Волчий след

Я кивнула.

— Это значит, он умер не сам.

— Именно. — Эмма сделала паузу, чтобы взять себя в руки и продолжить. — Это сделал очень плохой человек. И я пытаюсь найти этого человека.

— Зачем?! — ахнула я.

— Чтобы отомстить.

Я знала, что означает это слово, но с трудом могла связать его с тем, что Эмма ищет убийц папы. Мужественный вид сестры восхищал меня, и я медленно раздумывала над тем, что она говорила.

— Ты хочешь… ты хочешь их убить?

— Его. Это был один человек, — напомнила Эмма, а я, глядя в ее решительное, такое любимое мне лицо, медленно теряла нить разговора. — Джейн, слушай меня внимательно!

Я отбросила все лишние мысли и сосредоточилась на словах сестры. Если она просит, я должна исполнять.

— Я ищу этого человека, чтобы убить его. Мне это почти удалось, но его защитили. Я боюсь, что не смогу закончить начатое, у меня не хватит времени…

В тот момент я с трудом понимала ее, да и сейчас не совсем понимаю. Я лишь знала, что Эмма бежала от кого-то и понимала, что вскоре умрет. Маленькая я, завороженная видом сестры, словно сошедшей с обложки журнала про супергероев, не услышала зловещего предзнаменования в ее словах.

В будущем мне пришлось об этом пожалеть. А именно в тот день, когда очередной полицейский переступил порог нашего дома спустя три года и сказал маме, что ее дочь нашли. Нашли ее тело.

— Джейн, принцесса, смотри на меня, — попросила Эмма, сжимая мои ладони. — Все не так просто, как тебе казалось. В мире столько всего странного и опасного. Джейн, ты должна кое-что знать.

Я с восторгом смотрела на сестру. Я готова была принять все, что она мне скажет. Особенно если это что-то было необычным. Всю жизнь я хотела стать необычной, но единственное, что отличало меня от других детей, это мой статус полу сироты, которым я вовсе не гордилась.

— Джейн, нашего папу убил не человек. — Голос Эммы стал тише, и я затрепетала от волнения. — Это был монстр, чудовище. В нем нет человечности, только ненависть. Это существо… волк.

— Волк?! — Мои глаза расширились, насколько это было возможно.

— Да, но это не обычный волк. Он волшебный.

— Волшебный?! — Эмма подбирала слова соответственно моему возрасту, понимая, что когда я вырасту, на смену волшебству придет устрашающая реальность и я стойко ее приму. Ведь она подготовила меня.

Эмма прикрыла мне рот ладонью, в страхе, что мой голос разбудит спящую за стеной маму. Я виновато поморщилась, ведь знала, что мама и правда очень чутко спит, вздрагивая от каждого шороха.

— Да, и ты должна быть очень осторожна, когда будешь исполнять мою просьбу, — убирая руку от моего лица, сказала Эммы. Я закивала, как китайский болванчик.

Эмма с умилением усмехнулась и взъерошила мне волосы.

— Совсем, как папа.

Я гордо выпрямилась. Мне было лестно слышать, что я похожа на отца.

— Ты должна пообещать мне, поклянись мне, что ты сделаешь то, о чем я тебя сейчас попрошу.

— Чего ты хочешь? — В моем голосе звучала детская искренняя вера в несокрушимость сестры.

— Поклянись, что ты отомстишь, если я не успею. Поклянись, что будешь искать того, кто отнял жизнь у нашего отца и своими руками вырвешь сердце из груди этого чудовища, — прошептала Эмма, и ее голос звучал, как закаленная сталь.

У меня по рукам прошел мороз от ее слов и тона, в котором они прозвучали, но я вдруг почувствовала себя важной — меня посвятили в страшную опасную тайну. Я чувствовала себя особенной, как всегда хотела.

Глядя на старшую сестру, я ответила:

— Клянусь.

Эмма печально улыбнулась и поцеловала меня в лоб. Я почувствовала, как кожа горит в том месте, где меня коснулись ее губы.

— Спасибо. — Эмма не отрывала от меня глаз. Я видела гордость во взгляде сестры и чувствовала, как меня распирает от собственной важности. — А теперь ложись в кровать, — сказала она своим мелодичным голосом, и я послушно юркнула под одеяло.

— Не говори маме, что я приходила, — попросила Эмма, и я пообещала не рассказывать никому.

Эмма сидела рядом и не могла насмотреться на меня, а я не могла насмотреться на нее. В тот момент, от надежды, что сестра останется дома, не осталось и следа, и я чувствовала, как слезы жгут глаза.

— У тебя сегодня день рождения, — вспомнила Эмма. — Желаю тебе вырасти сильной, Джейн. Чтобы никто не смог тебя обидеть.

*

— Ты прекрасно выглядишь, Джейни!

Я прикусила губу, чтобы не выдать какое-нибудь крепкое ругательство, но рука Итана, сжавшая мои пальцы немного сильнее, чем обычно, напомнила о вежливости, и мне пришлось натянуто улыбнуться свой злобной невыносимой тетке.

— Спасибо, тетя.

Мне хотелось плакать от отчаяния и тошнотворного персикового цвета платья, в которое мама вырядила меня по случаю свадьбы.

— О, я ведь просила тебя называть меня просто Кларисса! — с шуточным упреком напомнила тетя. Из всех моих родственников она, пожалуй, была самой невыносимой и противной. Я даже удивилась, когда Эллен решила ее пригласить, ведь мама тоже не питала к ней особой любви.

— Хорошо, Кларисса, — проворчала я и, подарив тетке очередную искусственную улыбку, потянула Итана в другой конец двора.

— Ох, как же она мне не нравится, — пробормотала я, оказавшись от тетушки на безопасном расстоянии. Итан все еще искренне улыбался, и я только поражалась его выдержке. Особенно после того, как Кларисса с серьезностью заявила, что не считает его хорошей парой для меня. Как будто ее кто-то спрашивал!

— Ты правда такой идеальный или притворяешься? — спросила я с сомнением.

Итан небрежно пожал плечами.

— Я не придаю большого значения словам людей, которых вижу впервые, — ответил он и взял со стола два бокала с лимонадом. Мама еще перед церемонией показала мне столик, на котором будут стоять безалкогольные напитки, и пригрозила, что запрет в ванной на месяц, если я прикоснусь к чему-нибудь с «градусом». И все благодаря Лукасу.

— Как ты объяснил родителям разбитое окно в «минивене»? — спросила я.

Выражение лица Итана стало встревоженным. Я знала, что вчерашние события нагнали страху на нас обоих, но я хотела отвлечься от счастливой свадебной атмосферы, пусть даже такой ценой.

— Отец сказал, что мы с Ханной действительно брат и сестра. Перед ней мистическим образом появляются столбы, мне в окна сами по себе бросаются камни, — ответил Итан безрадостно.

— Камни?

— Я не мог сказать, что стекло разбила обычная книга. Это, конечно, мои родители, но шизофрению еще никто не отменял.