Восход жёлтого полумесяца

Состава преступления как не было, так и нет. Заявительница претензий не имеет, и материалы с лёгкостью можно было бы выбросить прямо в воды Урхающа, но разумеется, для результативной отчётности сгодятся: ведь трудозатраты со стороны напарников были довольно ощутимы, а дело будет закрыто с положительным вердиктом.

— Инспектор!

К тому же, всегда есть вероятность того, что заявитель может пойти на попятную и возомнить себе некомпетентность служащих или дополнительные обстоятельства. Такое тоже, к сожалению, бывает.

— Инспектор!

Оикюрь Орачэме производит, конечно, положительные впечатления, однако ж — попробуй пойми этих женщин! Сегодня — одно, а завтра — диаметрально противоположное, а может ещё и пожаловаться Жутёротафу или кому повыше…

— Инспектор! — озабоченно тянет она и чуть дёргает инспектора за рукав куртки.

— Да-да? — встрепенулся он, возвращаясь к собеседнице.

— Муж сказал, что порошок, который…

— Ах, да, порошок… — вспомнил инспектор. — Да, порошок… Расщепление в нашем работориуме показало, что этот порошок — никакой не аурум, а всего лишь чистящее средство на основе кипрума. Вполне безобидный и легальный состав.

— Как здорово! — воскликнула Оикюрь, и в глазах у неё — искренняя радость. — Значит, я свободна? Ко мне вопросов больше нет?

— Да, разумеется, — с глубоким безразличием отвечает инспектор. — Вы свободны, вопросов к вам больше нет.

Оикюрь Орачэме в очередной раз благодарит напарников, после чего разворачивается и уходит. А они смотрят ей вслед, любуясь красотой молодой привлекательной женщины и её игривой походкой.

— Зря ты тогда не сказал ей о трупе из канала… — мрачно провозглашает Ямтлэи. — Хоть поволновалась бы…

45. Селия, вторая половина дня, набережная Комалак

Не сказать что напарники хорошо разбираются в тактике ведения уличных операций и грамотной расстановке сил в них. Оба имеют довольно поверхностные представления о засадном деле, несмотря на то, что Ямтлэи несколько лет служил дозорным и вообще-то должен знать премудрости уличного боя.

Как-то так получилось, что напарники в этой области дозорного искусства скорее теоретики, однако сейчас ревниво осматривают позиции штурмового дивизиона и даже имеют наглость давать кое-какие советы.

— Вот сюда, — указывает инспектор одному из дозорных, и тот послушно становится рядом.

— Сектор свободен, — говорит Ямтлэи. — А их там внутри столько, что запросто могут улизнуть, — чуть ли не упрекает он капитана, а тот огрызается:

— Не слишком ли жёстко взяли? Всего лишь прыгуны… А, инспектор?

— Нет, не слишком, — самоуверенно отвечает инспектор, на которого возложена роль руководителя операции. — Нельзя упускать ни одного!

— Как скажете… — смиренно говорит капитан.

Приготовления закончены, почти два десятка дозорных окружили ветхое строение на набережной Комалак, и можно начинать.

Момент ответственный и напряжённый.

Все только и ждут отмашки инспектора, но тут синяя облезлая дверь открывается и в проёме возникает до боли знакомая грузноватая и неповоротливая фигура. На мгновение инспектор замирает не в силах поверить собственным глазам, но уже через несколько секунд поднимает вверх руку и делает взмах чуть назад — знак того, что объект не является целью и его не нужно атаковать.

— Инспектор, — растерянно произносит Омжлусо Дюрт, разглядывая направленные на него арбалеты. — Кажется, я не вовремя?..

— Проходи уже! — со злостью шипит инспектор, краснея за Омжлусо, словно за нерадивого родственника или кого-то в этом роде. — Чего встал? — чуть ли не проклинает его инспектор.

Тот спешно и невообразимо проворно просачивается мимо застывших в ожидании дозорных и приближается к инспектору, которого воспринимает как своего, рядом с которым он может чувствовать себя в относительной безопасности.

— Какого Еонле ты тут делаешь? — ожесточённо и вполголоса вопрошает инспектор, а Омжлусо с совершенно невинным лицом отвечает:

— Да так… Прикупал кое-что… В интересах наблюдариума… по службе, так сказать…

— Ну всё, проваливай отсюда! — приказывает инспектор.

Он поднимает руку вверх и резко выкидывает её вперёд, давая команду к началу атаки.

И тут же трое дозорных с предупреждающими криками и арбалетами наперевес врываются в здание. Второй волной за ними следуют ещё четверо во главе с капитаном.

Инспектор выжидает полминуты. Не увидев ретирующихся через окна прыгунов, инспектор призывно кивает Ямтлэи и решительно входит в логово неприятеля.

Длинный тёмный коридор, в котором кого-то, прижав к стене, обыскивают. Знакомая сумрачная комната с тёмно-красным гнетущим интерьером. Внутри — трое захваченных с поличным прыгунов, над ними грозно возвышаются дозорные.

Резкие, отрывистые и злые выражения.

— Инспектор! — с ненавистью в голосе говорит Фожин Куныз. — Это уже слишком!

Один из дозорных тычет арбалетом чуть ли не в лицо Куныза, но тот умудряется сохранять самообладание.

— Ваша навязчивость начинает меня раздражать, — холодно произносит он и почти бесстрашно глядит в ствол арбалета.

Рядом с инспектором появляется Ямтлэи.

— Давно не виделись, — как ни в чём ни бывало, говорит он Кунызу.

— Скажите, что вам нужно — и вымётывайтесь отсюда! — зло отвечает тот.

Инспектор молчит и неспешно, но твёрдо и целеустремлённо проходит мимо Куныза. Приближается к стене за его спиной и тщательно осматривается.

Куныз, разумеется, догадывается о цели изысканий. Он жадно и хищно наблюдает за действиями инспектора в надежде, что всё же ошибается насчёт его осведомлённости.

Куныз даже пытается заговорить, чтобы сбить инспектора с толку, однако тот вдруг вытягивает руку и несколько раз стучит по стене. Почуяв изменение звука, инспектор чуть давит на обнаруженную пустоту, потайная дверца открывается, и взглядам присутствующих предстаёт небольшая ниша.

— Шелпош? — сквозь зубы цедит Куныз.