Восхождение на пустующий трон

— Капитан, корабль наш! — прокричал Ламар, сотрясая воздух вокруг себя.

И загудели пираты чудовищным воем, празднуя среди убитых. Морис наблюдал за битвой двух капитанов со стороны, но как только услышал те самые желанные слова, что звучали для одних, как победная баллада, а для других — приговор, расслабился, наконец.

— Вот и все. — серьезно начал победивший. — Теперь вы, ублюдки, больше не сможете кормиться на моем острове! Тебе понятно, падаль? — в этот момент Эдвард слегка усилил давление, что создавал своей ногой.

— Да? — с некой эксцентричностью произнес Бартон будто бы, не чувствуя ноги противника на своей груди. — Тебе подарили второй шанс, даже позаботились о твоем выживании, а ты, твою мать, решился вновь оголить свои маленькие зубки?! — это не злость, это чистый страх и… Непонимание? Удивительно. — Что вы, что «Паруса», что «Мантикора» падут перед нами! Но ты все же решился выкрасть Мориса. — вцепились острые пальцы в черный сапог. — У тебя хватило смелости.

— Так значит, беспокоитесь о нем? Глянь-ка. — капитан кивнул головой в сторону своего штурмана, что, сжимая в руках шпагу, стоял и молча наблюдал за представлением.

— Морис? — со страхом в голосе произнес Джон, что умудрился не увидеть эту рыжую макушку в битве.

И стоял перед Бартоном мужчина, что за эти недели сумел возмужать сильнее, чем за прошлые двадцать лет. Стоял и не трясся перед ним. Вечно боязливый юнец преобразился в молодого пирата: темно-коричневые сапоги, серые плотные штаны, белоснежная, словно снег, рубаха и черный жилет из шкуры кабана. Такая уверенная хватка и стойка… Как Эдвард Джонсон сумел превратить его в совершенного другого человека за эти недели? Родной отец не смог, а он… Морис, ты бы стал великолепным приемником своего отца, принцем его империи… Но выбрал другую сторону…

— Вот ваш Морис. — Джонсон приблизил свою морду к Бартеру. — Как видишь из двух зол он выбрал меня.

— Как… — проигравший от увиденного не смог продолжить свою мысль.

— Скажи мне одно. — продолжил капитан «Пандоры», вновь расправив свою спину. — Где Дэвид? — и поднес к горлу острие своего клинка.

— Пришла беда откуда не ждали. — чуть слышно произнес Джон. — Вы его убьете? — спросил он, посмотрев сначала на Эдварда, а потом на Мориса.

— Да. — ответил на этот раз Палмер. — Так что давай, дядюшка Джон, колись. — согнул ноги в коленях и нагнулся к своему бывшему товарищу.

— Он не собирается сам отбивать тебя. Он поручил это нам. Твой отец сейчас занят поисками «Сокровищницы». Где остальные я не знаю. Это все. — можно ли было верить ему, пирату? Пирату лучше никогда не верить, но вот загнанной в угол мыши стоит довериться.

— Ясно. — произнес штурман «Пандор». — Спасибо тебе за все те знание, что вложил в меня. — Морис быстро поднес к горлу Джона свою шпагу и провел ею, не давая ни себе, ни ему осознать, что творит. Чуть помедлил бы — не смог бы казнить своего некогда товарища.

И схватилась одна рука за кисть юнца, а вторая закупорила рану. Хрипение, горечь в глазах — тяжелые секунды прощания для обоих. Черная рубаха Джона начала наливаться кровью его, руки ослабли и охладели, а голова его с закрытыми глазами, наконец, плавно опустилась на мостик благодаря Палмеру младшему.

— Вот и выяснили. — произнес капитан и убрал ногу с трупа.

— Да, все. — Морис убрал свою шпагу в ножны и поднялся, не смея стирать кровь со своих рук.

— Все на «Пандору»! — прокричал юноша и направился в сторону своего корабля.

Морис пару секунд постоял и пошел следом за своим учителем. Через несколько минут вся команда вновь стояла на «Пандоре», а на мостике, как и всегда, стоял молодой капитан со своим квартирмейстером и штурманом.

— Убрать кошки! Заряжай! Огонь! — прокричал капитан.

Прогремел каскад выстрелов и фрегат «Бриллиантовых шпаг» направился к Посейдону, сокрушая воздух треском дерева и запахом гари.

— Полпаруса! — еще раз прокричал Эдвард и «Пандора» вновь начала набирать скорость.

И направились они вновь на Майт. Джонсон заметил, что Палмер заметно притих, и решился завести с ним разговор.

— Все в порядке?

— Совру, если скажу: «Да». — обхватил свою голову мальчишка и устремил взгляд свой на учителя. — Было очень страшно.

— Как и всем в первый раз. Спасибо тебе.

— Да перестань. — отмахнулся юноша от благодарностей, за первое свое убийство. — Я будто бы теперь другой. — опуская руки проговорил юноша.

— Более отстраненный от всего? Будто бы наблюдаешь за самим собой со стороны?

— Да, словно и не я это был.

— Послушай, не смей обманываться этим чувством. Всегда себе повторяй, что это ты убил, что это ты забрал их души. Иначе станешь чудовищем.

— Я буду помнить, что сотворил.

— А что на счет Джона? Что ты чувствуешь?

— Пустоту. — минуту погодя ответил юноша. — Горечь в горле, жжение в сердце и боль в глазах. Больше ничего. — уперлись пальцы юноши в его переносицу. — Я никогда не смел себе представить, что увижу смерть человека так близко… Что сам ее нанесу, но…

— Коль хочешь силы, будь готов так поступить.

— Чтобы изменить мир, чтобы снизить количество напрасных смертей, мне нужно убивать? — в ответ получил мальчишка лишь легкий кивок. — А как мне не потерять себя? Остаться собой?

— Я не знаю. — честно ответил капитан, слегка повернув голову к ученику. — Каждый убитый забирает частичку души твоей. Нам всем в конце этого пути придется столкнуться с правдой. Мы уже не те. Не те люди, которых любила когда-то мать, не те люди, которых когда-то воспитывал отец, не те люди, которые уплыли сюда давным-давно.

— Остается лишь принять себя после всех тех перемен. — в разговор вошел Чарльз. — Только так мы способны жить.

— Все паруса! — неожиданно прокричал Джонсон. — Вернемся на Майт, к людям, что никогда не будут терзаться нашими тяжбами. Хоть на один день, стать бы таким.

[1] Акулы могут демонстрировать и игривое поведение. Например, Атлантическую сельдевую акулу неоднократно наблюдали преследующей другую особь с куском водорослей в зубах.

[2] Дэвид Палмер на данный момент введет военные действия на три фронта: «Черный череп», «Бордовые паруса», «Золотая мантикора». К проблемам, что связанны с ними подключается нетерпеливый испанский бюрократический аппарат. Дэвид обязан предоставлять испанцам определенные результаты, ведь они дали ему свободу действий. А за год толком ничего и не изменилось.