Винтажный бог

Соня проснулась посреди ночи и на автомате прошлёпала на кухню за водой. Если до конца не просыпаться, потом можно быстро и легко заснуть. За окном шумел дождь. Ровно и размеренно, наверно из-за него ей приснились такие странные сны. Про какого-то дракона и его слёзы. Никогда она не увлекалась фэнтези, да и не читала в последнее время мифологию, так откуда такие сны навеяло? Загадка.

Вообще, сны ей почти не снились. Флюра говорила, что такого не может быть, и надо тренировать память, каждое утро просыпаться и сразу же записывать в блокнотик обрывки воспоминаний, плавающих в голове. Чтобы со временем механизм запоминания снов улучшился. Но нет, Соня в это не верила и считала отсутствие снов благом. Ночью голова должна отдыхать. А ещё всякие истории про осознанные сновидения, когда сновидец настолько доэкспериментировался, что либо сошёл с ума, либо начисто пропал из этого мира, пугали даже её, магического практика. Поэтому: не снятся сны – одной опасностью меньше.

Но сегодняшней ночью она ожидала чего угодно мрачного и кошмарного, а приснился грустный дракон, который душераздирающе, но царственно и по-взрослому плакал.

– А-а-а-а-а!! – заорала Соня, едва в ванной включился свет.

Привыкшая к планировке собственной квартиры, вместо кухни она свернула в ванну, – но не брести же теперь дальше, – поэтому решила напиться прямо из-под крана. Включила свет и узрела в полузаполненной водой ванне труп.

– Что орёшь-то так? – труп открыл сонные жёлтые глаза, на мгновение Соне почудился вертикальный зрачок, плавно перетекающий в круг, но тот уже садился, недовольно держась за края ванной. От стекающей с его одежды воды шёл пар.

– Ты что здесь делаешь?

– Решил искупаться и заснул, – пробубнил тот, выбираясь наружу.

– В одежде?

– В одежде, – печально вздохнул тот. – У нас в деревне ванны нет.

– А как тогда…

– Баня.

– А в бане разве не надо…

– Жарко было. Не переживай, сейчас всё сниму.

– Ой, ты что делаешь? – взвизгнула Соня, выскочила за дверь и всё-таки отправилась за водой на кухню, размышляя о странностях деревенских парней.

С одной стороны гость был интересным, симпатичным, высоким, сильным, с другой – каким-то странноватым, но, что удивительно, это её отчего-то ничуть не пугало. Спокойствием и безопасностью от него веяло за версту.

Соня вынырнула из мыслей и встретилась с иcпытующем взглядом чёрной кошки; склонив голову на бок, как заправская кокетка, та с каким-то жадным любопытством изучала девушку.

– Брысь отсюда! Спать иди! – шикнула та и последовала своему же совету.

“Чёрт знает, что такое. Все странные какие-то”, – подумала она на автомате и также на автомате провалилась в сон.

* * *

Утром всё было как и должно: Саша проснулся в зале на диване, кошка у – него на груди, Соня – в спальне. Пустая ванна отозвалась гулким звуком под включённой струёй воды, и только новая сашина футболка в оттенках зелёного напоминала о ночном “купании”.

– Ты лунатик, что ли? – не сдержала любопытства девушка, пока они пили чай на кухне.

– Что такое “лунатик”? – уставился на неё ясными глазами собеседник.

Настолько честными, что девушка проглотила сарказм и ткнула его в свеженайденную статью на телефоне. Парнишка с любопытством всё прочитал, пролистал, открыл пару сопутствующих ссылок, но никаких объяснений либо ответов не последовало. Принял к сведению и хорошо.

– В больницу пока. Сегодня суббота, посещение больных с десяти.

У Саши была отличная память, Соня ещё вчера заметила, стоило ему что-то увидеть или заметить, как он мог описать событие, как будто с разных точек наблюдения рассмотрел. Как впечатляюще он вчера общался с пассажирами автобуса, мгновенно запомнив все их имена, профессии и названия саженцев, которые те везли. Или, как дотошно в полицейском участке он уточнял каждый пункт, ловя на перекрёстном ленивом объяснении других сотрудников. Соня была уверена, их не обругали и не выгнали только потому, что они были родственниками пострадавшей. Девушка снова вспомнила о Флюре, и глаза сами собой начали влажнеть.

В коридоре пронзительной трелью зазвонил телефон, Соня подорвалась с преувеличенным интересом, не хотелось показывать, как она волнуется.

– Алло?

– Верни кристалл! – проскрипел механический голос в трубке, на фоне пошли помехи.

– А вы кто, простите? – опешила она.

– Верни кристалл, кому сказано! Или ты следующая!

Столичная девочка, окончившая престижный университет, она всегда варилась в среде как минимум интеллигентных людей, как максимум – с высшим образованием. Жила в тихом, как бы сейчас сказали, элитном, районе, ходила в музыкальную школу, посещала районную в библиотеку, смотрела слезливые сериалы про девушек из высшего общества и с такими же подругами сплетничала. Никто и никогда не позволял себе так с ней разговаривать, даже шофера на работе обычно льстиво и вежливо просили её подписать доверенность. А вот чтоб на ты да в приказном тоне...

– Кто это? – трубку выдернули из рук, она тут же оказалась у чужого уха, – короткие гудки. Повесили трубку? Что там было?

– Да… какие-то идиоты балуются, – отбрехалась Соня, пряча в глубине души неприятное чувство.

– Поехали в больницу.

* * *

– В коме, состояние стабильно тяжелое, – ответил врач, которого они сумели выцепить, пока бегали по коридору на нужном этаже. – Сильный удар по голове, большая кровопотеря, пострадали внутренние органы.

– Но она же очнётся? – спрашивала Соня, заглядывая в глаза снизу вверх, остро жалея, что так и не доросла до статистически среднего роста.

– Вероятность невелика, – честно отвечал мужчина в белом халате и посмотрел снчала вбок, а затем с преувеличенным вниманием на папки в руках, – но надо надеяться.

– А когда она очнётся, какие будут последствия для её здоровья? – спустя несколько раундов бесполезных расспросов, в течение которых девушка так и эдак крутила вопрос, надеясь получить желаемый ответ, Саша тоже подал голос.

– Ну-у, чем дольше она так лежит, тем выше вероятность негативных последствий. Возможны провалы в памяти, частичная утрата когнитивных функций, внимания, бытовых навыков. Плюс чисто физиологические, такие как атрофия мышц. Но вы чаще заходите, разговаривайте с ней, возможно знакомый голос поможет быстрее очнуться. Бывали случаи, – закончил врач.

– Пошли в палату, – потянула его за руку Соня.

Схватила, потянула, а потом резко выпустила. Похоже, что за какие-то два дня она уже принялась считать его за своего, раз так легко позволяла (и сама инициировала) физический контакт. Это пугало и удивляло одновременно: почему-то рядом с ним было не то что спокойно, а как-то умиротворяюще, что ли. Непривычное ощущение.

В реанимацию их не пустили. Вроде как по закону они не являлись ни прямыми родственниками, ни законными представителями, а чтобы друзья и нечлены семьи могли присутствовать в отделении интенсивной терапии, нужно было письменное согласие самого пациента. Во время плановых операций такое вполне себе в порядке вещей, но не в их случае.

Они лишь издалека через стеклянное окошко в двери “полюбовались” на аппаратуру, стойки с проводами, кабелями, шнурами и капельницами, опутывающими Флюру, а потом Саша развернулся и пошёл к выходу, а девушка осталась. Просто вышел на лестницу, даже не постоял, как Соня, шепча про себя просьбы и обещания неизвестно кому.