Восхождение

Где-то там, в далеком 2024 году, осталась моя прежняя жизнь. Стала ли она еще дальше из-за моих действий, меняющих историю? Насколько сильно я уже изменил будущее? И главное, удастся ли предотвратить катастрофу войны, или, по крайней мере, уменьшить её последствия?

Я вернулся к столу и придвинул к себе календарь. Через неделю поездка в Нижний Новгород для инспекции танкового производства. Затем экспедиция в Поволжье с Архангельским для разведки новых месторождений.

А после… После предстояло создать самое амбициозное предприятие, комбинат синтетического каучука, которому предстояло обеспечить стратегическую независимость страны от импорта критически важного материала.

Я улыбнулся своим мыслям. История менялась, и я был ее активным участником. Не пассивным наблюдателем, а творцом новой реальности.

С этими мыслями я погрузился в работу над новым проектом, планом развития нефтехимической промышленности СССР на ближайшую пятилетку. Документом, который должен лечь на стол Сталину и определить техническое развитие страны на десятилетия вперед.

Глава 21 По следам нефтяных жил

Майское утро выдалось прохладным и пасмурным.

Косые струи дождя барабанили по окнам просторного кабинета в здании Наркомата тяжелой промышленности, где пока что размещалась штаб-квартира «Союзнефти». Непогода словно бросала вызов нашим амбициозным планам, но ничто уже не могло остановить запущенный механизм.

Андрей Дмитриевич Архангельский склонился над огромной геологической картой Поволжья и Предуралья, разложенной на дубовом столе. Молодой геолог, несмотря на возраст, уже заслужил репутацию одного из самых талантливых и перспективных специалистов в стране. Его способность быстро схватывать новые идеи и смелость в выдвижении гипотез ценились мной особенно высоко.

— Леонид Иванович, маршрут экспедиции согласован, — Архангельский обвел карандашом район в центральной Башкирии. — Сначала двигаемся через Уфу к Ишимбаю, потом на восток к Туймазам, затем делаем крюк на юг к Шкапово. Основные станции погрузки-разгрузки оборудования отмечены красным.

Я внимательно изучил отмеченный маршрут. Выбранный путь пролегал через точки, где в моей прежней реальности будут открыты крупнейшие месторождения «Второго Баку».

Но Архангельскому и остальным членам экспедиции я не мог объяснить, откуда черпаю уверенность в успехе поисков. Требовалось найти правдоподобное объяснение моей «геологической интуиции».

— Маршрут верный, — кивнул я, делая пометки на полях карты. — Но давайте добавим еще одну точку, восточнее Туймазов. Здесь, — карандаш коснулся небольшого участка, который на карте выглядел ничем не примечательным.

— Но это же… — Архангельский озадаченно почесал затылок. — С точки зрения классической геологии там маловероятно наличие значительных запасов. Рельеф не соответствует.

— Доверьтесь мне, Андрей Дмитриевич, — я улыбнулся, глядя на замешательство молодого ученого. — Иногда нужно отходить от привычных представлений. Тектонические разломы в этом районе создают уникальную структуру для накопления нефти. Просто это не видно по поверхностным признакам.

Архангельский с сомнением посмотрел на карту, но спорить не стал. За время нашей совместной работы он привык к тому, что мои предсказания, какими бы странными они ни казались поначалу, впоследствии оказывались точными.

Дверь кабинета открылась, и вошел Алексей Григорьевич Мышкин, начальник службы безопасности «Союзнефти». Его каменное лицо, как всегда, не выражало никаких эмоций, только в глазах читалась настороженность.

— Леонид Иванович, отчет по безопасности экспедиции готов, — он положил на стол тонкую папку с грифом «Совершенно секретно». — Район проведения работ относительно спокойный. Местные органы ОГПУ предупреждены и окажут содействие. Однако имеются данные о возможном интересе иностранных разведок к нашим геологическим изысканиям.

— Конкретные угрозы? — я раскрыл папку, просматривая аккуратно отпечатанные страницы.

— Замечены контакты представителей «Ройял Датч Шелл» с местными жителями в районе Ишимбая. Предположительно, собирают информацию о нефтепроявлениях. Кроме того, зафиксирована активность агентов польской разведки в Уфе.

— Промышленный шпионаж, — задумчиво произнес я. — Наши успехи в Ромашкино не остались незамеченными. Теперь иностранные нефтяные компании пытаются понять масштаб открытий.

— Предлагаю усилить охрану экспедиции, — Мышкин раскрыл схему организации безопасности. — Выделим группу сопровождения под видом технического персонала. Пятеро проверенных сотрудников из моего отдела. Все с боевым опытом.

Я кивнул, соглашаясь с предложением. В условиях обостряющейся международной обстановки и растущего значения нефти как стратегического ресурса любая утечка информации могла иметь серьезные последствия.

— Согласен. Но инструктируйте людей действовать максимально незаметно. Не хочу, чтобы наша экспедиция выглядела как военная операция.

Мышкин молча кивнул и удалился. Его место у стола занял новый посетитель. Профессор Лаврентьев, седовласый геолог старой школы, начинавший карьеру еще при царе. Несмотря на возраст, он сохранял ясность ума и энциклопедические знания в области геологии.

— Леонид Иванович, я принес те материалы по нетрадиционным методам поиска полезных ископаемых, которые вы просили, — профессор достал из потрепанного портфеля несколько книг и старинных журналов. — Весьма любопытно, что вы заинтересовались лозоходством. В академических кругах сейчас это считается почти шарлатанством.

— Но не всегда так было, не правда ли? — я взял в руки выцветший журнал «Горное дело» 1908 года издания.

— О, конечно! До революции этот метод широко применялся. Особенно немецкими и шведскими горными инженерами, — Лаврентьев оживился, явно довольный возможностью поговорить о старых методах. — Лозоходцы использовали раздвоенные ветки орешника или ивы. Держали их перед собой определенным образом, и при прохождении над водоносными или нефтеносными пластами лоза начинала двигаться, указывая на месторождение.

— И насколько точными бывают такие указания? — поинтересовался я, хотя уже знал ответ.

— В умелых руках весьма точными! — профессор понизил голос до полушепота. — На Апшероне был знаменитый лозоходец Мехти, так он находил нефть с точностью до нескольких метров. Говорят, сам Нобель пользовался его услугами при закладке новых скважин.

Именно такое объяснение мне и требовалось. Лозоходство достаточно старый и окутанный мистикой метод, чтобы объяснить мою «интуицию» при поиске нефти.

Конечно, настоящей причиной были знания из будущего, но такое объяснение звучало бы слишком фантастично даже для самых прогрессивных ученых.

— А вы сами пробовали этот метод, профессор? — спросил я, перелистывая страницы журнала с иллюстрациями лозоходцев.

— Признаться, пытался в молодости, — Лаврентьев смущенно кашлянул. — Но особого таланта не проявил. Здесь нужна особая чувствительность, почти экстрасенсорная. У одних получается, у других нет. Некоторые утверждают, что дело в особых магнитных или электрических свойствах организма.