Воля богов!

Она, кажется, собиралась говорить дальше, но Ахилл перебил её:

– - И что ей надо?

– - Кому?
– опять не сразу сообразила Ирида, но тут же приложила указательный палец к губам и, страшно выпучив и без того довольно крупные глаза, прошептала: "Тсс! Зевс ничего не знает! Меня к тебе тайно послали. Никому не говори!"

После этого она отошла от палатки, снова приняла театральную позу и торжественно провещала: "Ахилл! Воздвигнись к брани! Бой разгорелся за мёртвое тело Патрокла! Гектор хочет увлечь его в город, чтобы там над ним глумиться.
– Ирида подняла ладони над головой, как это делают дети, изображая чудовище, и состроила страшную гримасу.

– Он Патроклу голову отсечёт и на кол наденет. Позор тебе будет, если твой друг в таком виде перед Аидом предстанет!"

– - Мне мама запретила, - буркнул в ответ Ахилл.
– У меня доспехов нет. Как я пойду в бой в таком виде?

Ирида часто заморгала, соображая, что ответить. На этот случай Гера её не инструктировала.

– - Так ведь, - пробормотала она.
– Так ведь там же девушек нет. Разве что, Афина может быть. Но она отвернётся, наверное. Ты только выйди и пугни их, а они сами все разбегутся. Ты страшный такой!

– - Ну, ладно, - проворчал Ахилл.
– Передай Гере, что я сейчас выйду.

– - Ага, передам.

Ирида вскочила верхом на радугу и тем же манером, как съезжала вниз, с громким визгом вознеслась по ней на небо. Радуга растаяла.

Ахилл всё в том же не вполне приличном виде поднялся на остатки стены лагеря и осмотрел поле брани. Там, под нависшей над серединой грозовой тучей, во тьме продолжался жестокий бой за тело Патрокла. Ахилл набрал полную грудь воздуха и заорал что-то невнятное.

Крик его подхватили на поле боя: греки с радостью, троянцы с ужасом. Но громче всех завизжал старик Феникс. Тело Ахилла тут же окуталось облаком, очертания его расплылись, но весь он засветился как горящая головня, так что его вид, и без того грозный, стал ещё более зловещим и пугающим.

Давя и топча друг друга, троянцы бросились бежать. Тело Патрокла осталось грекам. Наступивший вечер положил конец битве.

Вечером, во время ужина, когда все радовались тому, что этот день не стал для них последним, Одиссей нашёл Диомеда в обществе Агамемнона и других греческих командиров.

"Ты не забыл, что нам сегодня ещё надо сделать?" - спросил он.

Диомед удивлённо посмотрел на Одиссея. В суете такого трудного дня немудрено забыть что угодно.

– - Мы собирались принести в жертву Афине доспехи того троянца, которого мы изловили прошлой ночью. Кстати, всех приглашаю. Афина сегодня нам всем помогла.

– - Да, Афину почтить надо, - согласился Агамемнон и присоединился к Одиссею и Диомеду. За ним пошли и остальные герои.

Одиссей склонился над телом Долона и стал снимать с него доспехи.

– - Что это?
– спросил Агамемнон, указывая на какой-то плоский предмет, выпавший из-за пазухи троянца.

– - Не знаю, - ответил Одиссей, протягивая находку Агамемнону.

Это были две тонкие деревянные дощечки, сложенные вместе и скреплённые одна с другой. Агамемнон развернул их и сказал:

– - Тут что-то написано. Похоже, троянец нёс послание кому-то в нашем лагере.

– - Вряд ли, - сказал Диомед.
– Он говорил, что послан в разведку. Если бы у него было какое-то другое задание, он бы сказал. Парень был так напуган, что ничего бы не скрыл.

– - Не обязательно, - возразил Одиссей.
– Он, может, и не трус был вовсе, а хитрец. Специально нам всё рассказывал, чтобы мы не догадались об его главном задании.

– - Посветите, - попросил Агамемнон и прочёл вслух: "Дорогой Паламед! Я благодарен тебе за услуги, которые ты оказал мне и всей Трое. Надеюсь, ты будешь и впредь подрывать боевой дух наших врагов и сделаешь всё, чтобы мы разгромили проклятых греков. Если тебе мало того сундука с золотом, который я тебе уже прислал, я дам тебе ещё и озолочу после нашей победы. Приам".

– - Какая чушь!
– возмутился Паламед.

– - Действительно чушь, - неуверенно сказал Агамемнон, складывая дощечки.
– Однако в последние дни у нас и правда было много непонятно откуда взявшихся затруднений. Я уж, грешным делом, на богов думал, но, возможно, дело и не в них. Да и с боевым духом было не всё гладко. И как-то странно, что из всех нас, кажется, один лишь Паламед не получил ни одного ранения. Или он в бой не рвётся, или троянцы его берегут.

– - Перестань!
– сказал Одиссей.
– Как можно оскорблять подозрением своего товарища на основании каких-то дощечек, найденных на теле врага! Там упоминался сундук с золотом. Такую вещь трудно спрятать. Если мы не найдём его у Паламеда, значит троянцы просто хотят его опорочить и внести разлад в наши ряды.

– - Верно!
– согласился Агамемнон, удивляясь тому, что Одиссей заступается за человека, которого всегда недолюбливал.
– Паламед, ты не станешь возражать, если мы осмотрим твою палатку?

– - Мне нечего от вас скрывать, - ответил Паламед.

Герои пошли к нему.

Паламед не участвовал в разграблении соседних городов, и палатка его была обставлена скромно: только необходимое, никакой роскоши и, конечно, ничего напоминающего сундук с золотом.

"Ну вот и убедились, - сказал Одиссей.
– Теперь все мы видим, что Паламед честный человек, который чуть было не стал жертвой гнусной клеветы. Для полной уверенности надо только проверить, не закопал ли он чего-нибудь под палаткой".

Из палатки вынесли лежавший на полу ковёр и, пару раз копнув лопатой, нашли деревянный обитый медью сундук. Открыв его, обнаружили, что он полон золота.

"Это моё золото!
– закричал Менелай.
– То самое, которое Парис у меня украл! А теперь он, значит, моим золотом со своими шпионами расплачивается!"

Вина Паламеда была доказана. Он стоял растерянный, не зная, что сказать в своё оправдание. Он подозревал, что тут не обошлось без козней Одиссея, но не мог же Одиссей зарыть сундук под его палаткой. Да и не стал бы Одиссей жертвовать таким количеством золота только для того, чтобы навредить Паламеду, ведь жадность царя Итаки была так же легендарна, как и его хитроумие.

Одиссею и правда было жаль золото, которое он теперь потерял окончательно. Но добраться до него он всё равно, скорее всего, не смог бы, а так он сумел наконец осуществить долгожданную месть.

Проделав причудливый круг в колесе судьбы, сундук с золотом возвратился к Менелаю, не принеся счастья никому, через чьи руки он прошёл.

Поздним вечером Зевс с Гермесом вернулись с Иды на Олимп. Несмотря на все козни непослушных богов, Зевсу удалось полностью осуществить свой план на сегодняшний день, так что он был настроен весело и благодушно.

– - "Тсс! Зевс ничего не знает! Это тайна!" - говорил Гермес, ловко подражая голосу Ириды.
– А сама визжит на всю Ойкумену. Такие у неё тайны.

– - Ну, это же Ирида, - со смехом отвечал Зевс.
– Она без визга ничего делать не может. Оно и к лучшему: по её визгу я обо всех замыслах Геры первым узнаю.

Он открыл дверь своего дворца. На пороге его встретила Гера.

– - Ты, дорогая, так сегодня заботилась о греках, что мне уже впору ревновать, - пошутил громовержец.