Восхождение на пустующий трон
Шрифт:
— Остановимся на самом моменте побега «Пандоры» из лап форта, на острове Серранилья, что на юго-западе от Кингстона. — уточнил голубоглазый этой буйной толпе. — Они восприняли меня за старика, торговца, который на пределе своих сил доплыл до острова для сбыта своего скудного товара. За это они и поплатились. Я спокойно прошел в каюту капитана и застал там спящего Мориса, и мы с ним чуть-чуть побеседовали, под дулом моего пистолета. — уточнил молодой капитан, наслаждаясь воодушевленными взглядами. — Разговор вышел продуктивный. Мы с ним обсудили план отплытия и взяли в плен квартирмейстера, человека Палмера, что выполнял роль няньки. Мы чуть побеседовали с этим испанцем, я со всем достопочтением попросил его, чтобы тот бежал под крыло Палмеру и рассказал про все, что увидел: про это «ограбление», про кражу его сына, и про то, что это совершила
— А Морис как относиться к тому, что его отца вскоре убьют? А может его и самого? Того, пока не поздно? — резонные вопросы озвучил Вейн, чуть опираясь о стену рядом.
— Конфликт поколений на лицо. Уж не больно он жалует своего отца. Он еще ребенок и поэтому нам нужно ускориться с карой. Нужно завершить начатое до того, как Морис «неожиданно» передумает. Он вместе со своими людьми сейчас здесь. Если я возьму его в оборот, то смогу промыть его сознание.
— Сколько ему? — будто бы тебя, Марк, заботит этот вопрос, но да ладно.
— Не больше двадцати. — чуть задумался капитан. — Точно младше моего.
— Ты хочешь положиться на ребенка в этом деле? — отозвался с легким перегаром Джек. — Пацан и пороха не нюхал, и женской груди не держал.
— Напоминаю, мне только-только двадцать три стукнет. — бесспорным фактом воспользовался брюнет, готовясь отбиваться.
— Не сравнивай мышь с котом. — пробасил Тич, посматривая на слишком уверенного в себе человека. — Люди все разные, и неизвестно каким образом отреагирует этот ребенок.
— Предлагаешь его не трогать вовсе?
— Как раз нет. Создай из него обозленного на своего отца солдата, если потребуется — сломай его. — окончательно улетучилось то беззаботное настроение в комнате.
— Я тебя понял, Тич. — лишь согласился капитан «Пандоры» с мыслью своего старшего товарища, пусть и собираясь поступить по-своему.
Чуть ослабло пламя энтузиазма в пиратах, но сохранившийся огонь стал благодатью для них в этот темный час. Удивительно, но слова Георга Первого смогли принести радость выходцам его страны, тем самым людям, что так яро отстаивали свою независимость, высказывая ненависть ко всем власть имущим.
— По возможности выясни еще больше про Палмера старшего. — проговорил Хорниголд, чуть поглаживая себя по плечу, скрестив руки перед собой.
— На кой черт? Мы и так достаточно знаем о нем. О его скверном характере и наличии проблем в общении с сыном.
— В этих играх не бывает ненужной информации, Эдвард. Чем больше струн нащупать сможем, тем красивее мелодию сыграем.
— Удивительно, но мы все признаем сейчас в Дэвиде Палмере противника, что превосходит нас. — удивляясь собственным словам, произнес Вейн.
«Так оно и есть. Имея за спиной испанскую армию, он всегда будет на голову выше нас.» — пронеслось в головах у пары пиратов.
— А сейчас-то, что мы делать будем? — проговорил Ричард, о чем-то задумавшись.
— Определяться с дальнейшими нашими шагами. Нельзя останавливать на половине, нужно довершить начатое еще десять месяцев назад. А для того чтобы думалось легче предлагаю пойти в нашу замечательную таверну и хорошенько набить животы.
Эдвард вместе со своими воодушевленными товарищами и с радостным от всего услышанного Реем на плече вышел из своего кабинета и направился в сторону той самой таверны. Солнце вот-вот коснется своим диском горизонта, освобождая царство для своей сестры. Воздух начал стремительно остывать, пугая людей холодной ночью. Незабываемое чувство, которое уже стало обыденностью для всех пиратов и моряков в Вест-Индии, может заворожить любого человека, который впервые побывал здесь. Заставить его созерцать великолепие засыпающей природы на долгие часы, вплоть до наступления сумерек. Легкий прохладный бриз соленого моря может и оставит после себя единицы не заинтересованных сердец, но закат, этот золотистый и одновременно багровый закат, поразит даже самое каменное сердце, растапливая многолетний лед на душе. Ведь что-то и правда было волшебного в этом закате, в этот момент захода солнца пробуждалось что-то в душе, в личности человека. Именно эти эмоции и испытывал Эдвард в первые месяцы своего пребывания на островах Вест-Индии до того, как это закат для него не был омрачен тяжестью
той ответственности, что рухнуло на его плечи вместе с той кровью, в которою он всяк раз окунал свои руки.С возрастом юноша перед нами стал прагматичным и здравомыслящим местами человеком, но даже он себя иногда ловил на этих эмоциях. Спокойствие и полное уединения с самим собой, со своими мыслями, скрепляло его израненную душу, которую он не желала в себе замечать. Как он дальше стал подозревать, его товарищи тоже грешили этим. Но он не мог их упрекнуть в такой простоте, в такой легкости мыслей, которые в юношестве ему казались хуже мечтаний о новой свинье для фермы. В конце концов, Эдвард осознал, что человек по своей тонкой сути естества должен иногда, а может и всегда, брать в расчет свои чувства и переживания. Благодаря этим мыслям юноша вырос в своих же глазах.
До сего момента казалось ему, что он взрослая самодостаточная личность, которой уже некуда расти. Взрослением наш молодой человек считал изменение своих внутренних переживаний и ощущений. Именно такие изменения произошли в юноше, когда он смог пережить тот бой у Ност-Поинта, а ранее и «бойню в Гаване». Каждый человек, что погиб на его глазах оставлял свой след на его душе. Чем ближе был человек, тем глубже был этот след.
«Море всех поменяет в лучшую сторону…» — произнесла когда-то его мать, рассказывая голубоглазому мальчишке легенды о синем-синем море. «Благо матерь моя меня сейчас не видит.» — подумал однажды молодой человек, сидя в кромешной темноте своей каюты с руками, на которых осталась засохшая чужая кровь. «Для этого мира, для людей в этом море было бы лучше, если бы я не рождался. Я понимаю это.» — прошептал он в эту ночь, смотря в свое отражение, что освящено было светом луны. «Если есть победитель, есть и проигравший. Чтобы воплотить свои мечты, я должен сокрушить чужие.» — именно эти слова выскажет молодой человек, на суде Всевышнего, раз за разом повторяя их будучи живым.
Вернемся в настоящее. Эдвард со своими товарищами уже подходит к почти пустой таверне. На втором ярусе таверны, где собственно и находился зал со столиками и местом для танцев, было всего пару человек, по виду с новой лесопилки. В их бородах, волосах и на руках, сплелись опилки, что кололись и мешали, но не им. Важно было лишь то, что смена их закончилась, и они могут отдохнуть и разговориться за чашкой крепкого или же нет, напитка. А на первом ярусе, где стояли кровати и шкафы, для гостей и путешественников, Морис со своими людьми раскладывал вещи, беспокойно озираясь по сторонам. Убираться на корабле они видимо закончили и незамедлительно освободили его для Эдварда и его будущей команды. Джонсон лишь улыбнулся во время того, как поднимался по лестнице со своими товарищами, замечая бегающие фигуры в одном из оконцев этой своеобразной гостиницы.
— Что-то пустынно сегодня. — пробасил Тич, как только поднялся по лестнице немного размахивая своим плащом.
— Все заняты. Сейчас всего-то семь часов, к девяти тут будет не протолкнуться. Джейкоб, бульончика мне сварганишь?!
— Конечно, Эдвард! — с улыбкой ответил Джейкоб, немного неспокойным взглядом осматривая компанию.
— Давай. — юноша вместе со своими товарищами подошел к своему столику. — Сдается мне, что места для всех нас здесь не хватит. Пока постойте. Тич, поможешь? — подошел к столу, прошел его и встал у самого ограждения, к которому и был подставлен стол.
— Конечно. — Тич смекнул, что хочет сделать его коллега, и взялся за другой край.
Эдвард вместе с Тичем подняли стол и немного отошли с ним от ограждения.
— Джек, Марк отодвиньте соседний стол также. Бен, Вейн, возьмите две скамьи и поставьте их к ограждению.
Джек и Марк подняли стол и перенесли его пока немного поодаль от прежнего места. Бен и Вейн схватили скамейки и поставили их на место где стояли эти два стола. Из двух скамеек получилась одна большая, сидя на которой можно было опереться спиной на качественно сделанное деревянное ограждение. Эдвард, Тич, Джек и Вейн повернули столы и поставили их рядом со скамьями и сделали из двух средних столов один огромный, что напоминал стол из трапезной залы Майта. А с другой стороны они поставили оставшиеся свободные скамейки. Теперь-то уж места точно хватит всем. Эдвард забрался в центр этого большого стола со стороны ограждения. Справа от него расположились Джек, Бен и Пол, а справа — Вейн с Джорджем. Напротив Эдварда уселся Тич, справа от него — Мери и Ричард, а слева — Марк и Чарльз.