Волчок

Часть Влада почувствовала легкое сожаление за испорченную ценную вещь. Ее заткнула другая часть, которая наконец могла поставить галочку на, казалось бы, невозможном, но выполненном задании.

Влад с облегчением содрал с себя жилетку, набитую камнями и швырнул в сторону. Без нее было холодно и непривычно, но такого облегчения он не ощущал ни разу в жизни.

Змей помотал головой и потряс шеей, будто прогоняя по телу мурашки от возвращенной силы.

— «Спасибо", — сказал Влад, встав на четыре лапы. — «Ну, я пойду?"

— «Неужели. Проделав такой путь. Ты не хочешь ни о чем попросить. Я могу. Сделать для тебя. Все. Исполнить. Любое желание».

Очевидный трюк-замануха для дураков. Но Владу действительно кое-что было нужно.

— «Вообще-то есть одна мелочь», — неохотно признался он.

— «Говори».

— «Освободи девушек и преврати их обратно в людей».

— «Они. Свободны».

— «Они таскают вам еду как рабы! Это свобода?"

— «Если кто-нибудь. Узнает их. И назовет по имени. Они станут людьми».

— «Так не честно. Кто же их узнает в таком виде?»

Змей не ответил и отпрянул, сползая с уступа, обозначив конец беседы.

У Влада внутри все оборвалось. Он хотел спасти всех, хотел вернуть людям их потерянных родных. Не мог же он, зная правду, уйти отсюда ни с чем. Как он будет спокойно жить, зная что был здесь и ничего не сделал. Как ни прискорбно, его моральные запросы не совпадали с правилами чужой игры.

— «Стой!.. те — Влад, ринулся к Змею, пока тот не уполз. — «Можете отдать хотя бы одну?»

Змей задержался.

— "Одну? Которую?", — хитро поинтересовался Змей.

— "Ту, что вы забрали последней. Марийку. Я видел ее. И знаю в какой на пещере"

— «Чем. Платишь?».

Влад судорожно перебрал все, что у него было при себе.

— «Хвост? Эту чудную жилетку по последнему писку моды».

— «Мне не нужно то. Что тебе. Не жалко. Готов ли ты заплатить. Равную цену. Отказаться от того. Что можешь назвать. Частью. Себя».

Что он мог назвать частью себя? Что было бы ему настолько дорого? Его новая сущность, поселок, его жители, Север… К его собственному удивлению, мысль привела его домой, в Славные упыри, в квартиру с расшатанной мебелью и выщербленным паркетом, где тепло, горит свет, пахнет едой и старыми обоями, где не замолкает телевизор, который в зале смотрят мама с Павликом. Больше всего Влад захотел сейчас оказаться с ними, дома, в знакомом бардаке, пить чай, вместе обсуждать смешную передач по телевизору, спорить с мамой. Он устал от приключений, от Нави и чудес. Но его успокаивала мысль, что он в любое время мог вернуться домой. От этого он не мог отказаться. Нужно что-то другое.

— "Нет. Именно это", — хищно прошелестел голос. Владу даже показалось, что Змей улыбается. — "Готов. Принести жертву? Стоит ли она того"?

Стоила ли — определенно. Марийка рискует до конца жизни прожить чудовищем или умереть от голода. Влад рискует никогда не увидеть родных. Готов ли он — нет. Никогда.

Он на секунду порадовался, что сейчас не в обличии человека, иначе его губы стыдно задрожали бы при ответе. Влад тяжело сглотнул, исподлобья посмотрел на Змея, стиснул зубы, и как можно увереннее подумал:

— "Г-готов".

— "Прикоснись. И скажи. Это. Вслух."

— "Не понимаю. А какой вам с этого прок?"

— "Не понимай. Делай".

Влад поднялся и расправил плечи. Затем подступил ближе к морде змея, встал к холодной коже между ноздрей.

— Я согласен.

В его голове словно взорвалась вселенная, все пришло в беспорядок. Мама и Павлик посмотрели на него и, не сходя с места, стали удаляться от него во тьму, за горизонт, на другой край мира, сделались точками звезд в туманности. А та тоже свернулась в маленький далекий огонек и исчезла в огромной зубастой пасти.

Змей молча сполз с уступа и исчез в заливе. Пересмешники метались среди скал, как будто ничего небыло. Влад сел на корточки, зажмурился и обхватил лапами голову, сжав в когтистых пальцах короткую шерсть и страшным животным басом провыл:

— Простите.

Глава 66 Выше

Влад так спешил к Марийке, что чуть не промахнулся мимо пещеры. Влетев в нее, он проехал до стены и под ней нахохлился, с безумными глазами радуясь что, наконец, спрятался от ветра.

Марийка изумленно уставилась на него, а потом спохватилась, сняла свою шубу, и накинув ее на волчка, обняла его.

— Я боялась, что ты не вернешься.

— «Я… тоже», — рассеянно выдохнул Влад, благодаря свою волчью ипостась за то, что она не умеет краснеть.

Это для Марийки он — милая, мокрая, взъерошенная, черная собачка. А ему все еще неловко в присутствии малознакомой девушки. Особенно чужой.

Однако это была приятная неловкость, и он был благодарен Марийке за объятия.

— «Я, в общем-то, сделал, что хотел и мы можем пойти домой», — буднично доложил он.

— Прости, — Марийка отпрянула и опустила потухшие глаза. — Тебе придется идти одному. Я не могу выйти.

— «Еще как можешь. Змей отпустил тебя».

— Отпустил? Просто так?

— «Да-э… За то…что я вернул ему чешуйку», — небрежно пояснил Влад и огорченно добавил. — «Только остальных не смог освободить».

Марийка нервно усмехнулась, а потом радостным всхлипом опять стиснула волчка в объятиях и не отпускала, пока не закончились слезы облегчения.

***

Это был второй раз, когда Марийка покидала свою ледяную пещеру. Второй и последний. Счастье от этого события не помещалось даже в большой птичьей груди.

Вцепившись в край обрыва острыми крючковатыми когтями, она готовилась к первому осознанному полету не во сне. Теперь она была не просто зритель в теле пересмешника, а сама чувствовала, как ветер толкается в каждое перо. И от его силы захватывало дух.

Влад нарочно медлил, словно пытался надышаться перед смертью. Марийка не одобрила его предложение идти пешком. Точнее, они так и хотели — искать обратный путь по горам. Но когда девушка вышла из пещеры, она превратилась в пересмешника. Сначала оба испугались. А потом Марийка поняла, что полностью владеет своим новым телом. Они подумали, и Марийка решила, что лучше будет полететь. И хоть она не могла настоять словами, ей было достаточно встать на месте и упрямо смотреть вдаль, пока Влад не сдался. При мысли о полете у оборотня подкашивались лапы. Он чувствовал нутром, что это провальная затея, причем во всех смыслах. Он вообще-то не замечал за собой страха высоты. Марийка, видимо, была настроена открыть ему глаза.