Винтажный бог

Металлический продолговатый предмет, с многослойным лезвием, ощутил я остатками драконьего чутья.

Что-то странное витало в воздухе между нами.

Одна из особенностей драконов – мы можем считывать ментальное состояние окружающих нас существ и оценивать ситуацию. Особенно, отличную от нештатной. Вот и сейчас, что-то внутри меня среагировало на резко сменившуюся обстановку. Казалось, воздух сам по себе заискрил: и, если напрячь зрение, можно было разглядеть даже яркие, чёткие вспышки между нами, как разряды молний во время шторма.

Несмотря на жаркий солнечный день, напряжение выглядело ярким, сильным и отчётливым. В небе сгустились тучи будто перед грозой. В животе закрутило ещё сильнее, мочевой пузырь словно наполнился снова, несмотря на то что я совсем недавно опорожнял его. Пришлось сильнее согнуться и сжать колени, я заскрипел зубами. И это, кажется, моментально разрядило обстановку.

– Сроку тебе до выходных, прид-дурок! – высокий вынул руку из кармана, пустая ладонь разжалась, сплюнул мне под ноги, развернулся и потопал к калитке. Его товарищ заговорщически подмигнул, словно происходило что-то весёлое, но, увы, у меня сложилось прямо противоположное впечатление. Плевок под ногами растекался и блестел на солнце – в моём мире такое поведение считалось оскорбительным и подлежало скорейшему урегулированию, и отнюдь не полюбовно. Обидчика надлежало раскатать тонким блином по месту его жительства и сверху посыпать солью. Дракон бы ещё плюнул для верности красным огнём.

Я сморгнул, внезапно осознавая, что цитирую кодекс поведения человеков, а не драконов. До сих пор мне не доводилось попадать в такие ситуации. Нас почитали как богов, и уж если воевали – то с почтением, не смея некорректным поведением спровоцировать гнев всей драконьей братии.

Тогда меня удивляло, почему такое случается между человеками, зачем они так болезненно реагируют на сии мелкие жесты, взгляды, действия. Примитивные создания, не иначе. Зачем им все эти кодексы, традиции, самоограничения – да, для существа, находящегося над законом, это и вправду непостижимо. Зато теперь, став одним их этих мелких, хлипких двуногих, я чувствовал, как кровь закипает в жилах, как хочется схватить приставленную к крыльцу лопату и запустить ею вслед. Я не был уверен, что попаду, но мощности моего броска, да-да, спасибо драконьей наследственности, хватило бы, чтоб даже лёгким касанием вывести из строя их обоих. А то и не просто вывести из строя.

– Сашенька, ты чего так быстро?

Я вздрогнул, отчего-то даже не почувствовав, как бабушка приблизилась. Обычно её шаркающие шаги доносились с другой половины дома задолго до появления. Насколько же я потерял контроль над собой из-за столь незначительного эпизода? Нет уж, быть человеком – это ещё хуже, чем казалось поначалу. Бестолковые, недолговечные, непрочные существа с какие-то.

– А где друзья? Уже ушли? Чай попить не зайдут?

– Бабуль, это не мои друзья. Они приходили требовать бабосы за мотоцикл. Ты понимаешь, о чём они?

Валентина Ивановна побледнела и словно поперхнулась словами. А потом произошло нечто странное. Она открыла рот, по привычке собираясь вывалить на меня кучу эмоциональной информации, но потом резко его захлопнула и скрылась в темноте коридора. Я, озадаченный, потопал за ней.

– Это твои друзья, Славик и Коля, вы ж вместе поступать в ПТУ собирались, – бабушка показывала и комментировала фотографии из наполовину заполненного альбома. Пластиковые листы то там, то тут оторвались от корешка, постоянно выскальзывая из стопки, и являли собой зрелище весьма удручающее. Однотипная одежда затрудняла распознавание как себя, там и других товарищей с картинок, – Ну вот же ты. Не узнаешь, что ли? Славик. Коля. А вот ты. Смотри, какой ты красавец.

С лицом по ту сторону зеркала это изображение не имело ничего общего.

– Нет, не узнаю, – отрицательно мотнул я головой. – Ты же видела. Это были мои друзья?

Что-то странное в моей интонации заставило бабушку серьёзно задуматься.

– Я не видела. Они тебя покричали в сенях, а я – позвала, даже не выходила из дому.

– Значит, это могли быть не мои друзья?

– Могли, но..

– Где живут Славик и Коля? Можешь показать?

* * *

К Славику нас не пустили. Даже за калитку. Его мама вышла за ворота, руки в боки, и пригрозила в следующий раз на меня собак спустить. Я непроизвольно облизнулся. Да, были такие позорные страницы в моей биографии, ел я собак. Но хозяйка меня поняла иначе, заскочила во двор с выражением лица «сейчас вернусь». По звуку я определил, какую-то ёмкость с водой. Пришлось спешно брать Валентину Ивановну под локоть и уводить. И вовремя. Вслед нам неслось содержимое ведра после мытья полов. Интересные тут порядки.

Коли дома не оказалось, но, судя по торопливо задёрнутой занавесочке в тот момент, когда я пристально глянул на окно, кто-то очень внимательно нас изучал. Но не открыл. Но изучал. Бабушка обескураженно, даже не проверяя, иду ли я следом, направилась вниз по улице, а я постоял-постоял в нерешительности, затем шумно прошёл мимо забора с палисадником, а потом рывком присел и пригнувшись вернулся к воротам.

Долго ждать не пришлось. Внутри кто-то откинул крючок – закрытый, словно опасаясь, что кто-то вломится в дом, потом скрипнула входная дверь, раздались лёгкие шаги, и кто-то очень осторожно спустился по едва слышно скрипящим половицам. Тянулись томительные минуты, кто-то в раздумьях постоял, а потом ворота отворились, и вихрастая чёрноволосая головы высунулась, с интересом разглядывая уже дошедшую до перекрёстка Валентину Ивановну.

– Привет, Коля?

– Ты какого так пугаешь? – парень из фотоальбома дёрнулся, приехал плечом в створ, так что для разговора с ним пришлось опуститься на корточки.

– В чём дело? – было сложно начать, не зная ни человека, которым был я, ни ситуации, ничего об отношениях между нами. Но бабушка была уверена, что Коля – друг, так что пришлось довериться. Второй раз испытывать те неприятные ощущения рядом с той неприятной парочкой мне не улыбалось. Сформулировать, какое именно «дело» я имею в виду, мне тоже толком не удалось, но, к счастью, «друг» понял о чём я:

– Ты Косому мотоцикл разбил, он теперь нас всех прижмёт. Сказал, чтобы до выходных ты с ним рассчитался.

– А если нет?

– Зароет сперва нас, потом Валентину Ивановну.

Я выдохнул. Похоже человеческий нрав не меняется от мира к миру. Те же методы, те же угрозы, вот только разный жаргон и другие технологии. Тысячи тысяч таких ситуаций я видел со стороны, чаще проходил мимо, реже смеялся и никогда не сочувствовал. И как их разрешать простым двуногим слабакам даже не задумывался. Видимо пора.

– Это, действительно, я разбил?

– Саш, ну ты чего? Странный какой-то. Не можешь нормально разговаривать, что ли?

– Могу. Ладно, что делать будем?

– Делать?

– Мы друзья или как? – видимо, прежний Саша никогда не ставил вопросы ребром. Или просто был нерешительным тюфяком вида «как бы чего не вышло». Да, я уже начал осваивать классику, и Салтыков-Щедрин изобильно отсыпал знаний о самых неприятных человеческих типажах. Боже, благослови русскую литературу.

– Нуу… Ну это же не я…