Внезапный удар

Пулеметъ на мигь умолкъ. Потомъ перемнилъ прицлъ и, нащупывая залегшихъ въ кустахъ англичанъ, стал давать короткія очереди. Пули ложились ближе. Рядомъ затрещалъ ручной пулеметь помощника шофера. Слившись въ одинъ гулъ, выстрлы трещали до боли въ ушахъ.

Шоферъ вновь приготовилъ гранату и, тщательно прицлившись, бросилъ. Взрывъ получился какой-то особенно глухой, точно ударили по большому мдному баку. Когда прошелъ звонъ въ ушахъ, Эленъ замтила, что строчитъ только одинъ пулеметъ совсмъ близко надъ ухомъ. За желтымъ облачкомъ гранатнаго разрыва, она увидала свороченный въ сторону стволъ пулемета на броневик. Давъ нсколько очередей, ручной пулеметъ замолкъ. Шоферъ еще бросилъ одну гранату и выскочилъ изъ кустовъ, на ходу вынимая изъ кобуры револьверъ.

Броневикъ молчалъ. Когда съ трудомъ англичане открыли бронированную дверцу, изъ нея вывалился трупъ офицера. Быстро осмотрвъ, докторъ и Эленъ убдились что онъ убитъ осколкомъ гранаты. Въ башн застрялъ въ странной поз лейтенантъ, у шофера броневика была перебита шея и кровь хлестала ручьемъ на воротникъ мундира. Въ глубин на полу стоналъ еще одинъ военный. Эленъ наклонилась, чтобы посмотрть. Поджавъ подъ себя ноги и безпомощно перебирая пальцами рукъ, лежалъ старикъ съ сдыми усами и богатымъ серебрянымъ шитьемъ на воротник.

— Нужно вынести на воздухъ, тамъ есть еще одинъ живой, — сказала Эленъ, обращаясь къ доктору.

Съ большими предосторожностями вынесли раненаго сдого офицера изъ броневика и положили рядомъ у канавы. Весь низъ мундира подъ распахнутой шинелью былъ теменъ отъ крови. Судорожно сжимая пальцы сдой офицеръ бормоталъ. Среди неразборчивыхъ фразъ Эленъ разобрала.

— Въ чемъ-то мы просчитались, здорово просчитались

Докторъ, растегнувъ мундиръ, длалъ перевязку.

Изъ кустовъ выбжалъ запыхавшійся крестьянинъ. Радостно улыбаясь, онъ что-то говорилъ по голландски, показывая пальцами на югъ и все время выставляя два пальца передъ шоферомъ, говоря: километра, километра. Положивъ раненаго на заднее сиднье, автомобиль двинулся по указанному крестьяниномъ направленiю.

ЛУЧШЕ СМЕРТЬ, ЧМЪ ПЛНЪ.

Когда голландцы ушли, лейтенантъ О’Коннель лежалъ нкоторое время неподвижно. Боль утихла, хотя нога сильно распухла.

Лежать было удобно. Крестьяне сунули О’Коннель подъ голову кучу мягкихъ листьевъ. Отъ нихъ пахло свжестью и сыростью. Около лица колыхалась желтющая трава. Время отъ времени по вершинамъ деревьевъ пробгалъ втеръ. Она шумли ласково, не заглушая хлопотливыхъ птичьихъ голосовъ. Лсъ жилъ своей неторопливой жизнью, какъ когда-то уже сотни и тысячи лтъ тому назадъ. Жизнь эта была спокойной и уютной.

Сквозь шумы лса доносились звуки отдаленнаго боя. Сухо, отрывисто рвались гранаты, строчилъ пулеметъ. Скоро присоединились разрывы артиллерійскихъ снарядовъ. Сначала это было широкое бархатистое пнье шрапнелей, его смнилъ пронзительный визгъ бризантныхъ гранатъ. И вдругъ все стихло. Сквозь настороженную тишину О’Коннель услышалъ гудніе аэроплановъ. Ихъ не было видно, но прошли они совсмъ гд-то близко. И тотчасъ же совсмъ рядомъ заукало, зазвенло. Это было знакомо. Авіаціонныя бомбы. Недалеко. Совсмъ недалеко. Прислушался. Между разрывами трепетали равномрные, такіе степенные голоса тяжелыхъ зенитныхъ пулеметовъ, и тоже совсмъ близко.

Усталость и нервная реакція брали свое. Подъ пніе птицъ, перемежающееся съ тарахтніемъ пулемета, О’Коннель задремалъ.

Но снова рванули воздухъ бомбы.

Лейтенантъ стряхнулъ дрему и приподнялся на локтяхъ.

За опушкой дрались. Здсь ему ничего не грозило. Онъ лежалъ какъ въ блиндаж. Именно отъ этого вдругъ стало тошно. Хочется туда. Вотъ, такъ лечь на животъ, взяться за рукоятку пулемета и тогда не будетъ мягкаго покоя сырыхъ листьевъ, будетъ бой.

Не слушаясь боли, которая цпко тянула за ногу, О’Коннель поползъ между деревьями въ сторону, противоположную той, съ которой его принесли крестьяне. Опушка была недалеко.

Лейтенантъ видлъ сквозь рдкія деревья небо и клубы чернаго дыма, но приблизиться къ послднімъ стволамъ было нелегко. Каждое движеніе заставляло скрипть зубами.

Прислонившись къ молодому деревцу, О'Коннель смотрлъ въ поле. По краю, укрытому лскомъ, стояли легкіе полевые ангары. Большинство ихъ горло. Нсколько аэроплановъ въ самыхъ необычныхъ положеніяхъ лежало на аэродром, на крыл, вверхъ колесами или уткнувшись моторомъ, высоко задравъ хвостъ. Кое-гд высились груды скрюченнаго металла, он еще дымились. Изъ двухъ уцлвшихъ ангаровъ солдаты въ зелено-срыхъ мундирахъ выводила машины. Это были небольшіе аэропланы-истребители.

Внезапно черное облако земли и дыма мощнымъ фонтаномъ взметнулось посреди поля и закрыло отъ О’Коннеля аэродромъ. Лейтенантъ понялъ, что это разорвалась бомба замедленнаго дйствія.

Когда дымъ разсялся, онъ увидлъ, что еще нсколько аэроплановъ лежатъ въ безпорядк на аэродром. Два или три ярко пылаютъ. Растерянно мечутся санитары.

Совсмъ недалеко отъ О’Коннеля два солдата торопливо тащутъ аэропланъ. Къ нему, застегивая на ходу крючки парашюта, бжалъ офицеръ. О’Коннель ясно услыхалъ слова приказанія. Говорили по нмецки. Офицеръ влзъ въ машину и поднялъ руку. Солдаты отбжали. Пропеллеръ бшено закрутился, но усплъ сдлать только нсколько десятковъ оборотовъ, какъ новый страшный взрывъ потрясъ воздухъ. Надъ головой взвизгнули осколки. О'Коннель испуганно пригнулся.

Когда онъ поднялся, въ ушахъ стоялъ туманный гулъ. Одинъ изъ солдатъ ничкомъ лежалъ у аэроплана, другой, сь трудомъ поднявшись, придерживая правой рукой окровавленную лвую, спотыкаясь побжалъ къ ангарамъ. Летчика не было видно. Аэропланъ стоялъ, работая въ холостую. О’Коннель смотрлъ на него какъ завороженный.

Лейтенантъ извиваясь ползъ на живот. Онъ старался влипнуть въ землю, чтобы остаться незамченнымъ въ открытомъ пол.

Исправный аэропланъ — полетъ къ своимъ, къ себ, въ старую Англію, домой, — мелькали одна за другой мысли въ голов О’Коннеля.

Лейтенантъ подползъ изъ подъ крыла и, ухватившись за скобы, подтянулся на рукахъ. Струи воздуха отъ пропеллера рвали одежду. Длая усиліе, невольно оперся на об ноги. Передъ глазами замелькали звзды, все пошло кругомъ, О’Коннель разжалъ руки и упалъ. Боль отъ паденія была нестерпимой. Стоило нечеловческихъ усилій и большого труда заставить себя начать все сызнова. На этотъ разъ удалось подтянуться настолько, что можно было достать вырзъ ступеньки въ фюзеляж. Но какъ на зло онъ пришелся противъ раненой ноги. Сжавъ зубы до боли, О’Коннель оттолкнулъ мшающую ногу здоровой и вступилъ въ вырзъ.

Изъ пилотской кабины на него уставились расширенные отъ боли и удивленія глаза. Офицеръ вытянулъ руку съ револьверомъ навстрчу О’Коннелю.

Произошла короткая борьба. О’Коннель потерялъ сознаніе.

Когда онъ очнулся, то почувствовалъ, что глаза слиплись въ крови. Съ усиліемъ поднявъ вки, увидлъ, что лежитъ внутри аэроплана, рядомъ съ мертвымъ офицеромъ.

Лейтенанту казалось, что прошла цлая вчность пока онъ взгромоздился на сиднье. Отодвинувъ трупъ въ сторону, онъ взялъ руками раненую ногу ниже колна и сунулъ на педаль.