Восхождение на пустующий трон
Шрифт:
— Так точно капитан! — громко и четко проговорил Морис, что выпрямился в мгновение ока и отсалютовав своему генералу.
— Не кричи ты, я не люблю этого ярого обращения, поспокойнее. — и вновь легкий зевок.
— Понял. — быстро спустился с мостика новоиспеченный матрос, созывая всех парней с верхней палубы, и вместе с ними спустился в трюм.
Эдвард развернулся к морю, медленно вдохнул чуть холодный, но такой приятный воздух, и стал спускаться с мостика. Он не сразу пошел к люку, ведущему в трюм, для начала решил позвать с собой своего обиженного товарища. Юноша раскрыл двери своей каюты и уставил взгляд на Рея, который все это время расхаживал по столешнице.
— Эй! — Рей повернул голову и грозно, недоверчиво посмотрел на Эдварда. —
В моменте он уже восседал на плече своего хозяина и фыркал.
— Вот и замечательно. — и спустился капитан со своим помощником в трюм, в тот самый трюм, который он не обхаживал почти целый год.
Эдвард Джонсон удостоил своим появлением свой трюм и чуть полюбовался старыми отметинами на балках. Скользнула украшенная кисть по старым ранам этого судна. В мыслях проносились образы множества гуляний и ярых обсуждений. С тяжестью на сердце капитан глубоко выдохнул и, наконец, направился с новыми силами и желаниями в столовую. Все тот же вид: все те же огромные два стола, что поставлены друг к дружке, все тот же Эвен в чуть грязном фартуке и уставшей миной и все то же свободное место вокруг самых черствых и злых людей в этом море. Правда люди уже не те. И расположились рядом с этим свободным местом офицеры пиратского судна, напротив свободного пространства пытался усидеть Морис, ожидая чего-то непревзойденного.
Гробовая тишина, что разрушалась всяк раз как касались капитанские сапоги деревянного пола. Обходя новые лица, юноша подметил для себя с десяток человек, что посмели смотреть на него с презрением, чуть ли не вороча нос.
— Всем вечер добрый. — прозвучал суровый молодой голос человека, что смог удобно расположиться между Дюком и Ламаром. — Рей, попрошу. — пернатому долго объяснять не надо. И напряглись крылья суровые, и подняли тушу не маленькую в воздух, и умудрился он зацепиться за подсвечник в стене рядом со своим любимым членом экипажа, Эвеном. — Всем известно кто я? — прогудело сомнительное «Да», но тот десяток так и не отозвался.
— Знать-то, знаем. Вот только, чем вы заслужили верность таких способных людей? — то ли на Дюка и Ламара намекал кареглазый загорелый шатен, то ли на капитанскую свиту.
— Морис, будь добр, освободи место…
— Габриэль Шарп.
— Освободи место для мистера Шарпа. — и послушал Палмер своего капитана, не смея ему перечить, и встал рядом с Эвеном, у которого открывался лучший вид на дальнейшее представление. — Присаживайся.
— Наконец, хоть поговорим. — и странным образом уселись рядом с ним еще двое подозрительных, а сзади образовалась толпа из семи человек.
— На счет чего поговорить хочешь? — догадался уже Эдвард к чему все движется, но продолжал тянуть кота за хвост.
— Мне интересно, хотя не только мне. — чуть повернулся Шарп, питаясь силой от своей поддержки. — Почему нами управляет ребенок? Тебе двадцать с лишним, а гонора на все сорок. — решился высказаться Габриэль, внимательно следя за лицом капитана.
— Что именно ты хочешь?
— Почему я не могу быть капитаном этого прекрасного судна? Я бы с радостью бы бороздил это море на этом прекрасном кораблей и приводил бы к себе в каюту красавицу Мери Рид, для «разговоров». — полностью улетучилось то настроение, что лелеяло душу.
Еще чуть-чуть и взорвутся два офицера рядом со своим генералом, но остановил их лишь один его суровый взгляд. Морис чуть запереживал, а Эвен рядом с ним лишь спокойно зевал, смотря на эти бессмысленные потуги котенка укусить льва. Остальные пятьдесят человек навострили уши и начали наблюдать.
— Давай так. — и поставил капитан правую руку на стол, упираясь локтем в стол и чуть раскрывая кисть. — Поборешь меня на руках — звание капитана твое. — спокойным тоном произнес юноша, что ни капли не беспокоился.
— Раз вы так хотите, капитан, не могу
отказать. — и вцепился своей рукой Габриэль в кисть голубоглазого юноши. — Адам, подсобишь? — названный из группы поддержки чуть привставал и положил свои руки на сцепленные кисти мужчин, что борются за первенство.— На счет три начинаем. — и раздался сухой голос шатена, что сдерживал натиск обоих. — Раз! — набухли вены на обеих руках. — Два! — чуть хрустнули костяшки Шарпа. — Три!
Мгновение. Юноша не стал сдерживаться и жалеть бунтовщика, привставал, обрушил весь свой вес на правую руку, а левой умудрился сделать подсечку для оппонента, уводя его локоть наверх. Кисть вниз, плечо наверх — исход очевиден. И ломается рука Шарпа, хрустя будто старый топор, доживающий последний свой день. И вот-вот взвоет от боли бунтовщик, как юноша хватается за головы его людей, что сидели рядом с ним, и обрушивает их. И ломаются носы о трапезный стол этих невеж. Тут же откинули себя от стола и рухнули на спины. Джонсон, словно кошка, уперся руками за столешницу со стороны своего противника и рванул к Габриэлю выставляя колено вперед. Вместе рухнули на пол бунтовщик и капитан. Джонсон тут же вскочил на ноги, умудрившись еще и наступить на мучающегося Шарпа, и сразу же подскочил к семерке.
Легким движением руки юноша локтем оглушил одного, заставив его упасть на колено, второму прошелся сапогом грудине, сбивая его с ног. Вернулся к первому, пару ударов, что подправят его глаза, и завершающий коленом, уложил его спать. Второй все еще не отошел, ну и черт с ним. Третий, четвертый и пятый встретили капитана в подобии боевой стойки. Вот и стало поинтереснее. Бросился пятый выстрелив своим кулаком в капитана. Легкий уход от удара — кулак пронизывает воздух, издавая характерный звук. Капитан ухватился за предплечье, сжал его и вонзил свое колено в ребра противнику. Чуть затрещали кости, чуть захрипел бунтовщик и рухнул на колени. Тут же бросился четвертый, захватил капитана, охватив его торс, и упрятал свою голову под его подмышку. И полетел в эту кучу и третий занося свой кулак.
Ни секунды замешательства. Джонсон обрушил острый локоть в спину четвертого, тот зашипел и рухнул на одно колено, хватая холодный воздух своим ртом. Эдвард немного развернулся, схватил за предплечье третьего, начал разворачиваться, и позволили силы ему швырнуть семидесяти килограммного мужика, словно игрушку, в деревянную опору трюма. Расплескалось тело на ней, и рухнуло оно вниз, неистово шипя. Четвертый и пятый не остались без внимания. И резким движением поднял свою ногу Эдвард, ударяя по челюсти четвертом, и сокрушил ее вниз, прижимая пятого к полу. Остались еще двое.
Немедля ни секунды, капитан оказался между этими двумя, что по-видимому уже и оставили идею бунта, но юношу уже не остановить. Одного одарил ударом ноги в голень, сминая ее, второму же ударил кулаком чуть ниже пупка. Рухнули на землю оба с той мыслью, что все закончилось, но капитан хотел чуть было проучить. И схватили крепкие мужские руки новобранцев за шею, и стали сокрушать их об пол. После седьмого раза капитан подумал, что достаточно, и в завершении беседы одарил их ударами своего локтя, что проводят их в сонное царство.
— Давно я так не танцевал. — поднялся юноша на ноги, оголяя одну из шпаг. — Вроде как я выиграл. — подойдя к Габриэлю, проговорил молодой человек, остановив свой клинок за пару сантиметров от его лица.
— Это, мать твою не честно было. — промычал Шарп лелея свое сломанное плечо, под мычание побитых.
— Придурок, мы пираты. Честность и отвага у других. — издевательски покрутил острием около его лица. — Те битвы, что я прошел, ты бы счел Адом. — полумрак скрывал часть лицо жестокого юнца от взора проигравшего. — Обращаюсь ко всем. — еще громче проговорил капитан. — Я вам не Ламар и Дюк. Я сильнейший не только здесь, но и на всем севере! Пусть я молод, но душа моя не дрогнет каждого из вас задушить, коль будите мне перечить и мешать. А если посвятите мне души свои, то подарю я вам ту жизнь, о которой вы мечтаете!