Воспоминания забытой богини
Шрифт:
– Не надо говорить, - сказала Ева.
– И шутить не надо. Он очень зол.
Я задохнулась в кашле. Вернее это рвался смех, но смеяться было больно, от боли он застревал в груди, и получалось что-то вроде звука издыхающей газонокосилки. Если бы я тогда знала о ней.
– Он... ах... Он зол!.. Хах-ах...
– Да, и я не понимаю, зачем его злить.
– Да что я сделала, мать вашу природу?
– Ты ушла. Не спросив разрешения.
– Надо было составить список, огласить полностью, вырезать на доске, повесить на видном месте. Для особо тупых и неграмотных. Если человек тупой - то это надолго. А если неграмотный,
И я опять зашлась в смехе-кашле.
– Я похоже и то и другое!
Вдруг Ева вскочила, и заткнула мне рот ладонью.
– Замолчи!
Да она была зла, как тысяча демонов. Я припомнила нашу стычку, и решила, что благоразумнее сейчас заткнуться. Мои шансы против нее на тот момент были невелики.
– Почему ты не можешь просто молчать? И делать то, что тебе велят?
В ее голосе зазвучала обида, и слезы. Она опустила руку.
– Потому, что я хочу, чтобы ко мне относились, как к равной, - ответила я.
– Мне тебя жаль.
И Ева убежала в слезах.
Ночью я не спала. Во-первых, болело. Во-вторых, мне надо было подумать. Думать было трудно, потому что болело. Но из-за того, что болело, нужно было подумать. Многое, очень многое требовало немедленной расстановки. К утру меня сморил сон.
Следующий день прошел в тумане. Помню, я выползла к обеду. Чего-то похлебала, кажется, это был густой суп, и компот, в котором плавали черные ягодки. Оставалось надеяться, что Ева собирала их не в том же месте, что и я в свое время. А то бы к месту моей лежки пришлось поставить еще и тазик. Нахлебавшись, я уползла обратно. Хотела начать уже вечером. Но поостереглась. Нужна была ясность в голове, чтобы восприятие было четким. И реагировать надо быстро. Поэтому решила поднакопить сил.
Поздним вечером Адам пришел в спальню. Сел на край моей постели. Провел рукой по повязке.
– Прости меня, - прошептал он.
– Но иначе нельзя.
Я лежала с закрытыми глазами, как будто сплю. Чего бы стоило схватить сейчас его за руку, и приставить нож к горлу, благо он у меня был под подушкой. Но нет. Надо вести себя хорошо. Адам лег спать.
Еще день я проходила с повязкой. Боль почти прошла. Я то лежала, то выходила во двор. Вечером размотала голову. Достала свое зеркальце, посмотреть, на сколько все плачевно. Что я могу сказать. В лунном свете синий цвет выглядит потрясающе синим. Но медлить дольше нельзя.
Я вышла в зал. Ева сидела у очага, занималась какими-то домашними делами. Посмотрела на меня, но опять отвернулась к работе. Я пошла на улицу. Обошла весь сад. Адама нигде не было. Вернувшись в дом, я спросила у Евы, где он.
– Он не обязан передо мной отчитываться, - ответила она, не поднимая головы. Я заметила, что она заматывает деревянную фигурку в разноцветные тряпочки. И получается такая куколка.
– Что ты делаешь?
– спросила я.
– Оберег, - ответила она.
– Чтобы защитить моего мужа от темных сил.
И из подлобья взглянула на меня.
Я промолчала.
– Адам, можно с тобой поговорить?
Я застала его утром, сидящим за обеденным столом в одиночестве, и села напротив, подперев голову, и глядя кротко, влюбленно.
Он не ответил. Только поднял глаза.
Я вздохнула и начала.
– Надо признать, что наша попытка номер два не удалась. Признаюсь, когда мне передали, что ты
готов принять меня, я была категорически против возвращения. Для меня все было понятно еще с прошлого раза. Но что-то не давало покоя. Что-то подсказывало, что еще не все потеряно. И тебя тянуло ко мне, ведь правда? Согласись? Иначе ты бы не ходил по лесу в поисках меня. И я бы не блуждала вокруг твоего дома. Что-то связывает нас. Нечто большее. Ты так не считаешь?Адам скрестил на груди руки, и ничего не сказал. Продолжал только смотреть на меня.
– Пока меня не было, скажи, с тобой не происходили какие-нибудь странные вещи?
– Например?
– Ну, например, какая-нибудь невероятная способность не открылась в тебе? Слышать звуки леса? Что происходит на его другом конце? Или управлять погодой?
– Звуки я и так слышу прекрасно. Управлять погодой?.. Помнится мне ливень шел. В лесу сухо, а вокруг дома хоть греблю ставь. Еще подумал, кто ж так управился. Не ты ли?
Я промолчала. Но глаз не отвела.
– Значит нет? Никаких ощущений? Никакой силы не проснулось в тебе? Желания к свершению чего-нибудь грандиозного? Более важного, чем охота и садоводство?
– Что может быть важнее? Благодаря этому я живу.
– Да, но можно ведь жить по-другому. Можно выйти из дома, вдохнуть полной грудью свежий ветер, сесть, к примеру, на плот, и уплыть навстречу новым берегам? Можно не просто есть, спать и охотиться, а управлять целый миром. Махнешь рукой, и горы сдвинутся. Махнешь еще раз - и море вспенится. Ты можешь быть вездесущим. Ты - это целый мир. И целый мир - в тебе. Что скажешь?
– Мне достаточно того, что у меня есть.
– И что же у тебя есть?
– Дом, сад, лес, в котором много зверья. Есть река, где много воды. Это все, что мне нужно для жизни.
– А как же Ева?
– И у Евы все это есть.
– Да, но как ты определяешь ее? Что она значит для тебя?
– Ева это Ева. Я никак ее не определяю.
– Но она же здесь живет, готовит тебе еду, заботится о тебе.
– Это ее желание, я ей не запрещаю.
– Но она хочет большего. Помнишь, тогда в саду, я сказала, что она считает, что ты должен стать ее мужем, а она твоей женой.
– Я не понимаю, к чему ты клонишь. Между нами ничего личного.
– Хорошо, ладно. Тогда скажи, что на счет меня? Как ты определяешь меня? Если с Евой ничего личного, в то время, как она считает тебя своим мужем, ведет себя скромно и покорно, как должно жене, живет с тобой в одном доме. Как же тогда ты относишься ко мне? Кто я для тебя?
Адам молчал.
– Я не невеста, не жена. Я ведь даже не подруга. Я честно старалась. И думала, что у нас получится.
– Если ты о миссии зачатия рода человеческого, то тут я ничего не обещал. Это был начальный план, но за конкретную цель я его никогда не считал. Это скорее была рекомендация, чем правило.
– Да фиг с ней, с миссией. Зачем ты просил, чтобы я вернулась?
– Потому, что хотел сделать лучше для тебя. Это было от чистого сердца.
– Я не сомневаюсь. А помнишь, как мы завалили кабана? Как сидели и смотрели на Луну? Я была по-настоящему счастлива тогда. И я думаю, что тогда со мной был лучший ты. И это есть в тебе. Только нужно дать этому лучшему развиться, выйти на свет. И я могу помочь тебе. Как бы там ни было, я хочу, чтобы ты знал - я не враг тебе. Я твой друг.
– Я и считал тебя своим другом.