Воспарить к небесам

— Я тоже очень и очень люблю тебя, Мими.

— Скоро увидимся.

— Увидимся. До свидания, сладкая.

— Пока, Лори.

Мы разъединились, и я невидящим взглядом уставилась в окно двери пожарного выхода в конце коридора.

Я хотела пригласить Робин на День Благодарения.

Я знала, что это будет слишком рано, возможно, для них обоих.

Так что я не могла пригласить Робин на День Благодарения.

Но это не мешало мне очень-очень этого хотеть.

Затем, внезапно, я обнаружила, что моя рука поднимается, а палец скользит по экрану телефона. Я поднесла его к уху и услышала два сигнала, прежде чем раздалось:

— Привет, детка.

— Привет, — поздоровалась я с Микки и выпалила: — Хочу уехать с тобой.

— Э-э… что?

— Когда угодно, куда угодно и на сколько угодно. Мне все равно. Хочу, чтобы ты знал, что мне хочется уехать с тобой. Хочется взять печенье, сыр и крекеры, и другую еду, которую нам не придется готовить, и можно брать руками, чтобы мы весь день могли оставаться вместе в постели голыми. Хочу уехать, когда угодно, куда угодно, и хочу, чтобы это были только мы с тобой.

— Мне нравится, Эми, нравится то, что ты мне это говоришь, — мягко ответил он. — Но я должен спросить, что стало причиной.

— Брак брата трещит по швам.

— Черт, Эми, — пробормотал он.

— Так что, ты должен знать, что я этого хочу. Пусть не в эти выходные. Или следующие. Никакого давления. Как только сможем. Каждый раз, когда у нас будет возможность. Каждый раз, когда у нас появится день, два или пять. Мне просто нужно, чтобы ты знал, что я хочу этого. Хочу этого с тобой.

— Мы найдем время, дорогая.

— И, — я сглотнула, собираясь с духом, — если у нас все продолжится, я не хочу, чтобы ты хоть на миг об этом забывал, сколько бы недель, месяцев или лет ни прошло, все, что тебе нужно сделать, это сказать мне собрать сумку, и я сделаю это, испытывая счастье, что уезжаю с тобой.

— Это мне тоже нравится, Эми, — тихо сказал он, и его голос звучал так, будто он действительно так думал. Похоже, ему нравилось.

А мне нравилось, как это звучало.

Я закрыла глаза.

— Хорошо.

— Ты в порядке?

Я открыла глаза.

— Мне больно за брата, — сказала я ему. — Но я в порядке.

— Жизнь — отстой. Но если он выберется из плохой ситуации, это будет его первым шагом на пути к обретению счастья.

— Надеюсь.

— Это случится. Не знаю, когда. Но мое счастье поселилось прямо через дорогу.

Я резко втянула воздух.

А Микки продолжал говорить, будто только что не наградил меня чем-то ценным.

— Надо работать, детка. Мне ненавистно, что тебе больно за брата, но я должен идти.

— Ладно, Микки. Я с тобой прощаюсь.

— Поговорим позже.

— Да, дорогой. Пока.

— Пока, детка.

Мы разъединились, и я сделала еще один вдох.

Мое счастье поселилось прямо через дорогу.

Я выдохнула, улыбаясь.

— Бонни и Клайд! — услышала я крики в два голоса.

А затем:

— Я первая сказала!

— А вот и нет!

— Скажи ей, Эллен! Я была первой!

— Я знала еще, когда была открыта буква «Н», мне даже не понадобилась «Д»!

— Тогда надо было говорить, когда открыли «Н»!

— Дамы… — услышала я спокойный голос мистера Деннисона.

— Заткнись, Чарльз!

На этом, зная, как быстро все может стать небезопасным, я поняла, что пришло время действовать, и, перестав думать о Лори, Робин, Микки и Дне Благодарения, бросилась в гостиную.

*****

— Вот этот нормальный.

Это сказал Оден.

— Думаю, это бомба. Мам, возьми этот.

Это уже была Олимпия.

Мы сидели в задней комнате, сгрудившись вокруг компьютера, и я показывала им обеденный стол, который собиралась купить в мебельной компании Нью-Гэмпшира.

Когда мне ответили на письмо, я обнаружила, что у них был небольшой выставочный зал, но ни один из тех, хоть и прекрасных, столов, не был достаточно большим для моей комнаты. А тот, который я увидела на сайте, был куплен и недоступен.

В основном, однако, они делали индивидуальные проекты и сборные модели, и тот, что мы смотрели, был собран на заказ, но от него отказались.

Если бы я захотела, он стал бы моим.

— Этот подходит. И он прекрасен, — продолжала Пиппа. — И тебе нужно что-то купить. Приезжает дядя Лори, а День Благодарения уже не за горами.

У меня еще было время, но моя девочка права. Мы не будем ужинать в День Благодарения, сидя за столиком возле дивана.

— Ладно, я беру, — решила я.

— Отлично. Могу я теперь перестать смотреть на мебель? — спросил Оден.

Он не был в мрачном настроении. Он был просто мальчишкой, которому наплевать на обеденные столы.

— Нет, — ответила за меня Пиппа. — Нам нужно посмотреть диваны. И еще, мама, тебе нужно заняться другой гостевой спальней, чтобы Харту и Мерсеру не пришлось делить комнату.

Я смотрела на нее и думала, что она права. В этой комнате стояли стол и кресло, но оставалось еще полно места, которое нужно было обставить, и комната нуждалась в декоре.

Однако, когда она замолчала, я напомнила ей:

— Сладкая, я объяснила, что мальчики могут и не приехать.

— Если у них есть выбор между дядей Лори и тетущкой Ледышкой, они приедут сюда, — ответила она.

Мои дети называли жену брата «тетушка Ледышка».

Это было забавно.

Но нехорошо.

— Нехорошо называть ее тетушка Ледышка, — мягко упрекнула я ее.

Она не выглядела раскаивающейся.

— Нехорошо, но это правда.

С этим я не могла поспорить.

И все же мне не хотелось, чтобы дочь была злюкой.

— Иногда мы должны быть осторожны, называя людей так, как мы их видим, — посоветовала я. — И особенно, когда приезжает Лор или мальчики. Они могут находиться в начале пути, о котором вы знаете не понаслышке, он неприятен, поэтому давайте поможем им пройти его лучше, чем это удалось нам, хорошо?

И вот тогда-то на ее лице появилось раскаяние, она облизала губы и сжала их.