Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эригены

Глава V. Общий характер и смысл воззрений Эригены

Предшественники Эригены в области спекуляции на востоке и западе, воззрения которых изложены выше и которые должны были иметь, как ранее показано, особенное значение для него при развитии им собственного учения, были представителями собственно богословской мысли. Они хотят быть и являются богословами по своим принципам и целям, и их произведения уже по общей концепции более или менее обнаруживают богословский характер воззрений авторов. Напротив, Эригена является в действительности философом в собственном смысле, хотя философом весьма своеобразным. Это открывается из тех принципов, которые он устанавливает и которыми хочет руководиться в деле познания, и из всего содержания его системы. Отчасти это можно усматривать уже и из того, что он и с внешней стороны дает особую форму своим воззрениям, излагая их в виде цельной системы в особом сочинении.

Эригена хочет быть философом на почве христианского Откровения. Он видит в Св. Писании откровение абсолютной истины. Но в то же время он желает сохранить и за человеческим разумом право совершенно свободного исследования истины. Самая религия для философа отождествляется с философией: истинная философия есть истинная религия, и наоборот — истинная религия есть истинная философия, причем под философией и разумеется именно свободное, самостоятельное исследование религиозной истины человеческим разумом [659] .

659

De praedest. I, i, c.357C: cum omnis piae perfcctaeque doctrinae modus, quo omnium rerum ratio et studiosissime quaeritur, et apertissime invenitur, in ea discipli-na, quae a Graecis philosophia solet vocari, sit constitutus, de ejus divisionibus seu partitionibus quaedam breviter edisserere necessarium duximus. «Sic enim», ut ait sanctus Augustinus, «creditur et docetur, quod est humanae salutis caput, non aliam esse philosophiam, id est sapientiae Studium, et aliam religionem, cum hi, quorum doctrinam non approbamus, nec sacramenta nobiscum communicant». Quid est aliud de philosophia tractare, nisi verae religionis, qua summa et principalis omnium rcrum causa, Deus, et humiliter colitur, et rationabiliter investigatur, regulas exponere? Conficitur inde, veram esse philosophiam veram religionem, conversimque veram re-ligionem esse veram philosophiam.

Замечательна для мыслителя IX века та решительность, с какой он высказывается за принцип самостоятельного, ничем не стесняемого рационального познания по отношению именно к предметам религии. Хотя, при зависимости человека во всей жизни от Божества, и постижение истины разумом человеческим обусловливается так или иначе просвещением его со стороны абсолютного Разума, и в настоящем, в особенности, состоянии человеческой природы разум нуждается более или менее в воспитании и вообще внешнем руководстве, чтобы иметь возможность правильно действовать [660] , но стремление к познанию и способность к исследованию истины принадлежит человеку по самой природе, и именно разум человека может при известных условиях достигать познания ее, пользуясь «правилами философии», т. е. приемами научного, методического мышления [661] . В своей деятельности он совершенно свободен и не должен бояться никакого авторитета. Он выше и по природе прежде всякого авторитета и дает силу всякому авторитету, не нуждаясь сам в подтверждении со стороны какого-либо авторитета. Чтобы иметь обязательное значение для разума, авторитет сам должен проистекать из разума. Истинный авторитет, в творениях, например, св. отцов, есть, по Эригене, не что иное, как открытая силой разума же истина, заключенная в письмена. Ввиду этого при исследовании трудных вопросов нужно пользоваться прежде всего разумом и потом уже обращаться к авторитету [662] . Ссылаться на авторитет нужно бывает иногда собственно ради тех, которые оказываются неспособными понять доводы, представляемые разумом, и могут успокоиться лишь на доверии к авторитету [663] . Но голосу разума должно принадлежать на самом деле решающее значение во всех случаях. К чему истинный разум приходит в своих выводах и что определяет с несомненностью, то следует принимать, не устрашаясь никакого авторитета и тем более нападения со стороны неспособной к пониманию трудных предметов толпы, если бы даже выводы его представлялись поразительными не только для простых умов, но и для тех, которые являются на вид мудрыми [664] . Наоборот, нельзя соглашаться с такими мнениями, которые истинный разум осмеивает [665] . Стать в противоречие с истинным авторитетом правильно действующий разум, по убеждению философа, и не может, так как оба они, и разум, и истинный авторитет, должны проистекать из одного источника — божественной мудрости [666] . Что же касается толпы с ее непониманием, то ее лучше оставить в стороне и о вопросах, возбуждающих недоумения, рассуждать лишь с мудрыми, для которых нет ничего приятнее, как слушать доводы истинного разума; бороться с глупостью, которая признает себя непобедимой никаким авторитетом и неубеждаемой никаким разумом, трудно [667] .

660

Homil. с. 290C: humana natura. Capax siquidem sapientiae est, non ipsa sapientia, cujus participatione sapiens fieri potest.

661

Comment, in Ev. sec. loan. с. ЗЗЗС: naturaliter rationis fontem appetit, unde siti suae, hoc est, indito sibi verae cognitionis appetitui satisfacere valeat, quod ante incarnationem conditoris, qui est fons vitae, adimplere nequiverat. Bibebat tamen laboriose ex naturali fonte rationis sibi insitae, naturam rerum physico motu vestigans, ipsiusque naturae creatorem et causam. De div. nat. II, 23, с. 577B:…ratio, quae veluti quidam obtutus substantialis in animo intelligitur. Cf. Exposit. super hier cael. с. 146A: theologia, ilia videlicet virtus, quae naturaliter humanis inest mentibus ad divinas rationes quaerendas, investigandas, contemplandas, amandas. Cf. De praed. I, i, c.357; С.358А: partes philosophiae principales, ad omnem quaestionem solvendam necessariae: , , , .

662

De div. nat. I, 69, C.513A: Mag. Non ignoras, ut opinor, majoris dignitatis esse, quod prius est natura, quam quod prius est tempore. Disc. Hoc paene omnibus notum est. Mag. Rationem priorem esse natura, auctoritatem vero tempore didicimus. Quamvis enim natura simul cum tempore creata sit, non tamen ab initio temporis atque naturae coepit esse auctoritas. Ratio vero cum natura ac tempore ex principio rerum orta est. Disc. Et hoc ipsa ratio edocet. Auctoritas siquidem ex vera ratione processit, ratio vero nequaquam ex auctoritate. Omnis enim auctoritas, quae vera ratione non approbatur, infirma videtur esse. Vera autem ratio, quoniam suis virtutibus rata atque immutabilis munitur, nullius auctoritatis astipulatione roborari indiget. Nil enim aliud mihi videtur esse vera auctoritatis, nisi rationis virtute reperta veritas, et a sanctis Patribus ad posteritatis utilitatem literis commendata. Sed forte tibi aliter videtur. Mag. Nullo modo. Ideoque prius ratione utendum est in his, quae nunc instant, ac deinde auctoritate.

663

IV, 9, C.781C: non enim sanctorum Patrum sententiae, praesertim si plurimis notae sint, introducendae sunt, nisi ubi summa necessitas roborandae ratiocinationis exegerit propter eos, qui, cum sint ratiocinationis inscii, plus auctoritati quam rationi succumbunt.

664

I, 63, с. 508C: Nec te latet, ut opinor, quam arduum difficileque simplicibus animis talia suadere; quandoquidem eorum, qui videntur esse sapientes, dum haec audiunt, aures horrescunt. Mag. Noli expavescere. Nunc enim nobis ratio sequenda est, quae rerum veritatem investigat, nullaque auctoritate opprimitur, nullo modo impeditur, ne ea, quae et studiose ratiocinantium ambitus inquirit, et laboriose invenit, publice aperiat atque pronuntiet.

[Из Дополнения: Сам Эригена в своих рассуждениях апеллирует обыкновенно к мнению «правильно философствующих». II, 26, с. 584В: nullus recte philosophantiuni dubitat. II, 29, C.597B: nemo recte philosophantium contradicet. Ill, 1, C.620D: cum nullus recte philosophantium his rationibus temere resistet. Ill, 13, C.662B: de quibus nemo recte philosophantium contindit. Ill, 16, С.666С. IV, 5, C.754A. IV, 24, C.851B. V, 35, C.954B, 956B. Ср. еще у Эригены выражения, кроме recte philosophantes (cf. 626В), — pie philosophantes: 600A, 675C, recte ac pie ph.: 755A, pie ac pure ph.: 624C, pie ac catholice ph.: 889B; acute philosopharis: 807A; periti divinae philosophiae:.567A; philosophiae studiis imbuti: 696B. J.

665

1,29, c.475C: Eos namque, qui talia dicunt, vera deridet ratio. 1,63, C.508C:…fortassis ipsa ratio me deridebit. Ill, 9, C.649C: Veruntamen neque talibus opinionibus, quas vera deridet ratio, te assentire aestimarim. IV, 18, C.833A: quod vera deridet ratio. V, 27, c.922A. V, 36, C.964B. V, 37, C.997A.

666

I, 66, c.51 IB: Mag. Nulla itaque auctoritas te terreat ab his, quae rectae contemplationis rationabilis suasio edocet. Vera enim auctoritas rectae rationi non obsistit, neque recta ratio verae auctoritati. Ambo siquidem ex uno fonte, divina videlicet sapientia, manare dubium non est.

667

I, 67, с. 512В: Disc. Non ita sum territus auctoritate, aut minus capacium animo-rum expavesco impetum, ut ea, quae vera ratio clare colligit, indubitanterque definit, aperta fronte pronuntiare confundar; praesertim cum de taiibus non nisi inter sapientes tractandum sit, quibus nil suavius est ad audiendum vera ratione, nil delect i-bilius ad investigandum, quando quaeritur, nil pulchrius ad contcmplandum, quando invenitur. I, 47, 489C: Adversus stultitiam pugnare nil est laboriosius. Nulla enim auctoritate vinci fatetur, nulla ratione suadetur. Sed quoniam non est aequalii ho minum stultitia, nec eadem erroris caligine mentes eorum obscurantur, paucis argu-mentationibus adversus eos utendum video.

Итак, разум человеческий может познавать истину в силу природной его способности к этому и в своем стремлении к познанию не должен бояться никаких препятствий, признавая за истину то, что согласно с его правилами.

Но признание за разумом человеческим способности к самостоятельному и свободному исследованию истины и усвоение ему права на такое исследование не соединяется еще с отрицанием всякого значения для разума внешнего авторитета. Отстаивая свободу философского мышления, Эригена в то же время сам хочет быть философом, как уже сказано, на почве христианского Откровения. Св. Писание, прежде всего, и есть тот истинный и ничем непоколебимый авторитет, в противоречии с которым не может, по его убеждению, оказаться истинный разум, так как оно проистекает из того же источника, из которого происходит и разум, из божественной мудрости. Оно есть откровение абсолютной истины и ему нужно следовать во всем, чему оно учит, и в особенности в учении о Боге, как говорит о том и св. Дионисий [668] .

668

I, 64, C.509A: Sacrae siquidem Scripturae in omnibus sequenda est auctoritas. quoniam in ea veluti quibusdam suis secretis sedibus veritas possidet. 509B: Quis enim de natura ineffabili quippiam a seipso repertum dicere praesumat, praeter quod ilia ipsa de seipsa in suis sanctis organis, Theologis dico, modulata est? Ill, 17, с. 672C: Inconcussa auctoritas divinae Scripturae.

Но каким образом согласить существование внешнего Откровения с той полной свободой разума в деле познания истины, о которой была речь выше, и какое вообще значение может иметь это откровение для философского разума, когда последний сам может и стремится познать истину? Откровение истины извне не стесняет ли разум, не устраняет ли для него необходимость и возможность самостоятельного и свободного исследования истины, к которому он призван по самой природе?

По воззрению философа, как замечено уже, авторитет, внешнее откровение, необходим прежде всего для простого, нефилософского сознания, не имеющего ни склонности, ни способности к самостоятельному исследованию и нуждающегося всегда во внешнем руководстве. Применительно к потребностям простых верующих Св. Писание, между прочим, и открывает им истину в доступной их пониманию форме чувственных образов, чтобы, начиная с внешнего и подлежащего чувственному познанию, постепенно возводить их к внутреннему и духовному. Дух человеческий уклонился от непосредственного созерцания истины вследствие грехопадения, и необходимо снова возвратить его на высоту этого созерцания. Божественное Откровение и имеет вообще воспитательное значение для человечества, приводя его как бы из несовершенства детского возраста к совершенному пониманию возраста зрелого [669] .

669

Exposit. super hier. cael. с. 146B: Quemadmodum ars poetica per fictas fabulas allegoricasque similitudines moralem doctrinam seu physicam componit ad humanorum animorum exercitationem, hoc enim proprium est heroicorum poetarum, qui virorum fortium facta et mores figurate laudant: ita theologica veluti quaedam poetria sanctam Scripturam fictis imaginationibus ad consultum nostri animi et reductionem corporalibus sensibus exterioribus, veluti ex quadam imperfecta pueritia, in rerum intelligibilium perfectam cognitionem, tanquam in quandam interioris hominis grandaevitatem conformat. Non enim humanus animus propter divinam Scripturam factus est, cujus nullo modo indigeret, si non peccaret; sed propter humanum animum sancta Scriptura in diversis symbolis atque doctrinis contexta scilicet est, ut per ipsius introductionem rationabilis nostra natura, quae praevaricando ex contemplatione veritatis lapsa est, iterum in pristinam purae contemplationis reduceretur altitudinem. Comment, in Ev. sec. loan. C.342B:…magistri veritatis, nisi prius veluti in infimis locis, in simplicitate litterae et visibilis creaturae eos, quos nutriverant, erudire incipiant, in altitudinem contemplationis erigere non valent. Primus quippe gradus est, ad ascendendam altitudinem virtutum, sanctae Scripturae littera, rerumque visibilium species, ut prius lecta littera, seu creatura. inspecta, in spiritum litterae, et in rationem creaturae, rectae rationis gressibus ascendant. C.343A: Simplex fidelium turba sola littera, visibili creatura, necnon et visibilibus symbolis saturata atque contenta. I, 67, c. 511.

Но вопрос собственно об отношении Откровения к философскому разуму, о значении его для сознания, стоящего на высшей ступени развития. И в этом последнем случае, по достижении разумом способности и права самостоятельного исследования, божественное Откровение не только не является излишним, не только не препятствует разуму в свойственной последнему деятельности, стесняя его и лишая свободы, а, напротив, содействует лишь ему в этой деятельности, возбуждая и призывая его к свободному исследованию.

Это объясняется особыми свойствами Откровения, данного в Писании.

Дело, по Эригене, в том, что хотя истина в нем открыта яснее, чем где-либо, и притом так, что может быть доступна более или менее и для неразвитого сознания, но тем не менее она не дана в Св. Писании в таком виде, чтобы совершенное усвоение ее во всей глубине не требовало усилий со стороны разума. Можно даже сказать в известном смысле, что здесь не столько дается истина, сколько указывается, где и как должно искать ее. Абсолютная истина, заключающаяся в Откровении, уже сама по себе не могла найти адекватного выражения в конечных формах, при бесконечности ее содержания. Но, кроме того, по Эригене, Дух Святой, вдохновлявший священных писателей, даже как бы намеренно производил или допускал некоторую, так сказать, неопределенность внешней ее формы и вообще особенности во внешнем ее выражении, затрудняющие ее понимание. Эта неопределенность не только не составляет недостатка Откровения, но, напротив, составляет его достоинство; благодаря ей-то оно и может удовлетворять сознанию, стоящему на самых различ ных ступенях развития. Каждый находит в нем смысл, сообразно со степенью своего понимания, и не должно, по Эригене, всегда с пренебрежением относиться к тому простому смыслу, который влагают в слова Писания простое сознание верующих или св. отцы, имевшие в виду в своих толкованиях удовлетворение потребностям этого сознания. Священное Писание, различным образом отражающееся в сознании различных людей, в этом отношении можно сравнить с пе ром павлина, которое одинаково в каждой малейшей части переливает с удивительной красотой бесконечным разнообразием красок всевозможных оттенков [670] .

670

III, 24, с. 690В: Infinities siquidem condito; sacrae Scripturae in mentibus prophc-tarum, Spiritus sanctus, infinitos in ea constutuit intellectus, ideoque nullius exposi-toris sensus sensum altcrius aufert, dummodo ut sanae fidei catholicaeque professioni conveniat, quod quisque dicat, sive aliunde accipiens, sive a seipso, a Deo tarnen Illu-minatus, inveniens. IV, 5, Г.749С: Est enim multiplex et infinitus divinorum eloqui-orum intellectus. Siquidem in penna pavonis una eademque mirabilis ac pulchra innumerabilium colorun. varietas conspicitur in uno eodemque loco ejusdem pennac portiunculae.

Разнообразие смыслов, которое открывается в Св. Писании для человеческого сознания, не означает еще, однако, что в нем нет совершенно определенного смысла, который был бы ближе к истине, чем все другие. И этот смысл можно находить, несмотря на все трудности, представляемые текстом свящ. книг. Затруднения, иногда весьма значительные, какие создает даже как бы намеренно Дух Святой в Св. Писании для желающих понимать смысл его, имеют целью не сокрытие истины от ума человеческого, а именно лишь возбуждение последнего к усиленному исканию ее, за которое дается, как награда, чистое и совершенное ее разумение [671] .

671

V, 38, с. 1010В· concatenates quippe est divinae Scripturae contextus, Dacdalicisque diverticulis et obliquitatibus perplexus. Neque hoc Spiritus sanctus invidia voluit intelligendi, quod absit existimari, sed studio nostram intelligentiam exercendi sudorisque et inventionis praemii reddendi; praemium quippe est in sacra Scriptura laborantium pura perfectaque intelligentia.

Этот высший смысл в Писании и должен найти или определить, можно сказать — внести в него — философский разум, следуя своим собственным принципам и имея в виду сущность самой выражаемой в нем истины, с одной стороны, с другой — особенности той формы, в которой она здесь выражается. Он должен знать, например, что к бесконечному Существу в собственном смысле неприложимы никакие предикаты, — и потому должен отрицать все, что Св. Писание приписывает Богу в положительном смысле, как не выражающее вполне истины [672] . Он должен иметь в виду, что метафизическая истина, сама в себе не подлежащая условиям пространства и времени, при сообщении ее ограниченному формами пространства и времени сознанию часто разлагается на моменты, как бы следовавшие один за другим в порядке времени; уже самая передача чего-либо на языке человеческом непременно требует для себя времени [673] . Он– и должен иметь дело с теми трудностями, какие даже намеренно создает в Писании Дух Святой, когда, например, в некоторых случаях прошедшее время употребляется вместо будущего [674] ; события, совершившиеся после других известных событий, представляются совершившимися раньше [675] . Притчи, насколько они являются выражением высших истин, часто должны быть иначе понимаемы в одной части, иначе в другой; особенно последнее нужно сказать о речах пророков, где перемена смысла иногда замечается не только с каждым новым периодом, но через каждую точку с запятой и запятую [676] иногда даже действительный смысл известного места Писания бывает прямо противоположным тому, какой оно представляет при буквальном понимании [677] .

672

I, 66, C.510B: Ratio vero in hoc universalitei studet, ut suadeat, certisque veritatis investigationibus approbet, nil de Deo proprie posse dici, quoniam superat omnem intellectum, omnesque sensibiles intelligibilesque significationes.

673

III, 31, C.708C: Non enim semel et simul potuit (Moyses) narrare, quod semel et jt simul Deus potuit facere. Siquidem et nos, qui adhuc in tenebris ignorantiae palpebrantes lucem veritatis conamur aspicere, non omne, quod simul mente concipimus, verbis explanare valemus; omnis namque ars, in animo sapientis universaliter formata, {diversis literarum et syllabarum, dictionumque temporalibus morulis, necessario particulariter ordinateque in aures discentium diffunditur.

674

IV, 15, C.809D. saepissime divina auctoritas futura quasi jam peracta pronuntiat; r C.810B: de diabolo myttica mutatione temporum talia (Иез. 28,12–15) pronuntian-tur, et nec aliter Scriptura recte intelligitur.

675

IV, 20, C.837B: Non ignoro autem usitatissimum divinae Scripturae tropum, qui a Graecis , a Latinis vero praeposterum seu anticipatio, quam Graeci dicunt, vocatur; quo Mattnaeus evangilista usus est, passionem et resurrectionem Domini narrans (. 27,52).

676

V, 38, с. 1008С: parabolarum transitus; с. 1010A: Non enim alio modo sanctorum prophetarum multiplex in divinis intellectibus contextus potest discerni, nisi per frequentissimos non solum per periodos, verum etiam per cola et commata transitus ex diversis sensibus in diversos, et ab eisdem iterum in eosdem per occultissimas crebrissimasque reversiones. Saepissime enim unam eandemque expositionis speciem absque ullo transitu in diversas figurationes sequentibus aut error aut maxima diffi-cultas innascitur interpretandi.

677

De praedest. XV, vi-vii, C.415C: modus, qui dicitur enthymema, quoniam ilia mentis conceptio a contrario semper assumitur. Hinc apte a Grammaticis, ut praediximus (c.393D), vocatur (2 Кор. 12,13; 1 Кор. 1,19; Мф. 11,7; Мф.26,50). Expos, super hier. cael. с. 163. IV, 22, с. 846B: divina ironia (Быт. 2,18). Ср. V, 1, с.861А (Быт.3,22); V, 38, с. 1017С (Мф.25,9). Comment, in Ev. sec. loan. C.317D (Ин.3,8). Cf. Maximi Quaest. ad Thalass. XLIV, Migne, s. gr. t.90, c.416: ’ (Быт. 3,22).

Таким образом, как каждый, не выступая за пределы исповедуемой церковью веры, может вносить в Св. Писание свой смысл и находить в нем то, чего ищет, так и философ, определяя истинный смысл его, вносит собственно свое понимание, только старается, так сказать, угадать, что хочет сказать Дух Святой, желая более приблизиться к заключенной в нем истине. Понятно, что, при бесконечности ее содержания, она никогда не может быть определена вполне. Для разума возможно лишь постоянное искание и исследование истины; он всегда ищет ее в Писании, и всегда находит и никогда не находит вполне. И нет, по Эригене, высшей задачи для разума, при всей свободе его в его деятельности, как постижение божественного Откровения; достигая правильного понимания его, он получает через то и самую высшую для себя награду.

«Господи Иисусе! — обращается в одном месте философ с молитвой ко Христу, — Никакой иной награды, никакого иного блаженства, никакой иной радости не прошу у Тебя: только дай мне в истинном свете и без всякой примеси заблуждения уразуметь слова Твои, вдохновленные Святым Твоим Духом. Ибо в этом высшее мое счастье, и это есть предел познания на высшей ступени его совершенства, так как выше этого ничего не обретет разумная душа, даже чистейшая, потому что выше нет ничего. Ибо как Тебя нельзя искать где-либо в ином месте с меньшими затруднениями, чем в словах Твоих, — так нельзя и находить лучше (яснее), чем в них. Там Ты обитаешь и туда приводишь ищущих и любящих Тебя; там уготовляешь избранным Своим духовную трапезу истинного познания, совершая прехождение, печешься о них (через то, что преходишь оттуда, служишь им). И что такое, Господи, есть это Твое прехождение, как не восхождение чрез бесконечные степени Твоего созерцания? Ибо Ты всегда преходишь в умах ищущих и обретающих Тебя. Ибо всегда они Тебя ищут, и всегда обретают, и всегда не обретают: обретают в Твоих проявлениях (theophaniae), в которых Ты, как бы в некоторых отражениях, исходишь навстречу к умам разумевающих Тебя, давая уразуметь не то, что такое Ты есть, но что Ты не есть, и что Ты, однако, действительно существуешь; не обретают же в Твоей пресущественности, по которой Ты преходишь всякий ум и возвышаешься над всяким умом, желающим и стремящимся постигнуть Тебя. Итак, Ты даруешь Своим (избранным) Свое присутствие некоторым неизреченным способом Своего явления; преходишь от них непостижимой высотой и бесконечностью Своего существа» [678] .

678

V, 38, с. 1010В: О Domine Jesu, nullum aliud praemium, nullara aliam beati-tudinem, nullum aliud gaudium a te postulo, nisi ut ad purum absque ullo errore fallacis theoriae verba tua, quae per tuum sanctum Spiritum inspirata sunt, intel-ligam. Haec est enim summa felicitatis meae, finisque perfectae est contemplationis, quoniam nihil ultra rationabilis anima etiam purissima inveniet, quia nihil ultra est. Ut enim non alibi aptius quaereris, quam in verbis tuis, ita non alibi apertius inve-niris, quam in eis. Ibi quippe habitas, et illuc quaerentes et diligentes te introducis; ibi spirituales epulas verae cognitionis electis tuis praeparas, illic transiens ministras eis. Et quis est iste, Domine, transitus tuus, nisi per infinites contemplationis tuae gradus ascensus? Semper enim in intellectibus quaerentium et inveniendum te transitum facis. Quaereris enim ab eis semper, et semper inveniris, et non inveniris semper inveniris quidem in tuis theophaniis, in quibus multipliciter, veluti in qui-busdam speculis, occurris mentibus intelligentium te, eo modo, quo te sinis intelligi, non quid es, sed quid non es, et quia es; non inveniris autem in tua superessentia-litate, qua transis et exuperas omnem intellectum volentem et ascendentem com-prehendere te. Ministras igitur tuis praesentiam tuaui ineffabili quodam modo appa-ritionis tuae; transis ab eis incomprehensibili excelsitudine et infinitate essentiae tuae.