит, оплетённых вьюном, растущие рядом деревья заваливаются в обрыв корнями вверх, а их автобус, повинуясь законам физики, сначала медленно, а потом с ускорением, катиться туда же.
В экстремальных ситуациях она умела подмечать все делали разом, а вот реагировать на них столь же реактивно – не умела. В голове билась единственная мысль, полностью созвучная
с тем, что остальные пассажиры выдавали на-гора: “А-а-а! Мы падаем!”Внизу была то ли стройка, то ли хибары под снос, то ли незаконченное укрепление грунта, то ли чьи-то огородики, но нормальной дороги там не было никогда. Соня не знала, каким там языком выражался водитель и какие чудеса показывал, но автобус, хоть и подскакивал на всех камнях и выбоинах, продолжал удерживаться на колёсах вертикально, без всех этих виденных в боевках кадрах переворачивающихся машин.
Хуже всего было то, что девушка поддалась общей панике, внутренняя сила с бешеной скоростью высвобождалась. Пальцы не просто потеплели, они горели, казалось, щёлкни, и с рук сорвётся искра, в которой они все тотчас же и сгорят. К горлу подступил ком, сердце билось уже тоже где-то рядом, дыхание стало как у спринтера после забега, слух тоже откалывал какие-то выкрутасы, казалось звуки вокруг то усиливаются, то исчезают, а ещё какие-то явно нечеловеческие, тихо шепчущие голоса то там, то тут наводили на мысль, что она сошла с ума.
– Посмотри на меня, – спокойный голос посреди этой какофонии привлёк её внимание. Показалось, что окружающие даже как-то расступились, чтоб ей стало лучше видно и слышно.
– Ч-что? – Соня сфокусировала взгляд на спутнике.
– Держись за меня, я – сильный, – странно добавил Саша и грустно улыбнулся. Не так, как при встрече, не так, как он улыбался каждый раз до этого, а очень… по-настоящему.
Соня как-то сразу поверила, что он сильный, и он удержит, а затем схватилась за него руками, не подумав. Накопленная сила, словно только этого и ждала, хлынула ему навстречу, окутала его с ног до головы. Соня ойкнула и чуть было не разжала пальцы обратно, мгновенный выброс такой силы мог и человека разорвать, но автобус снова тряхнуло, и её бросило навстречу.
Их с новой силой закачало, вправо-влево, ещё раз, и ещё. В ушах засвистело, пассажиры почти взвыли, но спустя мгновение всё движение прекратилось. Их бросило вперёд и друг на друга, Соню буквально вжало в спутника, краем сознания она отметила, что могло быть и хуже, её никто не задел, никто не толкнул, не уронил, а потом двери открылись, и пассажиры хлынули наружу, обсуждая, кричая и перекрикивая друг друга на все лады.
– Что случилось?
– Ничего себе! Ты глянь, откуда мы съехали.
– Ого! Под таким углом и не упали.
– Без единой царапинки.
– Вот за царапины я бы не ручался. Смотри, как твой чёртов кактус меня поцарапал.
– Это не кактус, а малина.
– Да какая разница! Выбрось уже!
Соня вышла наружу на пошатывающихся ногах, стоя на твёрдой земле наконец можно было понять что случилось.
Водитель автобуса, действительно, совершил что-то невероятное.
Далеко-далеко вверху виднелась выпавшая из забора плита, как выбитый зуб проём чернел над обрывом, и туда уже заглядывали люди, что-то кричали, кому-то звонили, краешком были видны остановившиеся там же, на дороге автомобили. Успевшие вовремя нажать на тормоз, в отличие от них.
От места разлома шла пропоротая в грунте колея. Было чётко видно, где сильнее, а где слабее колёса вжимались в склон, и сколько неровностей, трамплинов, камней и ям пришлось преодолеть, прежде чем они очутились в самом низу. Угол наклона местами был просто страшным, особенно под конец: автобус должен был вылететь вперёд и рухнуть, уже окончально, под отвесной скалой у подножия горы. Там уж точно съезжать было негде.
– Бог миловал, – рядом стоял шофёр и также ошарашенно рассматривал спуск, вытирая платком мокрую лысину. Скорее чисто механически, так как это было бесполезно: весь воротник и часть рубашки над плечами были пропитаны потом. – Бог нас спас. Мы бы не съехали. Никак. Невозможно. У меня руль из рук вырвало, – продолжал он говорить заплетающимся языком.