Волчий след

— Что «это», мисс Вает? — спросил учитель.

— Я… уже не помню, мистер Коулз.

— Спасибо за ответ, мисс Стоун, — с выражением сказал мужчина, и девочки засмеялись. — Геттисбергская битва?

Вопрос был встречен тупым молчанием. Мистер Коулз выглядел откровенно разочарованным и осмотрел класс в поисках новой жертвы. Его выбор меня чрезвычайно порадовал.

— Мисс Браун? — Он улыбнулся Эмбер, и я взглянула за спину Ридда, чтобы увидеть лицо блондинки. Зрелище необычайное — растерянная королева.

Ставлю сто баксов, что единственным ее занятием на уроках было чтение журналов. Я молча и с удовольствием наблюдала за унижением Эмбер. Ее сосед явно был туп — огромные блестящие, как у теленка, глаза смотрели на подружку с благоговением. Казалось, он удивлен тем, как сюда попал, и я предположила, что он просто накурился. Или же ему все мозги вышибли на футбольном поле.

— Неужели нет вариантов? — спросил мистер Коулз.

— Может тысяча девятьсот шестьдесят четвертый. — Эмбер указала пальцем в небо, но выглядела при этом очень уверенно.

Мистер Коулз молчал, и я поняла, что время пришло.

— Битва под Геттисбергом состоялась двенадцатого апреля в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году. Сразу после битвы под Новой Англией, — вмешалась я, и все взгляды снова обратились ко мне.

Учитель изобразил пальцами пистолеты и «застрелил» Эмбер со словами:

— Браво, мисс Лоуренс!

Я робко и с достоинством улыбнулась. Воздух взорвался от звонка на перемену. Эмбер сидела с таким видом, будто съела испорченный сэндвич, и я придала улыбке злорадности, когда поймала ее взгляд. В ответ она послала мне ядовитую стрелу своими желтыми глазами, но меня это не смутило. Главное — победа за мной, и я мысленно объявила ей войну.

— Домашнее задание — в следующий раз так меня не расстраивать! Удачного дня! — Мистер Коулз вернулся к столу, и студенты начали собирать вещи.

Испытывая легкую эйфорию от победы, я взяла свой блокнот в руки.

— Отлично сработано. — Прямо у меня над головой раздался звонкий голос, и я невольно выпрямилась.

На меня смотрела та самая девочка, что не помнила дату подписания закона о гражданских правах. Она выглядела испуганной, и нервно заламывала руки.

Неужели я действительно произвожу такое впечатление?

— Ничего особенного. Детское увлечение историей, — отмахнулась я.

— О, нет, я не имею в виду историю. Победа над Эмбер Браун дорого стоит, — с трепетом сказала девочка.

Мы выходили из кабинета последними, и я оставила ее без ответа.

— Меня зовут Ханна. — В коридоре она заметно расслабилась. Жизнерадостность била из нее таким ключом, что на девочку невозможно было смотреть без очков — как на солнце.

— Джейн.

Ханна решительно не замечала отвращения на моем лице и повела в сторону лестницы. Пока мы спускались на первый этаж, я все пыталась придумать отговорку и улизнуть, но ничего стоящего на ум не пришло. Поэтому Ханна продолжала тащить меня за собой, как особо упрямую собачку на поводке.

Хватка Ханны была такой крепкой, что я невольно скривилась. Моя гримаса видимо показалась ей страдальческой, и она сказала:

— Я тебя понимаю. Новый город, новая школа, незнакомые люди.

Я не успела даже фыркнуть, Ханна уже гладила меня по плечу. Кажется, даже если бы я послала ее к черту, она бы восприняла это как реакцию на перемены, а не зловредность. Я сделала вид, что ничего не услышала и не почувствовала.

Очень скоро мы вошли в кафетерий, и Ханну мгновенно окликнули. Она потащила меня в дальний угол зала, где за столиком у окна нас ждали другие ребята.

— Привет! — кричала Ханна, и я пожалела, что не могу заткнуть уши.

Она усадила меня рядом с собой, и только после этого я смогла оглядеться. Напротив сидела темноволосая девочка с урока истории — Лиза Стоун. Она была куда более привлекательной, чем Ханна, хотя бы потому, что молчала. Лиза тоже выглядела, как чужая: с короткой стрижкой, черно-коричневым платьем, рюкзачком и шляпой. Напудренная блондинка Ханна казалась рядом с ней моделью.

— Я Лиза, и я знаю, каково тебе. Три года назад мы приехали в Реймонд из Миннесоты.

Мне не удалось сдержать улыбку облегчения. Лиза смотрела на меня так, словно я уже не один год обедала за этим столиком.

Рядом с Лизой сидел довольно некрасивый мальчик. Огромный нос делал грубыми остальные черты лица: маленькие глаза, тонкие губы, широкие скулы. Его волосы находились в дичайшем беспорядке, рукава мешковатой рубашки были подвернуты несколько раз. Запястья обвивали браслеты из кожи и металла. В его взгляде не было враждебности, но излишним дружелюбием он тоже не грешил. Ханна сказала, что его зовут Питер. В ответ мальчик только кивнул и перевел взгляд на Лизу. Я поняла, что они пара.

По другую сторону от Лизы сидел еще один мальчик. Его можно было назвать привлекательным, но я никогда не любила смазливых. В его глазах было столько самодовольства, что Эмбер могла позавидовать. Он кивнул мне так, будто знакомство с ним было великой честью. При всем этом он явно не отличался большим ростом и хорошим телосложением. Казалось, его наспех слепили из грубых кусков плоти.

Русые волосы парня были идеально прилизаны, зубы сверкали, даже брови изгибались идеально. Я криво улыбнулась ему и поняла, что демонстрация преувеличенных достоинств — его конек. Таким был Филип Брайс, который одарил меня вовсе не дружеским взглядом.

Инквизиторский взор Ханны облегчил мне задачу — она явно была от него без ума, что позволит мне отказать ему с железным оправданием.

Перед каждым стоял картонный стакан, а в воздухе витал заманчивый аромат кофе. Лиза объяснила, что кофе-паузы у них бывали часто, и пожертвовала мне свой латте. Я заметила пустующий стул, но спросить не успела — прозвучал звонок.

Лиза подхватила рюкзак, а Ханна поинтересовалась, какое у меня сейчас занятие и бесцеремонно всунула нос в мое расписание. Ее торжествующий клич подтвердил мои опасения.

Не знаю, откуда у меня взялись силы терпеть Ханну еще два урока и выслушать столько ненужной болтовни, но к концу четвертого занятия моя голова гудела, как колокол. Лиза заметила мой усталый взгляд и забрала с собой к раздаточному столу.

— Тебе стоит привыкнуть.

Я вопросительно вскинула брови.

— К Ханне. У тебя нет выбора.

Мы обернулись, чтобы посмотреть на светлую голову девочки.

— Она и тебя так поймала?

— И я очень ей благодарна. Здесь не так плохо, как может показаться.