Восстание Персеполиса

Драммер сделала паузу. Позади группы, Крисен Авасарала поднялась из своего инвалидного кресла, и отряхнула сари от остатков фисташек. Ее улыбка была видна даже отсюда.

– И Союз, - сказала Драммер, - направит все свои ресурсы на усилия по защите.

Прямо как ты всем нам и приказала, старая ты стерва, подумала она. Но не сказала этого.

В её сне, Саба был мертв.

Она не знала, как он умер и где, но в нелогичности сна, она не подвергала это сомнению. Это была просто правда: Саба был мертв, а она нет. Она больше никогда его не увидит. Не проснется рядом с ним. Из-за этого остальная часть ее жизни будет опустевшей, мелкой и печальной. Во сне, она знала все это. Но то, что она чувствовала, было облегчением.

Саба был мертв, поэтому был в безопасности. С ним не могло случиться ничего плохого. Она не могла ни подвести его, ни отказаться от него, ни почувствовать вес его разочарования. Она проснулась в темноте, и через секунду замешательства, ее накрыла волна подавляющей вины. Но темнота, по крайней мере, поддавалась контролю. Она включила свет вкомнате на четверть. Тусклое золото, такое слабое, чтобы сделать все черно-белым.

Она могла чувствовать гравитацию ускорения, когда поворачивалась. Отсутствие даже следа спиновой гравитации, напомнило ей то, что она и так знала. Она хотела отправить сообщение. Чтобы рассказать Сабе, что она думает о нем, и не жаждет тех неудач, которые забрали бы его навсегда. Но она перерезала эту линию общения, и наличие плохих предчувствий, не было веской причиной, для изменения этой политики.

Она вытянулась в сумраке. Прошла только половина цикла ее сна, но ее не интересовало возвращение к подушке. Вместо этого она умылась, и заказала грушу с чаем, и тортилью с фруктовым джемом. Привычную пищу. А потом, она проверила карту системы.

Буря все еще находилась в безбрежности между орбитами Урана и Сатурна. Полтора миллиарда километров между кольцом, и первыми местами обитания человека любого значимого размера, даже при том, что Сатурн и его луны ближе всего. Пройдя через ворота гораздо раньше своего срока, Буря не использовала полную тягу в Солнечной системе. При их нынешнем ускорении, до нее было несколько недель полета. Драммер надела форму, и вышла в Народный Дом. Станция трубы была рядом с ее апартаментами. Город в пустоте знал, где она находится, и подготовил ей персональную машину, даже без запроса. Ее телохранители шли за ней, как тени с многолетней практикой. В разгар смены, она двигалась, словно по городу призраков. Только мусор, запах тел и старого карри на станции трубы, задержались как обещание, что она не так одинока, как ей кажется.

Дендрарий был зоной с ограниченным доступом. Некоторые из деревьев были экспериментальными, и их размещение в местах с большим количеством людей, повлияло бы на данные экспериментов. Но один человек, или несколько? Это было в пределах допустимого. Внутри было тепло, воздух был наполнен влагой и свежестью кислорода, который еще недавно был выдохом другого живого существа. Это было странное место, экзотическое и сюрреалистичное. Словно вышедшее из фантазии ребенка.

Обычно она была там одна.

Авасарала сидела в тени катальпы, с руками, сложенными на коленях. Они смотрела вникуда, пока Драммер не появилась на черной каучуковой дорожке перед ней.

– Какого хрена ты здесь делаешь?
– спросила старушка.
– Не спится?

– Я могу спросить тоже самое - ответила Драммер.

– Я больше не сплю. Это одна из вещей, которую теряешь моем возрасте. Но хотя бы пока не страдаю недержанием, так что стерву включать не буду.

Драммер прислонилась к одному из деревьев, и сложила руки. Она не знала, приятно ей, что старушка была здесь, или это ее раздражало, или и то, и другое сразу.

– Есть ли причина, по которой вы остаетесь в Народном Доме?
– спросила она, но без стремления задеть.

– Думала, что возможно, мне потребуется укреплять твою решимость. Но не потребовалось. Теперь я здесь только потому, что ненавижу долбаные космические путешествия. Ты пойдешь по моему пути. А я уйду, когда последняя остановка до дома станет покороче.

– Значит, не потому, что вы просто ищете способ сунуть нос в мои дела?

– Нет, пока ты не облажаешься.
– сказала Авасарала.
– Присядь, Камина. Ты выглядишь вымотанной.

– Знаете, меня никто так не называет, - сказала Драммер, но присела на скамейку к Авасарале.

– Почти никто.

Они посидели мгновение, только звук капающей воды и шуршание листьев, двигающихся в искусственно контролируемом бризе. Обрывки ее грез, преследовали мысли Драммер, как следы на сетчатке от увиденной в темноте вспышки.

– Один корабль, - сказала она.
– Они отправили всего один корабль. Они не занимали плацдарм в Медине. Не укреплялись. Они не строили линий снабжения и не готовили флотилию. Они отправили одного этого здоровяка, самого по себе. Бахвальство.

– Я удивилась так же, как и ты, - сказала Авасарала.
– Хотя я чувствую, что я-то уж не должна была. Я действительно изучала историю. Знаешь, это похоже на чтение пророчества.

– Все, что нам нужно сделать, это разобраться с одним этим кораблем, и все увидят, что Дуарте уязвим. Что он небезгрешен.

– Это правда.

Драммер переплела пальцы, и наклонилась вперед, положив локти на колени.

– Все что нам нужно, это один счастливый случай.
– сказала она - Одна вещь, которая пойдет по нашему, и тогда этот "бесконечный логистический гений" потеряет свой главный корабль на глазах у всех, кто будет смотреть. И я думаю, что смотреть будут все.

– Они будут, - согласилась Авасарала со вздохом.
– Но …

– Но что?

Улыбка Авасаралы была тонкой, жесткой и горькой. В ее глаза сверкнул интеллект, отравленный отчаянием.

– Но это не будет бахвальством, пока он не потерпит неудачу.

Глава двадцать четвёртая Сингх

Монитор Сингха лежал, развернутый на столе перед ним. Чуть выше плавала трехмерная проекция Натальи и Эльзы, улыбающихся ему. Это был не лучший кадр. Он снимал сам, и все они были немного не в фокусе. Это было в парке, где была вечеринка по случаю второго дня рождения монстра, и его дочь улыбалась ему, с щеками, измазанными ванильной глазурью, а Нат прямо светилась от счастья. Это было одним из его любимых воспоминаний.

Как только прибудет Тайфун, я наконец смогу заняться более важной работой. Это почти наверняка означает, что моя должность в Медине скоро станет постоянной. Я хочу, чтобы вы начали думать о переезде. Твоя работа всегда заключалась в том, чтобы помочь мирам колоний создавать стабильные источники пищи, а здесь - центр всего. Они примут тебя и твои исследования с распростертыми объятиями. И я обещаю, что проблемы с водой будут исправлены к тому времени, когда вы с Монстром прибудете. Только чистая вода для вас, ребята, или я разберу эту станцию по винтику и соберу ее обратно собственноручно. И еще я...

– Губернатор, - сказал голос из монитора, напугав его неожиданностью своего появления.

– Да?

– Майор Оверстрит здесь, говорит, у нас чрезвычайная ситуация.

– Ясно, - ответил Сингх, и свернул изображение, сохранив письмо, чтобы закончить позже.
– Пусть зайдет.

Оверстрит был почти полной противоположностью своей предшественницы. Если полковник Танака была высокой, то он был коротким, широким, с толстой шеей и с кулаками, размером с боксерскую перчатку. На его бритой голове была самая бледная кожа, которую Сингх когда-нибудь видел, а его глаза были серо-голубыми, как лед. Среди марсиан, такая комбинация черт была экзотикой.