Воспоминания забытой богини

– Гм, ну, трансформироваться не умеем. Но есть другие методы перевоплотиться...

– Это какие, например?
– насторожилась я.

– Ну, мы можем занимать чужое тело, если разум не обладает достаточной осознанностью, или его функции нарушены и он восприимчив к разного рода влияниям. Или мы можем измениться, но так, что внешность не останется в памяти. Будет слишком простой, чтобы запомниться.

– Стандартной. Одинаковой...Те три ангела, как их?..

– Сеной, Сансеной и Саменгелоф.

– Сансеной - это был ты?

– Да. Ты была права, Волю должен объявлять Вестник Божий, то есть я. Но так как мы не знали, с чем имеем дело, кто ты и чего от тебя ожидать - были приняты меры безопасности. Мы замаскировались.

– А кто еще был с тобой?

– Сеной - это Михаил, а третьим взяли Уриила, он и стал Саменгелофом.

– Нехилую силу вы собрали.

– На случай, если придется сразиться с еще более нехилой силой. Мы уж думали нам конец, и ты нас раскрыла, когда стала спрашивать об Архангеле Гаврииле.

– Но ты и задвинул Михаила, когда дал мне неделю на поиски.

– Он был вне себя. Влепил мне выговор. За превышение полномочий. Хотя договаривались действовать по обстоятельствам.

– Несправедливо. И ведь ты принял его поправку, не неделю отсрочки, а только три дня.

– Ну, это без учета того, что я вообще дал отсрочку. Ведь по плану в случае отказа мы должны были выполнить приговор. Но все равно его выговоры - только размахивание крыльями. Я поступил так потому, что ты не сказала "нет, катитесь к чертям в Преисподнюю, я великая и ужасная, вы мне не указ". Ты сказала, "нет, что-то не так, я хочу разобраться, дайте время, а потом я уйду". Ты проявила желание знать истину. Истина - это свет. Я не мог поступить иначе.

– Почему же те, кто ищут истину, или свет, как ты говоришь, борются за правду, становятся отступниками, как Самаэль.

Он в задумчивости не ответил мне.

– Знаешь, я поняла, почему я видела в нем тебя. Потому, что я хотела видеть. Кто еще мог заставить меня вернуться в этот кошмар. А я была нужна Самаэлю там, как катализатор, как раздражитель. Поэтому он явился мне. Он знал, что я больше всего хочу увидеть тебя. И сказал, что мне надлежит вернуться к Адаму, это пожалуй было предсказуемо, такое решение. Его ведь в самом деле приняли. Еще и дал мне время на раздумья.

– Он думал, что одурачил тебя. Как ты догадалась, что это был не я?

– Он сел далеко, а ты садишься рядом. Он отзывался об Адаме нелестно, рассказал, что в радиорубке большинство против него, унижая тем самым Адама в моих глазах, и возвышал меня, говоря, что восхищается мной. Он надавил обещанием кары, которую мне обязательно назначит Михаил. Я думаю, он сам ее боится. Ты бы не стал играть на гордыне и страхе.

– Да?
– усмехнулся ангел.
– А что бы я сделал?

– Ты бы сказал бороться. Продолжать искать. Ты подчеркнул бы лучшие стороны Адама.

– Как хорошо ты меня знаешь, - удивился Гэб.
– Но если ты поняла, что он не я, почему ты вернулась?

– Из-за тебя. Я последовала твоему совету, тому, который ты дал в яблоневом саду. Я продолжала искать, и бороться. Я искала пути воссоединения с Адамом, потому что решила дать нам еще один шанс. Порвать и уйти можно всегда. А вот попробуй склеить...

Хотя мои методы пожалуй не лучше, чем у Самаэля. Это меня и пугает. Я боюсь, что я такая же как он. Поэтому он выбрал меня. Или сделал так, что я стала такой. Хотел сделать меня своей Госпожой.

– Да, вот с этого момента поподробнее, - заинтересовался Гэб.
– Если ты думаешь, что вы похожи, почему ты не ушла с ним?

– Признаюсь, это было большое искушение. Я нарисовала себе красивую картинку будущего.

– Так что же не так?

– Я вспомнила другую картинку счастливого будущего. Которое не состоялось. С Адамом, я имею ввиду.

Ангел понимающе кивнул.

– Конечно, чего проще, бросить все, этот полуразрушенный Эдем, полный психопатов, сбежать от наказания, поселиться где-нибудь с этим красавчиком, полным безумных идей, вместе воплощать их, совершать невозможное... Разве не этого я хотела?..
– спросила я сама себя.

– Не этого?
– переспросил Гэб.

– Я не знаю, честно. Наверное и этого тоже. Но все это лишь иллюзия. Нельзя построить новый прекрасный мир на ненависти. А именно ненависть управляет им. И он отравляет ею все, к чему прикасается. И я убедилась в этом. Получив отказ, знаешь, о чем он пожалел? Не о том, что потерял такую невероятную, необыкновенную, умную и прочая, как он меня называл.

– А о чем же?

– О том, что он не может убить меня.

Я развела руками.

– Я уже мертва. Вот незадача. Верный ассасин Ева опередила его.

Я отвернулась, чтобы спрятать слезы. Гэб молчал, глядя на волны.

– И знаешь, эта ненависть ранит сильнее, чем острый клинок. Я не могу понять, откуда в творении Божьем столько ненависти?.. Еву можно понять. Она делала это не по собственной воле. Она делала это, как она думала, ради спасения Адама. Она убила ради него. Но эта ненависть, просто от того, что я не сделала так, как он хотел... О какой же свободе воли он тогда говорил? И чем он лучше Отче, если сам же готов отнять жизнь за проявление воли... Я не понимаю этого. И никогда не пойму.

Слезы катились сами собой.

Тут Гэбриэл обнял меня за плечи.

– Почему ты не сказала, что в саду ты была со мной?

– Тебя не должно было там быть. Я не хотела, чтобы у тебя были проблемы.

– Ева убила ради Адама. А ты умерла ради меня.

Он помолчал.

– При твоем появлении присутствовали и я, и Самаэль. Что-то случилось. Вас с Адамом должны были сделать из одного материала. Но в твоей камере произошел сбой, и электрический разряд пронзил тебя. Мы не знаем, должно ли было так быть. Дано было распоряжение продолжать. Так что в любом случае по его Воле ты такая, какая есть. Сэм видел то же, что и я, ты была словно облако света. И он слышал, как я прошептал, что ты прекрасна. Он заметил, что я уже тогда... Я сразу понял, что ты другая. На самом деле наблюдателей за Эдемом было несколько, и я, и Самаэль, и Уриил. Я наблюдал только в общем режиме, как и за всем остальным. Поэтому не мог в полной мере оценить происходящее.

– Как же узнал, когда прийти ко мне? В саду и тогда в яме?

– Почувствовал. Мне кажется, что я твой ангел-хранитель. Этому есть только такое объяснение. Хранители чувствуют, когда нужна помощь, и они должны прийти. И я чувствую тебя с того момента, как впервые увидел.

– Почему же ты не пришел, когда я тебя звала?

– Тут не все просто. Хранитель не может бросать все и бежать по первому зову. Иногда что-то плохое должно произойти, но для того, чтобы чему-то научить. Если угроза прямая, и самостоятельно нет возможности справиться, тогда приходит хранитель. Но это не значит, что я не слышал. Я слышал. И это терзало меня. А уж после того, что случилось у дикой яблони... Прости. Ты защищала меня, а я тебя не спас.