Воля богов!
Шрифт:
Ужасный шторм поднялся на море, за спинами греков. Волна накатилась на берег, и греческое воинство, будто её продолжение, ринулось вперёд, готовое смыть на своём пути и троянцев, и Трою.
Метнув копьё в большого Аякса, Гектор попал в ремень, на котором держались ножны меча, и не причинил вреда греческому герою. Он отступил за новым копьём, но в это время разгневанный Аякс метнул камень, и Гектор, не успев прикрыться, получил мощный удар в грудь, пониже горла.
Он с грохотом повалился на землю, на радость грекам, которые бросились к нему, желая добить, но троянские герои, оказавшиеся рядом, тут же сбежались и закрыли
Лишившись вождя, троянцы обратились в бегство.
Последний рубеж
Громовержец с трудом разомкнул веки, пробежал рассеянным взглядом по тому месту, где он только что видел нимфу, но та уже ушла, и Зевсу не удалось её снова найти. Огорчённый бог перевёл взгляд на поле битвы и подскочил от неожиданности: он увидел Посейдона, ведущего в атаку яростные полчища греков, троянцев, изгнанных из лагеря и с трудом сопротивлявшихся натиску врагов, Гектора, умирающего в тылу, на берегу реки.
"Ну зараза!
– подумал Зевс.
– Вот, выходит, зачем она мне тут голову морочила!"
"Гермес! Аполлон! Ко мне!" - заорал он.
Гермес со своим неизменным "Чего, Кроныч?" появился мгновенно. Аполлон на пару секунд задержался и, возникнув, сразу заворчал: "Ну, кому я ещё понадобился? На меня хозяин ругаться будет за то, что я с работы ушёл".
"Ты Ахилла-то из себя не строй!
– рявкнул Зевс.
– Я тебе не Фетида и даже не Агамемнон. В Тартаре у меня капризничать будешь! Гермес! Быстро убери оттуда Посейдона! Аполлон! Мигом приведи Гектора в чувство! И пусть гонит греков обратно к кораблям. Вот, возьми мою эгиду. Помоги троянцам - с эгидой ты будешь солиднее смотреться".
Вызванные боги исчезли.
"Гера!" - прорычал громовержец.
Его супруга появилась немедленно. Её взгляд был такой невинный и удивлённый, что никто бы не подумал, что она догадывается, зачем её вызывают.
– - Что ж это вы с Посейдоном с Гектором сделали? А?! Мне что, снова тебя надо между небом и землёй подвесить, чтоб ты, наконец, поняла, кто у нас в семье главный?
Гера недоуменно захлопала ресницами.
– - Ты что, дорогой!
– дрожащим голосом сказала она.
– Ты думаешь, это я Посейдона на Гектора натравила? Да я небом и землёй клянусь, и водами Стикса, и твоей головой, и нашим супружеским ложем: Посейдон сам в войну вмешался, по собственной воле. Я бы ему сказала, чтобы он всегда делал только то, что ты велишь, но разве меня на Олимпе кто-то слушает?!
Не поверить страшной клятве и честным глазам супруги Зевс не мог.
– - Если бы мы с тобой, Гера, всегда действовали согласованно, - растроганно сказал он, - то никакой Посейдон не решился бы нам противоречить, и тебя бы все на Олимпе слушали, как слушают меня.
Довольная своей хитростью Гера со скоростью мысли перенеслась на Олимп и оказалась в окружении богов, которые в беспорядке толпились перед ясновизором, пытаясь что-нибудь разобрать. Без комментариев неожиданно покинувшего их Гермеса это было нелегко.
Все повернулись к Гере. Первой заговорила богиня правопорядка Фемида:
– - Что случилось? Зачем
тебя Зевс так срочно к себе вызывал? Надеюсь, он не совершил по отношению к тебе ничего антиобщественного?– - Что ты спрашиваешь?
– сказала Гера, присаживаясь. Её лицо выражало такую скорбь, что все боги прониклись состраданием и беспокойством.
– Ты же знаешь Зевса. Я могла бы сказать, что от него услышала, но не хочу никого огорчать.
"Расскажи! Расскажи!" - наперебой загалдели боги.
Гера величественно улыбнулась одними губами - её лицо по-прежнему оставалось мрачным.
– - Мы зря спорим с Зевсом, - произнесла она.
– Мы можем сколько угодно рассуждать, кто в этой войне победит, а кто проиграет, но для него наше мнение ничего не значит. Он всё равно сделает так, как считает нужным, что бы мы ни думали, и ни говорили. Он решает, кому жить, а кому умереть. Что поделать: он верховный бог и владыка над нами. Мы все не более как его рабы. Захотелось ему, например, чтобы погиб Аскалаф - и Аскалаф убит. Кажется, я что-то не то сказала. Ах, прости, Арес! Я совсем забыла, что Аскалаф твой сын. Извини, я не хотела тебя расстроить.
– - Не удерживайте меня!
– закричал Арес, хватая копьё.
Он уже совсем было помчался на помощь грекам, хотя Афродита это запрещала, но Афина кинулась ему наперерез и вырвала копьё из рук.
– - С ума, что ли, сошёл?!
– закричала она.
– Ты хочешь нас всех под Тартар подвести?! Мало ли смертных сейчас гибнет по папиной воле? За всех не заступится!
Афина поставила копьё к стене и села, обхватив голову руками.
В это время буйствовавшего в битве Посейдона кто-то потянул за локоть, и рядом прозвучал вкрадчивый голос:
– - Скажи мне, о мудрый прорицатель Калхант, правда ли, что богам, томящимся в Тартаре, нельзя приносить жертвы?
Бог морей разгневанно обернулся, но, узрев перед собой неизменно доброжелательную физиономию Гермеса, тут же сменил гнев на огорчение и ноющим голосом ответил:
– - Ну что за дела, в конце-то концов! Я Зевсу не подчиняюсь: я его брат и права такие же как и он имею. Я морем управляю, он небом, а землёй мы вместе правим - такой уговор был. Он не имеет права мне приказывать - так ему и предай. Пусть лучше своих детей воспитывает.
– - Я с тобой, дядя Посейдон, совершенно согласен, - с жаром ответил Гермес.
– Но ты же знаешь этого изверга! Он ведь родного отца в Тартар спровадил. Неужели ты думаешь, что он после этого брата пощадит? Уж я еле его уговорил, чтобы он меня к тебе послал, а не молнию из перуна. Я, конечно, быстрее молнии, но с молнией ты бы не смог препираться. Ты уж в этот раз согласись с ним лучше, а то он сейчас в таком настроении, что не только тебя, но и меня заодно в Тартар спихнёт за то, что я тебя уговорить не смог.
– - Ну ладно, - смирился Посейдон.
– Только ради тебя. Так и передай Зевсу, что это не из-за него, а потому, что ты меня уговорил. И пусть знает, что это в последний раз. Нечего меня пугать - я сам кого хочешь испугаю. Если попробует мной снова командовать, пусть пеняет на себя! Я ему такое устрою - не обрадуется!
Сказав это, Посейдон описал в воздухе дугу, плюхнулся в море и исчез, вызвав этим кульбитом растерянность и недоумение в греческом войске.
В это время Гектор только начал приходить в себя. Он сидел на земле, осоловело озираясь, и тяжело кашлял.