Волк и Заяц

– Товарищ подполковник, как вы думаете, что с вами будет после смерти?

Этот вопрос отличался от остальных. Если другие вопросы были выданы дрожащим от страха мозгом, то этот - готовящейся к чему-то душой.

Наемник оглядел этого парня. Голубые глаза, рыжая, аккуратная борода без усов. За ним девчонки бегать должны, а бегает он, по грязи да пустырям, за противником...

"И кто тебя, такого, в самое пекло?
– подумал с горестью Шрам".

– Ты... Забудь об этой мысли. И вообще... О смерти. Понял?

– Да, - хмыкнул боец.
– А что такого-то?
– он вдруг стал веселым и жизнерадостным.

– Ничего...
– наемник повернулся обратно к окну. – Ничего...

– Товарищ подполковник, а когда стрелять?

– «Суворов» сказал выждать ровно пять минут и убрать одного, потом второго, а затем остальных.

– А сколько прошло?

– У нас часов нет. Как старшина рукой махнет, тогда пойдем.

Немов сидел за пределами руин, его было хорошо видно в пробитую снарядом стену. Он сосредоточился на минутной стрелке наручных часов. Некоторое время спустя, в пробоине мелькнула рука, и Петр выстрелил в голову бродящему по двору бандиту.

– Кого я вижу! – притворно радовался «Барон» входу знахаря.

– А я-то как рад встрече с тобой, Бурундук!

Бандит поморщился, а за его спиной прошел смешок.

– Не называй меня так, - Бурундук встал и подошел к Мультитулу.

– А как мне тебя ещё называть?

– Я для них – Барон! – Ренегат замахнулся и хотел ударить гостя по лицу, но тот задержал кулак.

– А для меня ты всё тот же мелкий вор, - сказал с насмешкой знахарь и откинул руку «Барона».

– М-да, ты уже не тот червяк, каким был в школе...

– Было, знаешь ли, - Мультитул повращал плечами, - время подкачаться.

– А у меня была уйма времени! – бандит резко, одним движением достал из кармана нож и приставил его к шее переговорщика. – Что, теперь не такой смелый? Хе-хе... Конечно, бойся, бойся! Зеков надо бояться... А именно из-за тебя я стал им!

– Ты сам виноват! – отстранялся от лезвия знахарь. – Вы со своей шайкой мешали всем хуторам нормально жить!

– А потому что мне хотелось жить лучше! А ты меня сдал... Хм, и ведь точно таким же способом, как положил моих ребят... Мы-то думали, ты в банду хочешь вступить, нормальным пацаном стать, а это, как выяснилось, подстава была. И надо же, согласился участковый на эту аферу! Пока ты нас забалтывал, он Сашку Элвина повязал...

– Тогда вы были уже не просто шайкой мелких хулиганов, а настоящими садистами! Вы зарезали четыре кошки, просто чтобы повеселиться! Вы угнали мотоцикл у деда Васи и ограбили магазин моей бабушки!

– Этому алкашу мотоцикл только в тягость был, а продавать, дурак, его отказывался... А бабка твоя один черт каждый день закупалась!

– Да её чуть инфаркт не хватил, когда она пустые полки увидела!

– А меня в тюрьме чуть не зарезали! А я тебя таки зарежу, а потом выброшу в сливную яму, что бы тебя плоти по кускам растащили!
– Бурундук замахнулся, и в этот момент Мультитул вывернулся и закричал:

– Сюда!!!

После крика, сзади раздались выстрелы. Бандит развернулся и увидел своих охранников лежащими на земле.

– Я снова был на шаг впереди тебя и твоей жажды мести...
– произнес знахарь.

– Это и есть твоя братва?

– Это - моя команда. И мы здесь по твою душу.

– Зачем тебе это?

– Я не хочу, чтобы такие люди, как ты, заставляли других убивать просто так.

– Тебе светит... Как минимум 12 лет, - вмешался в разговор Петр.
– По двести десятой УК РФ. И это только за группировку. А ещё убийства, грабежи и тому подобное.

– Лицом к стене, руки за спину, - сказал Вяткин, растягивая толстый канат.

– Нет!
– прокричал Бурундук.
– Живым - не дамся!

Он рывком достал пистолет и выстрелил себе в подбородок.

Бойцов охватил шок. Никто не ожидал, что от обыкновенного чувства страха человек может лишить себя жизни.

– Теперь только Бог ему судья...
– смотрел на тело заклятого недруга Мультитул.
– Но не следует расстраиваться! Хочу напомнить, что мы захватили главную точку на карте болот! И во многом, ребята, это ваша заслуга.

– Да, пришлось попотеть...
– вытер пот со лба Ежов.

– Как же вы так мастерски расправились с бандитами? Я даже выстрелов не услышал!

Петр рассказал ему, что после битвы на Сгоревшем хуторе они со старшиной обыскали тела Ренегатов. У троих из них на оружие были прикреплены глушители. Предметы распределили между самыми старшими по званию: самим Шрамом, старшиной и Петренко. Ежов и Вяткин, в целях безопасности, использовали пистолеты.

– Ловко это вы! Хотя, я против мародерства, но это помогло нам одержать победу!

– Теперь надо на Южный хутор идти, - сказал Шрам. – А то Лебедев нас съест.

– Для начала бы самим подкрепиться, - вмешался старшина. – У меня с утра во рту ни маковой росинки!

– Как говорили греки: «Серо вениентибус осса»! – Мультитул полез в карман.

– Чего? – спросил своим противным голосом Ежов.

– Опоздавшим – кости! – знахарь протянул солдатам пачку галет.

– Спасибо! – хором крикнули голодные бойцы и вдвоем разорвали упаковку хлебцов.

– Ей Богу, с голодного края! – сказал Петр и закинул в рот жевательную резинку.

– А ты не завидуй, - толкнул наемника Мультитул.

Солдаты хрустели хлебцами, а Шрам думал, как бы успеть захватить последнюю контрольную точку за оставшийся день.

"Уже почти пять часов вечера, до хутора идти около полутора часов. Как атаковать бандитов в темноте без уверенности в количестве противников? К тому же, я не знаю, есть ли у Ренегатов фонари. Если нет, то не будет ничего видно".

Тут раздался скрип: у всех солдат одновременно заработали рации. Наемник жестом показал остальным отключить прибор, а сам снял его с пояса.

– Всем отрядам, посланным на захват контрольных точек...
– вещал генерал, - завтра, до полудня прибыть на базу "Чистого неба" для вручения наград по причине выполнения заданий. Проводник дежурит на Рыбацком хуторе. Конец связи.

Средство связи затихло. Бойцы были ошарашены заявлением главы группировки. Все, кроме всезнайки Мультитула. Он догадывался, что это их последний бой на сегодня.

– А кто захватил Южный хутор?
– утирая от крошек рот, спросил Ежов.

– Завтра узнаете, - с радостной ухмылкой сказал знахарь.
– Надо бы поспать. На вашего начальника, наверное, - продолжал он, зевнув, - нервов не напасешься.