Воспоминания забытой богини

Он кивнул. Мою руку не сжимал слишком сильно, но и не отпускал. А я ее не убирала.

– Так странно...

– Что?
– спросил он.

– Да все! Как все сложилось. Вернее не сложилось. Почему?..

– Я не знаю.

– Я тоже не знаю. А ведь мы были бы хорошей парой. И неправда, что я тебя не любила. И делала все только ради того, чтобы поработить тебя.

– Ты любила меня?

Я пожала плечами.

– Мне кажется, что да. Иначе я не стала бы изучать тебя, не стала бы пытаться быть тебе хорошей женой.

– Пытаться и быть - разные вещи.

Я смутилась.

– Согласна. Но я тогда не понимаю разницы. Я не понимаю. Что я должна делать?

Адам, нежно сжимая мою руку.

– Сейчас ты любишь меня?

Я прислушалась к своим чувствам.

– Мне кажется да.

– Тогда ты знаешь.

Он притянул меня к себе, наши губы встретились. Он целовал меня, жадно. Я поддалась его поцелуям. Удивительно, но ощущения ничем не отличались, как если бы я находилась в теле. Так окреп мой дух, подумалось мне. Я отвлеклась, мне захотелось спросить об этом у Адама, происходили ли с ним изменения, как у меня. Однако воспользовавшись моим замешательством, он перекинул меня на спину. И снова то же самое...

Я даже не удивилась. Только сказала:

– Грязный трюк, приятель.

И вернулась в тело.

Представляю, какое у него было лицо. Только что была, и вдруг исчезла...

Дальше события тянулись. Это все, что можно сказать. Похоже на кошки-мышки, догонялки, прибей крота, ну и подобные игры. Если бы мы тогда о них знали. Я тенью бродила вокруг дома. Сшила себе черный плащ, такой балахонистый, удобный, с капюшоном. Чего-то такого захотелось. Не нравились ни охотничьи костюмы, цветные, кожаные с пушистыми хвостиками и меховой оторочкой. Ни полотняные. У себя дома я сидела у костра в простой белой рубашке. А чтобы выйти так сказать "в свет" слепила такой вот плащ. Дабы тенью ходить по земле. Да я и ходила в основном тенью. По крайней мере, к Адаму. Наблюдала издали за домом. Неожиданно являлась. В том числе и ночью. Частенько портила им погоду. Смешно было наблюдать, когда во всем лесу не пролилось ни капли, а над домом Адама висит грозовая туча, и хлещет, как из ведра. Пару раз пересеклась с Евой. Она улыбнулась приветственно. Я ответила тем же. Разве только моя улыбка получилась демонической, из-под капюшона. Адам сновал по лесу туда-сюда, влекомый моим зовом. Но я по прежнему не хотела приводить его в мое убежище. Просто водила кругами. Он злился.

Однажды я вышла к нему в лесу. Невзначай вывернула из-за дерева.

– Какое совпадение, дорогой Адам, ты тоже здесь! Как тесен Эдем.

Его реакция поразила меня. Он упал на колени, и хотел обхватить мои ноги.

– Сжалься... Сжалься, моя госпожа!

– О! Как ты заговорил. Перестань, встань сейчас же.

Но он не встал. Так и остался сидеть на коленях.

– Ты... Ты извела меня. Пленила. Я не могу прожить и дня, не думая о тебе. Я ищу тебя, когда бодрствую. Я жажду тебя, когда сплю. Всякий раз, когда ночь опускается на землю, я жду, что ты придешь. Ты в моих мыслях. Везде, повсюду. Только ты.

Вид у него был и вправду измученный. Я опустилась на колени с ним рядом.

– Мой милый Адам, мне печально слышать о твоих мучениях. Не этого ведь мы хотели, правда? Мне передали, что ты примешь меня обратно в дом свой, и простишь грехи мои тяжкие, и поможешь вернуться на путь истинный. Это так?

– Все что угодно, госпожа, - отвечал он.
– Только будь со мной.

Несколько на иной ответ я рассчитывала. Но ладно. Лучше, чем ничего. Шаг к примирению сделан, а там разберемся уже по ходу дела, главное, чтобы оно пошло благополучно.

Я обняла его и поцеловала.

– Я готова быть с тобой. И забыть все, что было. Ежели ты тоже обещаешь забыть. И отныне мы пойдем по нашему Пути вдвоем, рука об руку. И будем стоять против невзгод вдвоем, плечом к плечу. И будем радоваться нашей удаче вдвоем, сердце к сердцу.

– Да, - ответил он, и спрятал лицо на моей груди.

Я изогнула бровь. Что же в лесу так грандиозно сдохло?..

– Да будет так.

Если честно, то покидать мою тихую обитель у моря катастрофически не хотелось. Тут так тихо, плещутся волны. Красиво, свежо. Не то, что в лесу. Чуть набегут тучи и все, темень. Мрак. Вокруг деревья смыкаются стеной, сковывают, давят. А на берегу вся ширь перед тобой. Бескрайность. Бесконечность. Свобода. Поэтому я так подумала, почесала в затылке, и не стала убирать шалаш, костер. Из вещей только самое необходимое взяла. А это то, что было надето на мне - рубашка и плащ. Все! Арбалет взяла. И ножик. Надо ж подготовиться, к любимому все-таки переезжаю. Насобирала в лесу черники. Преподнести в знак примирения. И клюквы тоже.

Встретили меня хорошо. Улыбались. Не знаю, на сколько искренне, но ладно, сойдет. Я же с добрыми намерениями.

– Мир дому сему, - сказала я, вошла и поставила на стол корзинку с ягодами.

В общем, кажется, это была не черника. В первый же вечер Адам чуть не отдал Отче душу. Мы с Евой кудахтали над ним, носились по дому, дежурили по очереди у постели. Замешивали снадобье в бешеном темпе и в немереном количестве. К утру он затих. В смысле ему стало лучше. Моему чувству вины не было предела. Какое неудачное начало. Но я все же настраивалась оптимистично.

Адам, когда через неделю полностью оправился, ничего не сказал по поводу инцидента с ягодами. Я извинилась. Я правда думала, что это черника, Сама не пойму, как могла так ошибиться. Он только махнул рукой.

И потянулся быт. Я помогала Еве вести хозяйство. Вернее мешала ей. У нас были совершенно разные взгляды по этому вопросу. Ева весьма щепетильно относилась к порядку, все должно быть чисто вылизано, на своих местах. А я не понимала, зачем каждый день драить пол, если он не грязный. Когда появится слой пыли, тогда понятно, что надо бы помыть. Но если он и так блестит, зачем? Готовить, как оказалось, я не умела вообще. Мои суслики на вертеле, то бишь на палочке, поджаренные над костром, в домашнее меню не включили. А жареную перепелку, которую я готовила под чутким руководством Евы, Адам с опаской отодвинул в сторону. И сказал, что вообще-то он не голодный. Так что мы с ним ходили вместе на охоту. Он - мужчина в доме, Ева - женщина в доме. А я - нечто среднее. Хотя подразумевалось, что мне будет присвоен статус жены. И я как-то думала, что Ева съедет от нас. Куда-нибудь. Желательно в другой мир. Но Адам не спешил с ней расставаться. Это меня озадачивало. Но я решила не задавать никаких вопросов, не форсировать события. Пусть все идет, как идет, по-тихоньку, само собой. Все друг другу улыбаются. Все друзья. И только.

Спали в том же порядке. Ева у очага, мы с Адамом в спальне, причем каждый в своей постели. Страсть каким-то образом утихла, стоило мне переступить порог. Утихла в нем, но не во мне. С моей стороны она как раз разгорелась. И это была пытка. Находиться рядом с человеком, который составляет смысл твоей жизни, к которому ты хочешь прикасаться, любить его. Но не можешь. Ибо его вид столь неприступен. Тень насущных забот лежит на его челе. А тут я лезу со своей любовью. И все не вовремя. То он устал от сбора урожая. То ему надо выспаться перед охотой. То просто нет настроения. Признаюсь, это было обидно. В раз все мои благородные порывы обесценились. Стали не нужны. Я стала не нужна. Как только стала доступна. С Евой отношения были дружеские, но несколько натянутые. Сокровенное ей не хотелось поверять. Гэбриэл так и не объявился. Хотя я думала, что он явится навестить нас, отметить прогресс, поздравить со счастливым воссоединением. Поэтому я оказалась в таком вакууме собственных мыслей.

И настал день, когда я опять ушла. Не насовсем, а так, просто ушла, чтобы куда-то уйти. И пришла к своему шалашику у моря. Как же здесь хорошо... Надышавшись, напитавшись силой моря, я вернулась домой. А там меня ждал сюрприз. В виде злого Адама.

– Ты опять принялась за свое! Куда ты ходила?

– Я просто вышла подышать воздухом, не кипятись ты так!

– Знаю я, куда ты выходишь, и чем дышишь.

– Ну, по части травки ты у нас специалист, этот грешок на меня не удастся повесить...

Тут выключили свет. Как оказалось только мне. Я очнулась в своей постели. На мне была белая рубашка. Я лежала поверх одеяла. Мои белые коленки сиротливо повернуты друг к другу. Это почему-то отпечаталось в памяти. Как оказалось, уже был вечер. Рядом сидела Ева. Горела лучинка в подставке на тумбочке.

Полголовы ломило так, будто в нее всадили арбалетную стрелу. Килограммов на пять. Я потрогала левый висок. Нащупала повязку. Значит, синяком не отделаюсь.

– Как я выгляжу?
– я попыталась улыбнуться. Но боль пронзила лицо.