Восхождение

Профессор на мгновение замер, затем с сожалением покачал головой:

— Увы, Леонид Иванович, годы берут свое. Для полевых исследований в таких условиях нужны молодые силы. Но я подготовлю подробнейшие инструкции и обучу ваших специалистов новым методикам.

Перед самым уходом Величковский остановился в дверях:

— Леонид Иванович, позвольте личный вопрос. Что вы будете делать, если действительно найдете нефть в Маньчжурии?

Я задумался. Действительно, что дальше? Даже если мы подтвердим существование Дацинского месторождения, его разработка в текущих геополитических условиях невозможна.

— Знание само по себе сила, Николай Александрович, — наконец ответил я. — Информация о наличии крупного месторождения нефти в Маньчжурии изменит стратегический баланс в регионе. Даже если мы не сможем немедленно приступить к разработке.

Величковский внимательно посмотрел на меня поверх очков:

— Вы удивительный человек, Леонид Иванович. Иногда мне кажется, что вы смотрите на мир совсем иначе, чем все мы. Словно видите на много шагов вперед…

За день до отъезда состоялось мое прощание с ключевыми сотрудниками «Союзнефти» и других моих предприятий. Совещание проходило в небольшом конференц-зале наркомата тяжелой промышленности.

Котов, Сорокин, Воробьев, Ипатьев, Губкин, Протасов, Руднев, Звонарев, Рихтер, Загорская и многие другие руководители региональных подразделений, все ждали инструкций на период моего отсутствия. Особенно обеспокоен выглядел Головачев, привыкший к постоянному руководству с моей стороны.

— Товарищи, — начал я, обводя взглядом присутствующих, — на время моего отсутствия оперативное руководство возлагается на коллегию в составе товарищей Величковского, Котова, Сорокина, Губкина, Ипатьева и Воробьева. Основные направления работы остаются неизменными.

Я разложил на столе несколько папок с документами:

— Здесь детальные инструкции по каждому направлению. Особый приоритет развитие «Второго Баку». Разведка, бурение, обустройство промыслов. Ни на день не останавливать работы, несмотря на любые трудности.

Рихтер спросил:

— А что с программой модернизации нефтепереработки, Леонид Иванович? Нарком запрашивает ускорение пуска Ново-Бакинского завода.

— График остается в силе, — подтвердил я. — Модернизация должна завершиться к первому октября. Особое внимание оборудованию для производства высокооктанового авиационного бензина. Это государственный приоритет.

Сорокин, молодой инженер с большим будущим, поднял руку:

— По вопросу каталитического крекинга. Вороножский модифицировал катализатор, эффективность возросла на тридцать процентов. Но требуется ваше решение о масштабировании производства.

— Действуйте согласно протоколу, — распорядился я. — Если лабораторные испытания подтверждают эффективность, немедленно переходите к промышленному производству. Не ждите моего возвращения для принятия стандартных решений.

Головачев нервно барабанил пальцами по столу:

— Леонид Иванович, а как быть с корреспонденцией? Ежедневно приходят десятки писем, требующих вашего личного внимания. Особенно от Орджоникидзе и других наркоматов.

— Все текущие вопросы решает коллегия, — повторил я. — В особо важных случаях обращайтесь напрямую к наркому. Он в курсе ситуации и санкционирует решения в мое отсутствие.

Когда официальная часть совещания завершилась, я задержал Котова и Сорокина для конфиденциального разговора:

— Еще одно, товарищи. Возможно, в мое отсутствие активизируются конкуренты. — Я многозначительно посмотрел на них. — Усильте бдительность. Особенно на заводах и на новых месторождениях.

Сорокин понимающе кивнул:

— Мышкин предупредил нас. Дополнительная охрана уже направлена на ключевые объекты.

— И последнее, — я понизил голос. — В случае чрезвычайной ситуации со мной, если я не вернусь в течение месяца, — Котов и Сорокин встревоженно переглянулись, — действуйте согласно инструкциям в этом конверте.

Я передал Котову запечатанный пакет с подробным планом развития «Союзнефти» и других моих предприятий на ближайшие три года. Документ содержал все мои знания из будущего, которые могли быть применены в текущих условиях.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — поспешил успокоить я встревоженных коллег. — Но предусмотреть необходимо все варианты.

* * *

Последние часы перед отъездом я провел в квартире на Старой площади, просматривая личные вещи и уничтожая черновики записей. Специальные инструменты, включая позолоченную лозу подарок Архангельского, занимали отдельный саквояж.

Тихий стук в дверь прервал мои приготовления. На пороге стоял Мышкин с небольшим чемоданчиком в руках.

— Последние приготовления, Леонид Иванович, — произнес он, проходя в кабинет. — Специальное оборудование от товарища Берзина.

Он раскрыл чемоданчик. Внутри находились предметы, на первый взгляд совершенно обыденные. Портсигар, перочинный нож, фляжка для воды, компас, ремень.

— Все предметы имеют двойное назначение, — объяснил Мышкин. — Портсигар содержит миниатюрную рацию для экстренной связи. Дальность передачи ограничена, но в критической ситуации поможет связаться с нашей агентурой в Харбине.

Он указал на перочинный нож:

— Здесь скрыт мощный яд мгновенного действия. На случай самых неблагоприятных обстоятельств.

— Надеюсь, не пригодится, — заметил я, рассматривая безобидный на вид инструмент.

— Компас особый, — продолжил Мышкин. — Помимо обычной функции, содержит тайник для микросъемки. Фляжка имеет двойное дно для хранения образцов. Ремень скрывает тончайшую стальную проволоку для различных целей.

Я внимательно осмотрел каждый предмет. Мастерство исполнения впечатляло. Даже зная о специальном назначении, невозможно было отличить их от обычных вещей.

— Благодарю, Алексей Григорьевич, — я аккуратно сложил предметы в саквояж. — Но, надеюсь, поездка пройдет без драматических событий.

Мышкин позволил себе редкую улыбку:

— В нашем деле, Леонид Иванович, лучше иметь запасной вариант и не воспользоваться им, чем наоборот.

После ухода Мышкина я завершил сборы и присел на несколько минут в кресло перед дорогой. Странное чувство охватило меня. Я отправлялся в экспедицию, предвидя исторические события. Японскую агрессию в Маньчжурии, которая в моей прежней реальности стала прологом к катастрофе Второй мировой войны.

Сумею ли я изменить ход истории? Или только слегка скорректирую детали, оставив главное неизменным? И главное, каковы будут последствия моего вмешательства?