Водоворот времен
Шрифт:
– И когда эту штуковину достроят? Столько, значит, серебра вбухали! Море пивом залить! Море! Тьфу!
– шамкающий искренне печалился.
– Достроят. Когда-нибудь. Или на камни растащат. Там видно будет, - парировал Олаф. Кажется, он совершенно спокойно относился к Белой башне.
Ричард так и рвался сказать что-нибудь, защитить башню-мечту, но...Родителей своих он разве защитил? Нет, совсем нет. Ричард сжался. Он закутался в котту и уткнулся в холстину. Город продолжал жить своей жизнью. От этого становилось еще противнее.
Но вот пахнуло рыбой, послышался плеск воды.
Ричард подскочил.
Великая канава! Великая канава!
Если ворота были ртом,
Пролетела странная, большая, белая птица. Ричард таких прежде не видел. Может, голубь-переросток?
– Ишь! Альбатрос! И как его занесло-то? Чудно!
– Может, с кораблем. Мало ли кто сюда попадает случайно, да так навсегда и остается?
– пожал плечами Олаф.
– Альбатрос. Как дома. Как дома...
И была в его словах грусть сродни ричардовой. Может, и у него родителей убили? Ричард был почти в этом уверен. Нет, даже совсем уверен! Вот бы спросить! Да только как? Ричард стеснялся задать такой вопрос.
Улица стала шире: можно было бы разъехаться двум телегам свободно, - а потом и вовсе превратилась в мост. Сколько хватало глаз, влево и вправо шла набережная. Великий канал полнился кораблями, или шедшими водною дорогой, или бросившими здесь якорь.
И если шум у ворот казался Ричарду громким- то здешний гомон оглушал. На самом деле оглушал.
– А ну! Песьи дети! Шибче! Шибче!
– Бистро! Бистро показывайт!
– Наинэ гаорилэ...
А это была уже и вовсе незнакомая Ричарду речь.
Он с открытым ртом рассматривал бесчисленные корабли. Большие, с высокими мачтами - и маленькие, едва ли больше лодки. Они были самых разных форм и очертаний. Где-то были квадратные паруса (Ричард помнил, - он спросил у папы, как называются эти полотна, но ответила мама...Мама...), где-то были треугольные, а у некоторых и вовсе, те и другие, и третьи. Какие-то...Ну...В общем, не квадратные и не треугольные. Ричард у мамы спрашивал, как такие называются, но она не знала. Мама...Папа...
В висках застучало. Откуда?..
Кажется, это Великий канал зашумел. То ли ветер, то ли еще что, - но Ричард отчетливо слышал плеск воды, так, будто...
– А ну, плешивые! Разойдись! Разойдись!
– шамкающий загорланил, надеясь провести телегу через толпу на Большом мосту.
– Простоим вечер! Ох, простоим!
Ричард и не заметил, как они подобрались к...
А вот если Великий канал - это сердце, то что же такое Большой мост?
Вернее, мосты.
Самой воды не было видно (впрочем, слышно тоже не было) из-за бесчисленных кораблей и лодок. Если бы здесь бы один мост, как все эти судна смогли бы пройти? Нет. Большой мост был образован из пяти частей. Три каменных: посередине и у берегов. Два деревянных: рабочие по команде, пользуясь сложной системой рычагов, канатов и лебедок, поднимали их, чтобы дать кораблям свободную дорогу. В самые оживленные дни у деревянных пролетов скапливались огромные заторы из кораблей, ожидавших своей очереди: пусть мосты и поднимались с утра до самой ночи. За века это привело к появлению таверн, рынков и прочих положенных заведений где команда могла бы дождаться своей очереди. Злые языки говорили, что Лефер вырос из кабака, стоявшего на Великом канале. Языки еще более злые, а главное, завистливые, полагали, что он таковым и остался. Горожане, впрочем, были только рады доходам.
– Эй! Наддайте! Пусть поторопятся!
– раздалось за спиной Ричарда.
Он
повернулся. Это был возчик из того же отряда, что Олаф. Только сейчас Окен задумался: а что же они везут? На простых торговцев не похожи, все при оружии, а груза-то, груза!– Это ты жену свою торопи!
– гаркнул шамкающий.
– Нашел кого торопить! Вишь!
– Скоро должны опустить мосты, скоро!
– успокаивающе махнул рукой Олаф.
– Не хватало еще драку здесь устроить.
– А вот и устроим! Мы по делу города! Сами, что ли, захотели сюда переть?
– не унимался возчик позади.
Он передернул плечами: должно быть, нашитые на его бригантину железные пластинки позвякивали. Но звук их тонул в гомоне толпы, скопившейся у Большого моста. У самого борта повозки с Ричардом толпились горожане и приезжие гости.
– Второй мост построили бы!
– Пошлину мостовую дерут, а взамен что?
– Да чтоб они!
– Эй! Нос разобьешь кому своей клюкой!
– Захочу - разобью! Моя клюка! Моя!
– Понаехало мужичье в Лефер!
– Это ты кому?
– А!.. Вон тому!
– Мне, что ль?!
– Нет! Нет!
– Кому тогда?.
По левую сторону от повозки нарастал шум. Человек в дорогой котте (даже Ричард мог это понять - ни единой заплатки! Верно, дорогущая вещь!) синего цвета размахивал руками. На лице его выступила испарина. Вокруг же столпились люди в простых одеждах, явно из такой деревни, что и сам Ричард.
– Веселье! Добро!
– оценил шамкающий. Он в оба глаза наблюдал за происходящим.
– Драки нам еще не хватало, - Олаф закрыл лицо ладонью.
– Начинается...
Горожанин снял с головы берет, украшенный красным пером, в надежде закрыться им от размахивающих кулаками "доброжелателей".
"Будут бить" - подумал Ричард.
И тут все резко поменялось. Послышался жуткий треск и скрип, сопровождавшийся звуком натягиваемых веревок. Он перекрыл даже гомон людской толпы.
– Открывают! Мост открывают!
– первым воскликнул горожанин.
О нем тут же все забыли.
– Ну, добро! Пошли! Пошли! Добро!
– шамкающий обрадовался.
Верно, горожанин тоже обрадовался, - но его и след простыл, как Ричард не силился его найти взглядом.
Казалось, вот сейчас бы тишине наступить, - но нет. Толпа зашумела еще пуще. Скрип тележных колес, стук копыт о землю, ржанье лошадей и людские возгласы. Все это, смешавшись с грохотом опустившегося на брусчатку деревянного настила, порождало невообразимое чувство. После Ричард, думая о Лефера. Всегда слышал отголосок этого дня. Лефер для него стал шумом Большого моста.
Но сперва - сперва все смолкло. Ну, почти все. Люди затаили дыхание, глядя, как деревянная громада опускается на каменный обрубок. Едва бревна опустились, как толпа ухнула. Телеги и пешие помчались наперегонки. Раздался крик: кому-то ногу отдавили ногу в толчее. Хорошо еще, жив остался!
И тут же толпа остановилась: это волна ударилась о камень, - о будку сборщиков пошлины.
– А ну! А ну! Тише! В очередь! В очередь! Деньги! Деньги подай!
– натренированный голос стражника в красной накидке поверх кольчуги перекрывал людской гомон и топот.
– Деньги! За проезд! Пошлину мостовую вперед!
Точно таким же был поток, попавший меж колес отцовской мельницы. Вода проходила меж конструкциями, медленно, нехотя. Казалось, еще чуть-чуть, и колеса сломаются, - но нет. Вода подчинялась человеческой воле. Стража здесь сходным образом перекрыла дорогу страждущим, требуя положенную плату. Всех намеревавшихся промелькнуть без того, чтоб расстаться с нажитой медью, отталкивали древками копий.