Воспоминания забытой богини

– Что-то тут не сходится. Ведь было предупреждение, и мне дали время подумать.

– Не понимаю, о чем ты, - ответил Сансеной. Он действительно не понимал. Оглянулся на братьев - те тоже были не в курсе.

– Мы только сейчас получили решение, предписывающее тебе покаяться в грехах, и вернуться к Адаму...

– ...Который готов принять меня и простить, - закончила я за него.
– Где-то я это уже слышала.

– Так каков будет твой ответ?
– спросил посланник.

Все это очень странно, подумалось мне.

– А где Гэбриэл? Почему не послали его, чтобы огласить Волю Отче?

Капюшоны переглянулись.

– Он занят, - ответил Сансеной.
– У него другое задание.

– Другое задание? Странно. Почему наблюдателю Эдема дали другое задание, а вместо него сюда послали каких-то ангелов низшего ранга. Тем более извещать Волю Отче. Это ведь он вестник, это его работа.

Лицо ангела вытянулось под капюшоном. Он смущенно прокашлялся и сказал:

– Ситуация несколько внештатная. И было решено послать нас.

– И кто это решил? А, наверное Михаил.

Я вспомнила, что Гэб говорил про него. Если решение поручат ему, то мне конец.

– Да, именно он, - ответил Сансеной, и покосился на стоящего позади Сеноя.

– Так что ты скажешь - да или нет?
– вновь обратился он ко мне с вопросом.

Я переводила взгляд с одного ангела на другого. Что-то в них было не так. Они были одинаковые. Рост, телосложение, одинаковые складки на одежде. Капюшоны сидят одинаково, приоткрывая нижнюю половину лица, оставляя на виду подбородок и губы. И они у всех одинаковые.

– Не знаю, кто вы, ребята. И откуда у вас подлинные документы. Но сдается мне, что-то тут не чисто. Какой-то демон орудует в Эдеме, это верно. И в этом надо сначала разобраться, а потом выносить ультиматумы и приговоры. Мой ответ - нет.

– Ты уверена?
– переспросил Сансеной.

– Уверена. В любом случае, я не могу жить с Адамом. Видит Отче, все, что могла, все сделала. Да простит Он меня.

– В таком случае ты не оставляешь нам выбора.

И все три ангела выхватили из-под плащей мечи, и двинулись на меня.

– Эй-эй-эй! Постойте! Предлагаю замену смертной казни на изгнание. Я уйду сама. Только дайте время найти разгадку.

– Хорошо, - быстро сказал Сансеной. Он даже не посмотрел на собратьев, хотя Сеной хотел что-то возразить.
– Даем тебе неделю.

– Три дня, - наконец удалось подать голос Сеною.

Сансеной обернулся на него, но сказал:

– Даем тебе три дня. После ты покинешь Эдем.

– Я думаю, что этого будет достаточно.

– И тебе запрещено приближаться к Адамову чертогу. Чтобы ты не ослушалась, на нем будет наложена сия печать.

И он изобразил в воздухе замысловатый знак, состоящий из трех символов. Знак загорелся в воздухе красным цветом.

– В этой печати заключены наши имена - Сеной, Сансеной и Саменгелоф. Отныне там, где она наложена - тебе хода нет.

– Согласна.

Печать погасла.

– Да будет так. Аминь.

– Аминь, - повторили ангелы.

– Аминь, - сказала я.

– И дабы предотвратить возможную попытку неповиновения, мы будем сопровождать тебя.

– А вот это вряд ли.

И я очнулась возле шалаша.

События не укладывались в голове. Я не могла ни сидеть, ни стоять, ни лежать, ни вообще быть. Ибо бытие это причиняло дикую боль. Невыносимая тяжесть в груди, от которой ты хочешь плакать, но не можешь, настолько все чувства сбились в один ком. И он как будто застрял в слишком узком для него отверстии горла, и ему нет выхода. От этой тяжести задыхаешься. Лучше бы я выбрала смерть. Из положения сидя я так и упала на бок, и пролежала до поздней ночи. Потом видимо заснула. Утром меня разбудил легкий бриз с моря. Море... Оно всегда приносит облегчение. Я улыбнулась ему. А потом вспомнила, почему я здесь.

Три дня прошли в ожидании. Я слушала окружающую среду, не покидая своего убежища, дабы не нарваться на воинственную троицу, кто бы они ни были. Скорее всего эта делегация была официальная, документы невозможно подделать. Печать Архангела Михаила подлинная. Вряд ли он ее одалживал кому-то. Кроме тех, кто состоит в Совете, да и то вряд ли. Он очень щепетильно относится к правилам и обязанностям. Потому он и назначен Главой Совета Архангелов и Правой рукой Отче. Но возвращаясь к посланцам, если они настоящие, почему они такие ненастоящие? Как будто это маски, ширма, морок.

Третий день клонился к закату, когда я услышала наконец-то призыв. Я тут же накинула плащ и помчалась на помощь. Это была моя ошибка. Но мне хотелось присутствовать полностью, чтобы владеть ситуацией. И никого не обманывать.

Мы встретились на холме, на полпути к дому. Рядом росла дикая яблоня.

– Посмотри на эту яблоню, - сказала я.
– Какой у нее кривой ствол. Кора на нем сухая, черная, изборождена глубокими морщинами. Кто знает, какие жучки и черви копошатся в этих бороздах, точат ее день и ночь. А плоды этой яблони красно-желтые, налитые, манят сочной сладостью. Она ничего не напоминает тебе? Она словно живой намек на то, что красота искушения пожинается с испорченного древа. Плоды дикой яблони прекрасны, но вкусив их, скривишься от кислятины и подавишься. И воспылаешь ненавистью и жаждой мщения к тому, кто сделал это с тобой. Самый жгучий из всех - яд ненависти.

– Твои речи не действуют не меня, - сказала Ева. Она подошла ближе ко мне, одетая в белые одежды. Будто Свет и Тьма сошлись под яблоней.

– Все твои слова - вот истинный яд. Я не верила тебе никогда.

– А тебе можно верить?
– спросила я.
– Можно ли вверить тебе душу, жизнь и судьбу Первого Человека?

– Он мой! По праву, данному мне Отче.

– Ты слышишь Его? Ты можешь читать Его Волю? Странно, Адам не может. А ты создана из ребра его, и обладаешь такой способностью? Или же есть посредник?

И я медленно двинулась. Мы пошли по кругу, друг против друга.

– Если и есть, то это чистый святой ангел, а не лютый демон, с которым ты якшаешься.

– Почему ты уверена, что ты говоришь с ангелом?

– Кто еще может источать божественный свет? Кто еще может быть настолько прекрасен? Кто может носить имя "Свет несущий"?

Я сверкнула глазами. Отлично, его имя мне известно. И это не Гэбриэл.

– Он объяснил мне все, - продолжала Ева.
– Он показал, кто ты на самом деле, демон ночи, являешься, чтобы пить кровь и совращать Адама. А пела так сладко! Скажи мне, Ева, что ты видишь в Адаме! Мне скрывать нечего! Я послана, чтобы спасти его, защитить от тебя! Быть ему верной женой!