Винтажный бог

Бабушка, проигнорировав предыдущие вопросы, подкинула новых непоняток, ничего не став объяснять, лишь ткнула в направлении одёжного шкафа и отправила в комнату.

– Что значит «париться»? – уточнил я спустя пять минут.

Валентина Ивановна торопливо собиралась, хлопала дверцами в кухне, что-то складывая в матерчатую сумку.

– Собрался уже? На, здесь гостинцы, сюда вещи складывай.

– Что?

– Полотенце где твоё? Чистая одежда на смену? – закатила глаза бабушка. Мне показалось, или её мимика существенно обогатилась с того момента, как я впервые увидел её в больнице. Поначалу она только грустила и плакала, потом устало расстраивалась и пугалась моих вопросов, а вот теперь начала активно, как я недавно прочитал в художественной литературе, насмехаться.

– Зачем?

– Стоило похвалить – сразу решил похулиганить? – судя по интонации, бабушка начала терять терпение, а значит, настало время прекратить расспросы и просто выполнить инструкции. – Бери трусы, носки, полотенце и за мной.

* * *

Дойти до дома дяди Булата было делом пятнадцати минут. На соседней улочке, два переулка пешком, и мы на месте. До этого бабушка меня туда не водила, потому я с интересом всё рассматривал. И иную конфигурацию двора, более высокий и плотный забор, сквозь который ничего нельзя было разглядеть, не то, что у нас; тяжёлые, железные ворота, где калитка располагалась внутри правой створки, и, чтоб зайти, приходилось высоко поднимать ноги и наклоняться. Металл гулко за гремел, стоило мне запнуться. Зато внизу, под воротами оставалась очень узкая полоска, такая, чтобы куры, деловито прохаживающиеся по двору, не могли убежать, догадался я.

Почему-то факт того, что некие вещи делались одинаково и здесь, и в моём мире, заставлял меня улыбаться. Там тоже крестьяне выращивали крупных белых птиц, не умеющих летать, но спокойно живущих рядом с человеком. Собирали их яйца, а самих употребляли в пищу по большим праздникам.

Бабушкин дом был построен длинной стороной вдоль улицы, потому, чтобы попасть во двор, расположенный позади, нужно было пройти вдоль забора в обход одной из сторон дома. У дяди Булата же двор начинался сразу от калитки: большой, утоптанный, квадратный; справа – гараж, где стояла та знаменитая машина, на которой меня забирали из больницы, с другой стороны – склад и сарай для куриц. Вот они и расхаживали по двору, среди лоханок с едой и водой, подозрительно поглядывая на нас одним глазом.

Вопреки ожиданиям, в дом нас не позвали. Мужчина высунулся наружу и крикнул, чтоб мы заходили, всё давно готово. Я, было, поинтересовался: «Куда?», но бабушка уже засеменила внутрь двора. Мы прошли мимо крыльца, вдоль поленницы – да, у нас дома была точно такая же, – по узкому проходу между досок и инструментов, и остановились перед бревенчатым домиком. Одно малюсенькое узкое окошко, грубо обработанные брёвна. Дым из трубы удивил больше всего: зачем в такую теплынь печку топить? Дрова лишние?

– Не помнишь? – Валентина Ивановна дёрнула дверь на себя, ощутимо пахнуло теплом, даже при том, что на улице было и так жарко, и в носу ударило запахом какой-то травы. Или скорее трав. Даже нет, чаем, словно где-то внутри стоял гигантский чайник со свежезаваренным травяным настоем. Правда, саму траву я не узнавал, но опасности от неё не исходило. Драконья интуиция и тут не подводила: мы могли обнаружить редкие растения по запаху, а также понять в каких комбинациях и для каких целей их лучше использовать. В сашином теле обоняние ощутимо притупилось, но иногда возникало с вот такими знаниями. Я подозревал, что постоянные тренировко разовьют и этот навык, но пока не выдавалось шанса проверить догадку. В данный же момент меня интересовал совсем другой вопрос. Зачем столько чая, и кто всё это должен выпить?

– Что? – кажется, я прослушал какие-то инструкции.

– Раздевайся и заходи, сейчас дядя Булат придёт и тебя попарит.

С этими словами она всучила тюк с полотенцем и одеждой, которой мы тащили из дома, и почти силком втолкнула внутрь. Даже хлопнула пониже талии, как, я видел по телевизору, делали маленьким детям. Воспринималось смущающе, но возмутиться я не успел. Дверь захлопнулась, и я остался в маленьком жарком помещении один.

Комнатка была явно нежилая: две узких лавки, застеленные грубой, застиранной тканью, охапка дров в углу, неаккуратно связанные букеты из каких-то зелёных веток на стене. На полу лежал полосатый коврик из какого-то тряпья; бабушка любила разрезать старые футболки и вязать из них такие вот половики. Видимо, это тоже было её изделие. Памятуя о том, как трудно мыть полы, я торопливо разулся. Чья-то пара калош стояла сбоку от входа.

Валентина Ивановна сказала раздеваться, больше ничего толком не объяснив. Не то чтоб я стеснялся наготы... Судя по наблюдениям, здесь это было в порядке вещей, но без одежды становилось зябко и как-то непривычно, что ли. Беззащитно. Словно потерял хвост или несколько пластин из шкуры, и теперь лучше не поворачиваться этими местами к рыцарям с мечами, пока новые не отрастут. Вроде и жить можно, но чего-то не хватает. Хотя, раз тут так тепло, то можно снять одежду без опасения замёрзнуть. Так что я аккуратно сгрузил тюк с вещами на лавку, сложил свои шорты-футболку рядом аккуратненькой стопочкой и уселся ждать дядю Булата.

Маленькая дверца внизу в кирпичной кладке была прозрачной. У нас были такие же, но металлические, а здесь дядя Булат расстарался. Выглядело дорого, но настолько красиво, что я запланировал попросить Валентину Ивановну нам такие же сделать. Сквозь стекло можно было безопасно рассмотреть огонь, жизнерадостно облизывающий толстые поленья, лежащие в углях, оставшихся от собратьев. Затаив дыхание, я смотрел, как танцует огонь свой безмятежный танец, и не мог глаз отвести. Даже моргать было жалко, пропустишь же миг этого великолепия.

Спустя долгое время я понял, почему мне это настолько нравится: именно так должен был выглядеть огненный драконий мешочек перед изрыганием пламени. Жар внутри то растекается по всей поверхности, подсвечивая её изнутри красным, то стекается в одну точку, в унисон драконьему дыханию. Я, конечно, не видел, как это получалось у меня, но наблюдал, как другие плевались огнём, и что перед этим происходило.

Вот и здесь, брёвна разделись на неровные блоки, каждый из которых словно «дышал» внутренним огнём. Я завороженно наблюдал за этим опасным зверем, приручённым и поставленным на службу человеку. Огонь, способный испепелить всё вокруг, сейчас уютно грел, не выбираясь за пределы очага, радуя глаз и очаровывая зрителей. Красивый и опасный. Я восхищённо застыл напротив печки, в какой-то момент в отражении увидел отблеск своих глаза, словно там тоже плясали огненный языки. Я моргнул, присмотрелся, но всё было как прежде. Всего лишь блик. Показалось.

– Ты чего тут сидишь? Почему не зашёл? – дядя Булат вроде неторопливо отворил дверь и спокойно перешагнул порог, но я подпрыгнул как ужаленный. Это ж надо, так засмотрелся, что на всё вокруг перестал обращать внимание.

– Куда?

– В баню.

– Ну я же и так в бане.

– Ты в предбаннике, а баня там. Ты опять, что ли, головой треснулся?

Я видел вторую дверь, но почему-то не соотнёс её с описанием бани. Теперь же мужчина тыкал в неё и чуть ли не пинками загонял меня туда, откуда явственно тянуло ещё большим жаром. Я наивно решил, что как бывшему дракону, никакие температуры мне не страшны, и покладисто шагнул внутрь. И тут же пожалел…

Ай-яй-яй! Как тут можно стоять? Никогда не думал, что воздух способен обжигать. Тем более меня! Тем более так сильно! Этот мир, определённо, полон сюрпризов и неожиданностей. Даже для бывшего дракона.

Щеки окатило жаром, словно раскалённые мелкие кристаллы одновременно вонзились в кожу. Сухие волосы вмиг нагрелись и тоже принялись обжигать кожу, дышать приходилось через силу, казалось, что, попадая в лёгкие, воздух жарит меня уже изнутри. И это было больно. Чертовски больно. И жарко. Невыносимо жарко.