Воскресили не того

— Сотру тебя в порошок, — прорычал он, — Предателям место в могиле.

— Ты сам всегда повторял: выживает сильнейший, и каждый хочет им быть.

— Возомнил, будто сильнее меня?

— А ты возомнил себя будущим императором? Безродный ублюдок, вот кем ты всегда был. А я — потомственный граф, последний представитель нашего древнего рода — вынужден плестись за тобой в тени.

— Выходит, ты такой же дворцовый пудель, как и они все. А я-то думал, что ты один — достойный. Один видишь во мне что-то, кроме позорной родословной.

— Все мы слепы, дружище.

Кеншин первым бросился в атаку. Мощная рука расслаблена, но в момент удара резко напряглась. Мышцы и вены заиграли, кулак с ужасающей силой устремился в солнечное сплетение.

Внутренний блок рукой, и Глен отбил удар. И тут же сам попытался сделать накладку — сломать ногу Кеншина ударом чуть выше стопы и лишить его равновесия.

Кеншин ушел через разворот и нацелил новый удар в голову. Глен пригнулся, тоже повернулся вокруг своей оси и ударил ногой сбоку. Но Кеншин, казалось, даже не почувствовал этот ужасающий выпад. Его тело непоколебимо как скала, мышцы будто сделаны из железа. И он столько раз ломал это тело, покрытое шрамами, что оно как будто получило иммунитет к боли.

Кеншин ответил боковым ударом рукой прямо по лицу. Глен не успел защититься и отлетел назад с разбитым в кровь носом. Он выплюнул кровь, попавшую в рот, и снова бросился вперед, пытаясь наградить противника целой серией мощных ударов.

Кеншин легко отражал их все, с бешеной скоростью меняя внутренний и внешний блок, подстраиваясь под сыпавшиеся на него со всех сторон атаки.

Наконец, Глен начал уставать, сбил ритм дыхания. Его удары теряли скорость. Кеншин воспользовался слабиной противника и неожиданно сделал подсечку. Как только Глен зашатался, потеряв опору, Кеншин отправил его на пол мощным прямым ударом.

Глен с отчаянным хрипом рухнул на землю, обливаясь кровью. Один глаз он уже не мог открыть. Все лицо было страшно разбито.

Кеншин наклонился к нему и схватил за горло. Глен захрипел еще громче, забрызгивая лицо Кеншина своей кровью. Он с трудом бил по бывшему другу руками и ногами, но Кеншин даже не замечал этого и продолжал душить его. Лицо Кеншина было страшно в эту минуту. На нем играла дьявольская усмешка победителя и садиста. А покрасневшие глаза пронзали бывшего друга насквозь.

Когда Глен уже совсем задыхался, лицо Кеншина вдруг смягчилось. Он быстро заморгал, рука ослабила хватку.

— Что…что такое… — сдавленно пробормотал Кеншин.

Глен сразу понял, в чем дело. Прибор выпал из виска генерала, и его разбуженная личность снова уходила вглубь сознания, уступая место Артему.

Адъютант резким пинком оттолкнул его от себя. И, схватив валявшуюся рядом колбу, изо всей силы разбил ее об голову Кеншина. Тот упал без сознания.

Глава 67. Узник

Артем даже не сразу понял, что пришел в себя. Голова раскалывалась от боли, и перед глазами все плыло. Несколько минут он мучительно пытался сфокусировать взгляд и что-то рассмотреть.

Неужели ослеп?! Совсем темно! По спине пробежал холодок. Только не это! Нет-нет!

Но тут он стал различать какие-то темные очертания предметов. Нет, он не ослеп — просто лежит в темноте. Какое облегчение!

Когда глаза привыкли, Артем смог рассмотреть рядом с собой лавку и горшок сомнительного назначения. Видимо, горе-генерал упал с этой самой лавки и теперь лежал на холодном полу. Его рука чуть не попала в вонючий горшок, и Артем с брезгливым видом поспешил отползти подальше.

Слабость еще долго не позволяла ему подняться на ноги. Пощупав голову, он убедился, что у него две болезненные раны: на виске и затылке. Постепенно он вспомнил, как получил их, и содрогнулся.

А где же этот предатель Глен? Грохнул его по башке и смылся. Вот ублюдок! Хорош друг, нечего сказать.

Артем со стоном кое-как поднялся и, сделав пару шагов, уткнулся в тюремную решетку. Он в западне! В отчаянии парень вжался лицом между стальными прутьями, словно рассчитывал резко похудеть и пролезть на свободу.

— Не трудись, отсюда просто так не выбраться.

Артем вздрогнул и резко обернулся. Он не заметил, что на другой стороне камеры была еще одна решетка — вместо стены. Видимо, за решеткой находилась такая же тюремная камера. Кто-то сидел на полу, привалившись к этой решетке и наблюдал за новым пленником.

— Не думал, что доживу до новой встречи с тобой, Кеншин, — проскрипел надломленный, хриплый голос.

Незнакомец хотел сказать что-то еще, но зашелся таким шумным кашлем, что Артем снова вздрогнул. Видимо, этот человек был стар и болен.

Артем осторожно приблизился к решетке и тоже опустился на пол. Во второй камере было крошечное, решетчатое окно возле самого потолка. Сквозь него прорывался лунный свет, который создавал единственное, слабое освещение.

Из полумрака на него смотрел жуткий старик. Страшно худой и изможденный. Одежда на нем превратилась в грязные лохмотья, бледное лицо заросло густой бородой. На руки и ноги было страшно смотреть — кожа, да кости. Но глаза были живыми и осмысленными. Даже как будто веселыми. И смотрели так пристально, что Артему стало не по себе.

— Мы знакомы? — спросил он.

— Не узнал меня? — усмехнулся пленник, — Еще бы! Я сильно изменился за эти годы. А вот я точно узнаю того, кто убил меня.

— Что?

— Да, Кеншин. Ты думал, что убил мощного колдуна. А на деле: я теперь гнию заживо. Спасибо тебе, конечно, братец. Удружил!

Глава 68. История колдуна

Старый колдун снова зашелся жутким кашлем, и Артем невольно отодвинулся назад, чтобы мокрота не долетела до него.

— Вы, верно, простужены? — вежливо поинтересовался парень, — Здесь ужасный сквозняк.

Колдун с удивлением взглянул на него. Даже кашлять перестал.

— Интересуешься моим здоровьем? — прохрипел он, — Как занятно. Хм, ты вообще как-то изменился, Кеншин. Взгляд у тебя другой. Движения неуклюжие.

Ну, это еще спорный вопрос! Ишь ты, “движения неуклюжие”. Ты как бы тоже не балерина, дед!

Колдун, тем временем, продолжал сверлить его пристальным взглядом воспаленных, влажных глаз, а затем снова заговорил: