Вороны Вероники

Альдо вздрогнул, почувствовав нежное прикосновение к щеке. Вскинул взгляд и встретился глазами с Дженеврой.

– Едва ли, синьор мой, ты можешь что-то сделать, - сказала его мудрая юная жена.

– Верно, - согласился Альдо, глядя завороженно на обрамляющие лицо кудри. Их цвет все еще был для него загадкой.

– Что будет с городом?
– спросила Дженевра тихо, продолжая ласкать пальцами его кожу.

– Город оживет однажды, - Альдо улыбнулся слабо.
– Он всегда восстает из пепла, словно сказочный феникс. Но уже без нас. Идем, дорогая моя. Нам нужно спешить.

* * *

Выбираться на остров Нищих решили вечером следующего дня. Город бурлил, и можно было пока не опасаться, что они привлекут излишнее внимание. Городская стража была занята беспорядками на улице и оставила мосты и каналы. Кому, здраво рассуждали они, может понадобиться перебираться в такое время на проклятый выжженный остров? С другой стороны следовало поспешить. Еще пара дней, и всю Сидонью охватит пламя, в фигуральном, а то и в буквальном смысле.

Обернувшись людьми они оделись. В мужском платье, на котором настоял Альдо, Дженевре было неудобно. Рейтузы обтягивали ногу куда плотнее чулка, а куртка была короткой и едва доходила до середины бедра, так что, кажется, все было напоказ. Однако за эти неприятные ощущения Дженевра сполна была вознаграждена горящим взглядом Альдо.

– Ты должна так одеваться чаще, - выдохнул он, целуя жену, и ловко спрятал косу под берет.
– Идем. И не отставай, в городе сейчас слишком опасно.

Дженевра и сама жалась к нему, испуганная тем, как изменилась за считанные дни привычная и, казалось, до последнего камня знакомая Сидонья. Словно в конце карнавала слетели маски, и настоящее лицо твоего партнера по танцам оказалось исключительно уродливым. В городе плохо пахло: гарью, болезнью и нечистотами, и решение уехать было единственно верным.

Мост на остров Нищих оказался разрушен, его концы, как гнилые, обгоревшие зубы торчали вверх. К счастью копатель, которого Альдо нанял, дав скромный задаток и пообещав щедрую плату, где-то раздобыл лодку. Дженевра боялась, что мужчина не придет, сбежит с деньгами, решив что скромная синица в руке лучше раззолоченного журавля в небе. Альдо покачал головой: «Копатель побоится обманывать мага», и оказался прав.

Дженевра забралась в лодку, села на носу, вцепившись в влажные, тронутые плесенью борта, и они отчалили, чтобы спустя несколько минут пристать к знакомому галечному берегу. Руины замка были теперь еще больше разрушены, и камень хранил следы свежего пожара.

– Нам нужно туда, - Альдо указал на нагромождение скал чуть левее.
– Лодку спрячем, уйдем на ней обратно.

Кладбищем был теперь весь остров, его следовало бы переименовать в остров Мертвецов. Пусть тел и не было, но их присутствие ощущалось физически. Здесь сам воздух был мертв и тяжел, им неприятно было дышать. Впервые Дженевре пришло в голову, что у смерти есть своя особая аура, атмосфера, отравляющая все живое. С острова хотелось уйти как можно скорее.

– Это здесь, - Альдо указал на развалины часовни или склепа. Две стены обвалились, третья угрожающе накренилась. В полу чернел зев, путь в Бездну.

Дженевра сжала руку мужа.

– Там опасно?

– Нет, не думаю, - покачал головой Альдо. Она еще недостаточно хорошо его знала, чтобы казать, соврал или нет.
– Придется спуститься на пару ярусов. Там темно и дурно пахнет, вот и все неприятности.

Дженевра заглянула в темноту и невольно отступила. Альдо с улыбкой коснулся ее щеки.

– Жди здесь. Если кто-то появится — свисти.

Свисток был теплый и гладкий наощупь. Дженевра сжала его в руке, словно это было ее единственное спасение. Альдо с копателем спустились в могильник, а она прислонилась к той стене, что выглядела наиболее надежной, и приготовилась ждать.

Время тянулось медленно. Сперва опустились сумерки, за тем совсем стемнело, и Дженевра зажгла волшебные огни. Их нелегко было разглядеть с воды и уж тем более с другого берега. От реки поднялся густой туман, и в нем чудилось что-то: то огни, то фигуры. Потом один из этих «призрачных» огней стал ярче, отчетливее, и из тумана выступила Джованна.

Она была бледна даже в неверном свете факела. Дешевое платье сидело на округлившейся с годами фигуре плохо, оно осталось с тех времен, когда семья Карни, зарабатывая горсть медяков, ютилась на чердаке. Только цветы на груди пылали ярко, и так же ярко — и жутко — горели глаза. Дженевра была рада, что сестра выжила. Она просто не хотела с ней больше встречаться, никогда.

– Значит, - задумчиво проговорила Джованна, - золото здесь.

– Золото?
– опешила Дженевра.
– Золото?!

На уме у сестры были как всегда одни только деньги.

– Сокровища королей Селенду.

Джованна была одержима этим мифическим сокровищем, что по-настоящему пугало.

– Я его не нашла. Джузеппе, бедолага, тоже. Он умер, слышала? А остальные сгинули в катакомбах. Следовательно, оно у тебя, дорогая сестра. Видать правду говорят: боги любят праведников.

На ум пришла фраза, вычитанная когда-то давно. «В его безумии есть своя логика». Воистину, есть, но она точно так же безумна.

– У меня нет золота, - покачала головой Дженевра.
– Я вообще не думаю, что оно существует. Это сказка, Джованна, миф. Одна из сидонских легенд, которую скармливают чужакам.

Но Джованну было не переубедить. Она не слышала голос разума, смысл для нее имело только золото. С криком «Отдай!» она бросилась на сестру. Все произошло так быстро, что Дженевра не успела дунуть в свисток и позвать на помощь. Сестры сцепились, упали и покатились по сырым камням, кусаясь и царапаясь, дергая друг друга за волосы. Одной придавала сил жажда наживы, другой — страх и желание жить. Щипки и удары становились все большее, а слова — все злее. Не одна только Джованна знала грубую площадную брань. Потом вдруг руки сомкнулись на шее Дженевры, в глазах потемнело. Воздуха не хватало, вдохнуть было невозможно, и кровь стучала в ушах, точно отбивала минуты до смерти. Дженевра выставила руки, защищаясь, и уперлась в грудь сестры, кончиками пальцев ощущая шероховатость татуировки. Почти машинально, не думая Дженевра вложила немного силы, и цветы вдруг вспыхнули и ожили. Лепестки сминались под пальцами, а гибкие колючие стебли, она знала, опутали сердце Джованны. Сестра закричала. Ее собственные руки разжались, и Дженевра сделала вдох.

– Хватит! Прекрати!
– Дженевра оказалась вдруг в крепких объятьях.

Она уронила руки вдоль тела, глядя не мигая на свою сестру. Джованна упала, растирая грудь, смахивая с нее последние лепестки, глядя расширенными от чистого ужаса глазами.

– Мы… - горло Дженевры саднило, слова давались с трудом.
– Мы… никогда больше… не… увидимся…

Она обернулась через плечо на Альдо. Он стоял, держа в руке череп с длинными черными волосами. Это стало последней каплей. В глазах опять потемнело, и Дженевра потеряла сознание.

* * *

Кем была для него Вероника? Возлюбленной? Врагом? Злым роком? Альдо не знал. Растирая в порошок ее зубы — жемчужины — Альдо пытался понять это. Не определившись с этим, нельзя было приступать к портрету.

На постели шевельнулась Дженевра, села, обхватив себя руками, точно пытаясь от чего-то укрыться. Она дрожала.

– Ты в порядке?

Дженевра покачала головой.

– Я пыталась убить сестру…

– Но ведь не убила, - улыбнулся Альдо.

– Только потому что ты остановил меня, - Дженевра сглотнула, прижимая ладонь к горлу.