Внешняя беговая

— Этот роскошный букет, видимо, предназначен для меня? — хитренько улыбнулась она.

— Да-да! Именно для вас! — в один голос стали уверять диктатор и его адъютант в измятой от долгого лазанья по парковым лужайкам форме. Адъютант неловко сунул свою добычу в руки Веронике, одновременно кося глазом на стоявшего рядом Афанасьева. Кондратьич, в отличие от своих спутников, хоть и был шофером, но все же немного разбирался в травах, поэтому свой голос не стал присоединять к нестройному хору, а просто кхекнул что-то неопределенное, покачав головой.

— А за что? — продолжила она допрос.

— Просто так! Да-да, просто так! — опять в один голос начали они уверять ее в своих искренних и бескорыстных намерениях.

— Ну, что ж, спасибо! — произнесла молодая женщина, принимая с улыбкой пучок травы и делая книксен.

— Мы старались! Мы очень старались! — в свою очередь попытались натужно растянуть рты в улыбке военные.

— Вы всегда говорите вместе?! Или только на свиданиях с девушками? — уже откровенно позволила она себе засмеяться. Эта история начинала забавлять.

— Да нет, ну, что вы?! — смущенно возразил диктатор. — Это получилось совершенно случайно! Уверяю вас!

— Да-да, совершенно случайно! — поддакнул Михайлов, чуть отступая назад, отдавая тем самым инициативу своему начальнику. — Простите нас! Это все по неопытности!

— Никогда не поверю, что два таких солидных мужчины до сих пор не приобрели должного опыта в общении с девушками! — не переставала излучать она свою чарующую улыбку в окружающее пространство. — И, кстати, вы товарищ Глава Высшего Военного Совета, не представили мне своих спутников, как и полагается по этикету, раз уж вы решили проявить такую галантность с цветами. Прошу вас, будьте последовательны.

— Э-э-э, — замычал Афанасьев, собираясь с мыслями, которые, как тараканы разбежались кто куда, при виде кухарки.

И опять на выручку вдруг впавшему в косноязычие диктатору пришел его адъютант. Шагнув вперед и выпятив грудь, с театральным пафосом возгласил:

— Позвольте представиться?! Полковник Михайлов Борис Борисович — старший адъютант и доверенное лицо Главы Высшего Военного Совета России! Состою при нем для выполнения важных и особо важных поручений!

При этом он попытался изобразить из себя пародию на легендарного поручика Ржевского, стараясь прищелкнуть несуществующими шпорами и изогнуться всем телом, чтобы поцеловать ручку прекрасной дамы. Она вновь одарила банду немолодых налетчиков своей чарующей улыбкой, но руку для поцелуя не дала, обеими руками прижимая цветы к груди:

— Я думала, что коты только на деревьях орать могут, а вы, оказывается, еще и крестиком вышивать умеете, — не отказала она себе процитировать одну крылатую фразу из известного мультфильма, но быстро спохватилась и просто представилась. — А я просто Вероника. Можно без отчества. Буфетчица в местной столовой.

Валерий Васильевич уже пришел в себя и опять обрел дар вразумительной речи:

— А это Аверьян Кондратьевич, — кивнул он в сторону своего шофера и добавил, — старый друг и соратник.

Тот тоже выступил из-за спины Афанасьева, представляясь:

— Можно просто — Кондратьич. Я не обижусь. Все так зовут. Наше дело ямщицкое. Куда скажут — туда и везу.

— Очень приятно. Вероника, — отрекомендовалась она в ответ и сама протянула ладошку для рукопожатия, которую тот осторожно и облапил обеими руками, изображая на своем лице нечто похожее на улыбку.

И тут в дело опять встрял неуемный адъютант, подобно павлину, распустившему свой радужный хвост. Но на этот раз совсем уже некстати.

— Мы тут прогуливались неподалеку и подумали, а не зайти ли нам в гости?! Валерий Васильевич столько много рассказывал о вас, начал он нести сущую околесицу.

— Обо мне?! — искренне удивилась прекрасная буфетчица.

— А о ком же еще…, — хотел пуститься Михайлов в светскую беседу, но на полуслове примолк, услышав у себя за спиной грозное шипение босса, прошептавшего сквозь стиснутые от злости зубы:

— Ты чего несешь?! Уймись!

Злобный шепот из-за спины заставил Борисыча оглянуться и увидеть перекошенное от бешенства лицо Афанасьева.

Михайлов, хоть и дослужился до звания полковника и чина старшего адъютанта при Верховном, все же не растерял по дороге толику врожденной сообразительности, а потому сразу просек, чем для него может закончиться этот флирт. Быстрая реакция на события была его характерной чертой и мимикой своей, он, в отличие от того же самого Афанасьева, владел виртуозным способом. Моментально сменив пластинку, он состроил крайне озабоченное лицо:

— Ах, милейшая Вероника! Как мне жаль с вами расставаться, но я только сейчас вспомнил, что меня ждут неотложные дела в Министерстве обороны. Что поделать, если без хозяйского догляда не идут дела даже в таком серьезном ведомстве?! — пустился он в явную хлестаковщину. — А посему, я вынужден откланяться и оставить поле боя более счастливому сопернику.

Он опять оглянулся и увидел, что опять не попал в кон, так как вместо одобрительного взгляда начальства, на которое он рассчитывал, на него смотрели уже не злые, а очумелые, от всего услышанного, глаза Верховного. Это пантомима экспромтом сыгранная ее участниками, окончательно развеселила работницу ведомственного общепита. Она, уже не скрываясь, откровенно прыскала от смеха, все же прикрывая рот тыльной стороной ладони. Да, такую мизансцену невозможно было отрепетировать даже заслуженным артистам МХАТа. Полковник, еще раз согнувшись для поклона, как-то разом попятился к обочине и, не разгибаясь, задом раздвинув придорожные кусты, скрылся за ними.

— У-ф-ф! — только и смог произнести Афанасьев, утирая облегченно пот со лба и бормоча при этом вопросительно. — Что с ним, Кондратьич? Какая муха его укусила?

— Хе-хе, — усмехнулся на это водитель, плотоядно оглаживая свой подбородок. — Дык, известно какая! Та же, что и тебя цапнула, — многозначительно резюмировал он, тоже, скорее всего, поддавшийся очарованию прелестной молодой вдовушки.

— Я, смотрю, вы веселые люди, — решила напомнить о себе госпожа Керженцева.

— Ага, мы таковские, — согласился с ней Кондратьич и полез на свое водительское место.

На Афанасьева опять накатил приступ беспричинной робости. Им вновь овладело косноязычие. Все шло совсем не так, как он себе представлял в мечтах. Он предпринимал поистине титанические усилия, чтобы как-то начать более вразумительную беседу, но у него никак это не получалось. Он с ужасом понимал, что не узнает не только своего адъютанта, но и самого себя. Чтобы хоть как-то преодолеть неловкость в общении, Вероника окунула лицо в букет, и шумно вдохнув в себя запах мелких ядовито-желтых цветов, тихо произнесла: