Володарь железного града
Шрифт:
А при своемь животе дал есмь сыну своему Семену: 4 чепи золоты, 3 поясы золоты, 2 чаши золоты с женчуги, блюдце золото с женчугомь с каменьемь. А к тому еще дал есмь ему 2 чума золота болшая. А ис судов ис серебрьных дал есмь ему 3 блюда серьбрьна.
А се даю сыну своему Ивану: Звенигород, Кремичну, Рузу, Фоминьское, Суходол, Великую свободу, Замошьскую свободу, Угожь, Ростовци, Окатьева свободка, Скирминовьское, Тростна, Негуча. А села: село Рюховьское, село Каменичьское, село Рузьское, село Белжиньское, село Максимовское, село Андреевское, село Вяземьское, село Домонтовьское, село в Замошьской свободе, село Семьциньское.
А из золота дал есмь сыну своему Ивану: 4 чепи золоты, пояс болшии с женчугомь с каменьемь, пояс золот с капторгами, пояс сердоничен золотомь окован, 2
А се дал есмь сыну своему Андрею: Лопастну, Северьску, Нарунижьское, Серпохов, Нивну, Темну, Голичичи, Щитов, Перемышль, Растовець, Тухачев. А се села: село Талежьское, село Серпоховьское, село Колбасиньское, село Нарьское, село Перемышльское, село Битяговское, село Труфоновское, село Ясиновьское, село Коломниньское, село Ногатиньское.
А из золота дал есмь сыну своему Андрею: 4 чепи золоты, пояс золот фрязьскии с женчугомь с каменьемь, пояс золот с крюкомь на червчате шелку, пояс золот царевьскии, 2 чары золоты, 2 чумка золота меньшая; а из блюд, — блюдо серебрьнo, а 2 малая.
Глава 12
Январь 1341 года, замок Байербург
Наступив на упавшее дерево Гедимин с вызовом смотрел на трепещущие белые стяги с ненавистными литовцам чёрными крестами. Дубовые стены тевтонской крепости окружал сухой, глубокий ров с залитыми льдом стенками. Со стороны Немана её обрамлял высокийчастокол, в глубине же, массивным квадратом, доминировала высокая мрачная цитадель утопающая в тумане. Байербург казался неприступным, уж что-что а крепости немцы умели строить.
Князь глубоко вдохнул морозный воздух с едва уловимым ароматом крови и улыбнулся. Он снова здесь и снова полон решимости победить! Казалась ему пора уйти на покой, как никак восьмой десяток пошёл. Но разве он может это себе позвоить пока немецкая твердыня стоит на ЕГО земле? Вопрос риторический.
Первую крепость в этом месте основал Великий Магистр Карл фон Триер, как базу, для снабжения крестового похода. Осенью того же года вместе с Витенем он осадил твердыню, подтянули осадные машины, наняли лучших лучников из Полоцка, но… начинание не увенчалось успехом. Ещё дважды Гедимин пытался захватить проклятый замок, но так и не добился успеха. Хотя… с какой стороны на это посмотреть. Ведь в конце концов тевтоны не выдержали партизанской войны, бросили стройку. Ему тогда казалось что он преподал хороший урок псам и они более не посмеют посягать на его лён… Как же он ошибался. Спустя несколько лет немцы затеяли ещё более масштабный поход. Рыцари съёхались из Богемии, Силезии, Палатината, Тюрингии, рейнских земель, Голландии и даже далёкой Бургундии… Были среди них и баварцы, они то и заложили по соседству с руинами новый замок. Рыцари использовали ег как плацдарм, склады оружия и провианта для набегов на Жемайтию. Дружина его сына, Ольгерда, сходу попыталась взять язву… Безуспешно.
В этот раз он привёл под стены не только осадные машины но и восемь тысяч, дружины! Завтра же первым, словно в молодости пойдёт на приступ и его сыны узнают — у отца ещё остались силы. А взяв Байербург он устроит кровавую тризну, воздаст требы Перкунасу, в благодарность за воинскую удачу.
Гедимин ударил копьём и тысячи горящих стрел взвились в небо, а следом, в ров, полетели связки фашин. От натяга канатов, свитых из бычьих жил, словно старый тролль заскрипел гигантский требушет, отправляя в полёт валун размером с голову быка. Мощный удар сотряс стены цитадели, подвенечные брёвна сдвинулись подняв клубы пыли, а от начавшихся пожаров потянуло горьким дымком.
Гедимин улыбнулся.
Тевтоны не устоят, в этот раз он не оставит им шансов.
То же время, шатёр Колывана.
Боярин привык решать вопросы стремительно. Жаль, в Литве действовать привычными методами не получалось. Колыван уже передал тело Александра Наримунтовича отцу, через что вошёл к нему в доверие. К сожалению позиции этого князя при дворе были слабы. Ольгерд же охотно принял предложение Семёна Ивановича и обещался помочь, но позже. Говоря по-простому, Колывана динамили
чего боярин не любил, хотя прекрасно понимал причину. Сыновья Гединимина сидели на коротком старте в ожидании кончины любимого папы и дележа огромного наследства. Вот только глава семейства как-то не собирался в мир иной, наоборот, похорошел, сбросил десяток лет. От былой хвори и следа не осталось.— Боярин, — служка угодливо согнулся в поклоне, — Гнезд прибыл.
— Кличь немедля!
Здоровый мужик разбойного вида с пустой глазницей и уродливым шрамом, пересекающим лицо, откинув полог шатра неумело поклонился.
— Здрав буде, Колыван! Боярин не ответил на приветствие и сидел словно нахохлившийся воробей.
— Не до здравниц ныне Гнезд. Принёс мушкет, али нет? Сразу сказывай. Гнезд в ответ улыбнулся, блеснув выщербленным зубом.
— Добыл. Добыл, хозяин. Едва дался, аки меч-кладенец. А уж сколь рублей ушло. Без счёту!
— Но-но-но. Я тебе покажу без счёту. Знаю я вашего брата. Давай, показывай! Гнезд достал из-за спины перемотанный в тряпицы изящно украшенный морозными узорами и чернью гранёный ствол мушкета с ореховым прикладом.
— Барабанный, на осмь зарядов. Ох и не просто дался, боярин, двоих побратимов потерял.
— Добро, добро. Браты дело наживное. Прицел то где?
— Хде-хде. У меня.
Колыван нехотя снял с пояса тугую калиту и небрежно кинул разбойнику. Последний, схватив его, достал монеты принялся пересчитывать, то и дело пробуя на зуб.
— А остальное?
— По первой товар, опосля гривны.
Колыван дураком не был. После дела на Онего боярин по достинству оценил преимущества огневого боя и бросил силы на поиски мушкетов. Князь по понятным причинам их не продавал, но сделать засаду на поселенцев, подловить патруль поднаторевшей в воровских делах охране Колывана труда не составило. У него уже имелся дробовик и простой мушкет. Пороха правда не густо, но зато его люди уворовали бочок гранул для «Единорога», а захваченный язык охотно показал, как стрелять и отливать заряды с помощью пулейки. Запасы позволили натаскать в стрельбе хорошего лучника, к сегодняшнему моменту из мушкета тот уверенно бил белку в глаз с тысячи локтей. Пленник заодно выложил Колывану и про оптический прицел, и про белый порох, что куда сильней, чем шоколадный. Перспективы быстрого устранения конкурентов так вскружили голову что боярин отправил в Медное аж два отряда охотников за головами и вот, один из варягов вернулся с желанной добычей.
Колыван вытянул прицел из тряпок, поднял на уровень глаз. — Ишь ты. Десять крат, сетка прицельная травлёная, ешо и с точками… Боярин приложил прибор к глазу.
— Ох хорош, ох и хорош. Угодил, Гнезд!
— Из серебра сие лёгкого. Зачернён, азм царапнул малость.
— Я тебе дам царапну! Куды граблями полез то. Без спросу! — Колыван не отрывал взор от ценного прибора. — Прах то белый достал, али как?
Гнез покачал головой.
— Ну и хрен с ним!
— Хозяин, — к Колывану вновь подобрался служка и заговорил шёпотом, — посредник от тевтонов прибыл. Отослать как обычно или…
— Пусть обождёт, — боярин хищно оскалился. — Злато лишним не будет. Одни расходы с этими жмудинами.
Утро следующего дня.
Северную стену замка с раннего утра усердно «заливали» тысячи стрел. Из-за зубцов вяло отвечали, но с каждым разом реже и реже, и в какой то момент ответный «огонь» не прекратился. Гарнизон Байербурга едва насчитывал десяток рыцарей и три сотни кнехтов при них, силы несопоставимые с возможностями осаждающей армии.
Закованный в богатую броню Великий князь, в шлеме украшенном заморскими перьями, бликующим от лучей Солнца, довольно резво для своего возраста, взбирался на стену. Как и обещал себе, первым. Шум боя не позволил расслышать глухой выстрел. Воины увидели лишь как вождь широко раскинул руки и полетел вниз. Раздались крики ужаса. Гедимин погиб! А может ещё жив? Вал заполнен фашинами, а броня защитит от веток, смягчит падение. Десятки воинов ринулись в ров и вот на руках они несут тело вождя в шатёр, к лекарям. По скорбному выражению лиц все ясно как божий день. Уж кто-то, а воины прекрасно отличают раненых от убитых.